Что означает каноническая библия

20. О Священном Писании

20.1. Что такое Священное Писание?

– Священным Писанием называется собрание священных книг, входящих в состав Библии, которые написаны по вдохновению от Духа Святого пророками (Ветхий Завет) и учениками Господа Иисуса Христа, святыми апостолами (Новый Завет). Библия – слово греческое, означающее «книги».

20.2. Что такое Ветхий и Новый Заветы?

– Библия разделяется на Ветхий и Новый Заветы. Все время от сотворения мира до пришествия Спасителя на землю, то есть до Рождества Христова, называется Ветхим Заветом, то есть древним (старым) договором или союзом Бога с людьми, по которому Бог приготовлял людей к принятию обещанного Спасителя. Люди должны были помнить обещание (обетование) Божие, веровать и ожидать пришествия Христа.

20.3. Как появились первые книги Ветхого Завета?

– Книги Ветхого Завета писались на протяжении более тысячи лет до Рождества Христова на древнееврейском языке. Первоначально была написана первейшая часть Библии, так называемая Тора, то есть Закон, заключенный в пяти книгах – Пятикнижие. Это книги: Бытие, Исход, Левит, Числа и Второзаконие. В течение длительного времени только это, то есть Пятикнижие-Тора и было Священным Писанием, словом Божиим для Ветхозаветной Церкви. Вслед за Законом появился второй отдел Священного Писания, называемый Историческими книгами. Это книги: Иисуса Навина, Судей, Царств, Паралипоменон, Ездры, Неемии, Руфи, Есфири, Иудифи, Товита, Маккавейские. Третий отдел Библии – Учительные книги: книга Иова, Псалтирь, Притчи Соломоновы, Екклезиаст, Песнь Песней, Премудрость Соломонова, Премудрость Иисуса сына Сирахова. Наконец творения святых пророков составили четвертый отдел Священных книг – книги Пророческие. В этот отдел включаются: книга пророка Исаии, пророка Иеремии, Плач Иеремии, Послание Иеремии, книга пророка Варуха, книга пророка Иезекииля, книга пророка Даниила и 12 малых Пророков.

20.4. Что означает деление книг Библии на канонические и неканонические?

– Православная Церковь в изданиях Библии помещает в составе Ветхого Завета несколько неканонических книг: 1-я, 2-я и 3-я Маккавейские, 2-я и 3-я Ездры, Товита, Варуха, Юдифь, книга Премудрости Соломона, книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова. Формальным признаком, отличающим неканонические книги от канонических, является язык, на котором эти книги дошли до нас. Все канонические книги Ветхого Завета сохранились на древнееврейском языке, тогда как неканонические дошли до нас на языке греческом, за исключением 3-й книги Ездры, сохранившейся в латинском переводе.

Новозаветные священные книги все являются каноническими.

20.5. Как надо понимать неканонические книги Библии?

– Неканонические книги рекомендуются Церковью для назидательного чтения и пользуются большим вероучительным и нравоучительным авторитетом. Что неканонические книги Церковь приняла в свою жизнь, подтверждается тем, что они употребляются в богослужениях совершенно так же, как и канонические. Таковой является книга Премудрости Соломоновой, которая часто используется за богослужениями.

Русский текст Библии, принятый Православной Церковью, как и славянский, содержит все 39 канонических и 11 неканонических книг Ветхого Завета.

20.6. Что содержится в книгах Нового Завета?

– Священные книги Нового Завета повествуют о величайшем событии воплощения Сына Божия, о земной Его жизни, об учении, которое Он проповедовал, о чудесах, которые Он творил, о Его искупительных страданиях и крестной смерти, о преславном Воскресении из мертвых и Вознесении на небо, о начальном периоде распространения Христовой веры через святых апостолов, разъясняют учение Христово в его многообразном приложении к жизни, содержат в себе повествование о деяниях святых апостолов и изложение их наставлений первым христианам и предупреждают о последних судьбах мира и человечества.

Новый Завет содержит четыре евангелия (от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна), Деяния святых апостолов, Послания святых апостолов, Откровение Иоанна Богослова.

20.7. Что называется Евангелием?

– Евангелием (в переводе с греческого «благая весть»), или Четвероевангелием, называют первые четыре книги Нового Завета, написанные апостолами Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. В них содержится благая весть о приходе в мир обещанного Богом прародителям Божественного Искупителя и о совершенном Им великом деле спасения человечества.

20.8. Почему четырех евангелистов иногда изображают в виде животных?

– Древние христианские писатели сравнивали Четвероевангелие с рекой, которая, выходя из Эдема для орошения насажденного Богом рая, разделялась на четыре реки, протекавшие по странам, изобиловавшим всякими драгоценностями. Еще более традиционным символом для четырех Евангелий является таинственная колесница, которую видел пророк Иезекииль при реке Ховар (см. Иез. 1:1–28) и которая состояла из четырех существ – человека, льва, тельца и орла. Эти существа, каждое в отдельности, и стали символами евангелистов. Христианское искусство, начиная с V века, изображает святого Матфея с человеком или ангелом, святого Марка – со львом, святого Луку – с тельцом, святого Иоанна – с орлом.

20.9. Что символически обозначают эти существа, в виде которых изображают четырех евангелистов?

– Символом евангелиста Матфея стал человек, потому что он в своем Евангелии особенно подчеркивает человеческое происхождение Господа Иисуса Христа.

Символом евангелиста Марка стал лев, потому что он показывает в особенности царственное всемогущество Господа.

Символом евангелиста Луки стал телец (телец как жертвенное животное), так как он по преимуществу говорит о Христе как о великом Первосвященнике, принесшем Самого Себя в жертву за грехи мира.

Символом евангелиста Иоанна стал орел, так как он особой возвышенностью своих мыслей и даже самой величественностью своего слога высоко парит в небе, подобно орлу, «над облаками человеческой немощности», по выражению блаженного Августина.

20.10. Что такое апокрифическое Евангелие?

– Апокриф (в переводе с греческого «тайный», «сокровенный») – произведения иудейской и раннехристианской литературы, составленные в подражание книгам Священного Писания о священных лицах и событиях, большей частью от имени персонажей Священного Писания, не признанные Церковью каноническими.

Церковь признает лишь четыре Евангелия, которые написаны апостолами Матфеем, Марком, Лукой и Иоанном. Эти Евангелия с момента их написания стали распространяться по церковным общинам и читаться во время богослужебных собраний. С самого начала эти Евангелия – непререкаемый авторитет в Церкви. С конца I века в церковной среде появилась специфическая ересь – гностицизм, родственник современной теософии и оккультизма. Для того чтобы придать текстам, проповедующим гностические взгляды, некий авторитет, еретики стали надписывать их именами апостолов Фомы, Филиппа и др. Но Церковь не приняла эти «евангелия». Логика отбора базировалась на двух вещах: 1) в этих «евангелиях» проповедовалось совсем иное учение, отличное от учения Христа и апостолов, и 2) эти «евангелия» внедрялись в Церковь извне, их не знали все церковные общины, как это было с четырьмя каноническими Евангелиями; следовательно, они не выражали веру Вселенской Христовой Церкви.

20.11. Из чего можно видеть могущественное действие христианского учения?

– Хотя бы из того, что апостолы, большинство из которых до встречи со Спасителем были бедными и необразованными людьми, этим учением покорили и привели к Христу многие народы.

20.12. Когда Церковь предлагает учение Священного Писания не знающим его людям, какие она представляет свидетельства того, что это есть истинное слово Божие?

– С течением веков род человеческий не смог создать более возвышенного, чем Евангельское учение о Боге и человеке, о смысле человеческой жизни, о любви к Богу и людям, о смирении, о молитве за врагов и так далее. Это учение настолько возвышенно и глубоко проникает в человеческую природу, поднимает ее до такой высоты, до такого богоподобного совершенства, что совершенно невозможно допустить, что его могли создать люди.

Очевидно также, что и Сам Христос, если бы Он был просто человеком, не мог бы создать такого учения. Только Бог мог дать столь чудное, святое, Божественное учение, возводящее человека на такую духовную высоту, которой достигли многие святые христианского мира.

Источник

Библия как канон

Приблизительное время чтения: 6 мин.

Сегодня нам легко открыть Библию и посмотреть, что напечатано под ее обложкой, но так было далеко не всегда. До изобретения книгопечатания полная Библия вообще была большой редкостью: книги были исключительно дороги, да и при тогдашней технологии том получался очень большим и тяжелым. Поэтому переписывали в основном отдельные книги или сборники, необходимые для богослужения.

Сегодня принято говорить о библейском каноне — это слово греческого происхождения и означает «правило, мерило, образец». Когда мы говорим о библейском каноне, то имеем в виду список книг, составляющих Священное Писание. Естественно, первым должен был возникнуть список книг Ветхого Завета.

Иудейское предание, разделяемое и многими христианами, говорит, что это произошло сразу после возвращения израильтян из плена в V в. до н. э., во время деятельности книжника Ездры, но поверить в это довольно трудно: слишком много времени отделяет Ездру от первых перечней канонических книг. Кроме того, мы располагаем так называемой Септуагинтой, то есть греческим переводом Ветхого Завета, который начал создаваться в Александрии Египетской в III в. до н. э.

В Септуагинту вошли книги, отсутствующие в современном еврейском каноне книги: Товит, Иудифь, Премудрость Соломона, Премудрость Иисуса, сына Сирахова, Маккавейские и др. Сегодня они присутствуют в православных и католических изданиях Библии, но отсутствуют в протестантских.

Главные священные книги у евреев новозаветных времен были везде одинаковыми, но «дополнительный список» мог несколько различаться в разных общинах. Скажем, в Александрии читали книгу Товит, а в Палестине — нет. По-видимому, это всех устраивало, пока в конце I века н. э. не был разрушен Иерусалимский храм. После того как он перестал существовать книги стали, по сути, самой главной святыней иудеев. Судя по всему, именно по этим причинам на рубеже I-II веков окончательно сформировался иудейский канон.

В этоже время произошел и окончательный разрыв иудеев с христианами. Пусть у тех и других был общий Закон и пророки, но христиане добавили к ним свои собственные священные книги, которые иудеи категорически отказывались признавать.

Однако о христианском каноне Писания в I веке говорить еще рано. Желание составить свой список библейских книг появилось у христиан позже. Это было связано с тем, что в христианстве стали возникать разнообразные секты и ереси, которые предлагали свои собственные священные книги, и от этих книг нужно было оградить верующих. Пришлось составлять списки книг, отвечающих учению Церкви. О том, что именно эти тексты христиане почитали священными в самые первые века своей истории, говорит то, что они встречаются в произведениях отцов Церкви, живших во II, III и IV веках — Иустина Философа, Иринея Лионского, Климента Александрийского, Кирилла Иерусалимского и других.

Списки текстов того времени заметно расходятся. Например, на Западе часто пропускали Послание к Евреям, не похожее на все остальные новозаветные Послания, а восточные списки часто не содержат Откровение Иоанна Богослова, которое весьма непросто понять рядовому верующему. Но во всех них в новозаветной части мы найдем четыре известных нам Евангелия, книгу Деяний и почти все Послания Павла.

В то же время, в ранние списки могли включаться и некоторые другие тексты, сегодня не входящие в Новый Завет: Послания апостола Варнавы и Климента Римского, «Пастырь» Ерма, «Дидахе» (иначе называемое «Учение двенадцати апостолов») и Откровение Петра. В отношении Ветхого Завета тоже не было полного единства: одни предлагали краткий список, совпадающий с иудейским каноном, а другие — полный, включающий все или, по крайней мере, некоторые книги Септуагинты.

Однако все расхождения никак не меняют общей картины: во что верили христиане, что рассказывали они о Боге и об Иисусе Христе. Поэтому, формируя канон, отцы Церкви, по-видимому, стремились не столько дать недвусмысленное правило на все времена, сколько указать своей пастве, какие книги стоит принимать как священные, а какие — нет. Например, в IV веке святитель Афанасий Александрийский перечислил книги «канонизованные» (это первое в христианской литературе упоминание о каноне как о перечне священных книг) и «не канонизованные, но предназначенные отцами для чтения». В первую категорию входят все книги еврейского канона, кроме Есфири, и 27 привычных нам книг Нового Завета; во вторую — Есфирь, Премудрость Соломона, Премудрость Сираха, Товит, Иудифь, а также примыкающие к новозаветному корпусу книги Дидахе и Пастырь Ерма. Все остальные книги, говорит святитель Афанасий, читать не следует, но списка этих ненужных книг не приводит.

В результате всех этих рассуждений к IV–V векам все христианские общины согласились признавать в Новом Завете 27 книг, которые мы и сегодня найдем в любой Библии, кроме эфиопской. Эфиопы добавили к своему Новому Завету творения, связанные с именем Климента Римского (Послания и «Синод»), а также книги под названиями «Обетования» и «Дидаскалия». В части Ветхого Завета эфиопы тоже вполне оригинальны: они включают в него книги Юбилеев и Еноха, которые в остальном мире признаются апокрифическими. Эта особенность их церковной традиции свидетельствует о тех давних временах, когда библейский канон еще окончательно не сложился.

Итак, Новый Завет практически у всех христиан содержит одни и те же 27 книг, но что касается Ветхого Завета, тут нет полного единства. Русская Православная Церковь признает 50 книг, примерно столько же (с минимальными отличиями) насчитывают другие православные и католики. Но протестанты признают библейскими только те 39 книг, которые вошли в иудейский канон; можно сказать, что они его просто заимствовали.

Говоря об истории христианского канона, обычно вспоминают Лаодикийский Собор на Востоке (ок. 360 г.) и Третий Карфагенский на Западе (397 г.). Но на самом деле деяния этих Соборов далеки от окончательного разрешения всех вопросов. Так, постановления Лаодикийского Собора дошли до нас в нескольких списках. В некоторых из них просто не содержится пункта (60-го правила), перечисляющего «книги, которые должно читать». Это заставляет сомневаться в том, что оно действительно было включено в окончательное решение собора.

Долгое время подобные разногласия никому не мешали. Когда в 691-692 гг. на Трулльском Соборе епископы занялись сведением воедино и кодификацией постановлений предшествующих Соборов, они подтвердили авторитетность и Лаодикийского, и Карфагенского Поместных Соборов, но, опять же, не указали, какому списку книг нужно следовать. При этом помимо этих двух Соборов, они ссылаются и на текст под названием «Апостольские постановления», в котором приводится список канонических книг, причем Новый Завет там представлен без Откровения Иоанна Богослова, зато с двумя посланиями Климента Римского.

Возникает ощущение, что точный состав Библии Отцы рассматривали далеко не в первую очередь и даже не особенно старались устранить явные расхождения: в подобном каноне просто не было особенной практической надобности. Правила Лаодикийского и Карфагенского Соборов не проводят никакой границы между истинными и еретическими книгами, а всего лишь определяют, какие книги могут читаться в церкви в качестве Писания. Если в одной церкви будут читать Откровение Иоанна Богослова, а в другой нет, в этом расхождении не будет ничего страшного, лишь бы место этой книги не заняло какое-нибудь еретическое сочинение.

Канон проводит границы Писания. Но там, где оно заканчивается, для православного читателя начинается Предание — продолжение того же Откровения, действующего в той же Церкви. Граница между тем и другим существует, она важна, но не настолько, как граница между церковным вероучением и ересью — потому и списки библейского канона возникли достаточно поздно.

Источник

Флорешты

Библия: Каноническая или Синодальная? Иногда люди спрашивают, почему в некоторых версиях Библии 66 книг, тогда как в других — больше. Может быть, Библия, в которой только 66 книг, не является полным и законченным Писанием? Мы решили внести ясность и ответить на эти вопросы.

Библия — Божье Слово.

Прежде всего, необходимо признать, что Библия является Божьим Словом (то есть Словом Бога), она не является обычной книгой, написанной людьми. Обычные книги пишут люди исходя из того, что они хотят и как они хотят писать. Апостол Павел говорит, что Библия, или Писание «богодухновенно и полезно» (2 Тим. 3:16). Апостол Петр пишет, что «никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божьи человеки, будучи движимы Духом Святым» (2 Пет. 1:21). Следует заметить, что во все времена существовали люди, которые писали различные исторические книги, которые, однако, не являются богодухновенными.

Каноническая Библия

Исходя из этих утверждений Павла и Петра, в то время, когда создавался библейский канон (канон — это группа книга, признанных богодухновенными), учитывались определенные критерии. Вот некоторые из них:

1. Время написания книги. Мы знаем, что в Ветхом Завете Бог посылал Свой Дух на людей, через которых Он хотел совершить какое-то дело, а после этого Дух Святой покидал этого человека. Точно также Господь работал и с теми, которые писали богодухновенные книги Библии. (Евр. 1:1-2) Все же, после написания последней книги Ветхого Завета, книги Малахии, Бог больше не говорил через пророков. Было около 400 лет Божьего молчания от пророка Малахии до Иоанна Крестителя. Книги, которые писали люди в это время, называются апокрифическими.

2. В канон Святых Писаний были признаны книги, которые упоминал Господь Иисус в своих речах, называя их Божьим Словом. Господь Иисус Христос говорил в Иоанна 8:26: «что слышал от Него (от Отца), то и говорю миру». Сам Иисус всегда признавал канон Ветхого Завета, состоящий из тридцати девяти книг, и никогда не противоречил ему. Все ссылки Иисуса Христа на Писание были в соответствии с существующим каноном Ветхого Завета.

3. В канон Писания были признаны книги, которые прямо или косвенно говорят о Мессии, то есть Господе Иисусе Христе, Сыне Божьем. Это и пророчество о Спасителе человечества, и прототипы Господа Иисуса Христа. Пример: Даже в исторической книге 1 Царств, Иоанафан из-за любви к Давиду, отказывается от царского престола, ради Давида. Ионафан является тенью Господа Иисуса Христа, который оставил небесный престол, стал человеком из любви к человечеству и для блага человечества.

Синодальная Библия

В синодальную Библию входят и апокрифические книги, которые были внесены в нее Синодом Православной Церкви. Апокрифические книги синодальной Библии относятся к Ветхому Завету. Нет никаких расхождений между церквями в отношении книг, вошедших в состав Нового Завета. Апокрифические книги признаются и протестантскими церквями, однако не считаются богодухновенными. Следует заметить, что православная церковь, кроме апокрифических книг, претендует на то, что написанное так называемыми «святыми» (людьми, которых данная церковь причислила к лику святых), является богодухновенным писанием; и в православной церкви эти книги даже поднимаются по авторитету выше книг Библии.

Автор: Василий Сандуляк

Библия — Богодухновенная книга

Проповедуя Евангелие, мы не раз сталкиваемся с людьми, которые не верят написаному в Библии. А ведь именно Библия говорит о Спасителе мира — Иисусе Христе. С момента как человек начинает доверять Писанию, он невероятно приближается к пониманию Бога и к вере во Христа.

Почему Библию считают богодухновенной книгой? Потому что есть масса причин считать эту книгу сверхъестественной.

Одна из них — есть много исполнившихся пророчеств, которые свидетельствуют о том, что Библию не могли написать люди, но что она является Божьим Словом. Только Бог может так достоверно знать будущее, потому что Он творит историю. (Если мы с вами возьмемся и запишем то, что произойдет через 700 лет, подумайте, сколько процентов из записанного нами исполнится?)

Пророчества об Иисусе Христе

Вот только некоторые из многих исполнившихся пророчеств об Иисусе Христе: Христос родится в Вифлееме (Михей 5:2; около 520 лет до Р.Х.)

Его родословие будет происходить от Авраама, Исаака, Иакова и, позже, Давида (Бытие 12:2-3, Быт. 21:12, Быт. 22:18, 2 Царств 7:12-13)

У него будет предтеча. (Ис. 40:3 — около 700 лет до Р.Х., Мал. 3:1 — около 400 лет до Р.Х; речь идет об Иоанне Крестителе)

Христос (Мессия) будет страдать и умрет за других. (Ис.53:5-12; Зах. 12:10)

Мессия будет распят (Пс. 21:17)

Он будет распят с разбойниками (Ис. 53:12)

Мессия — это Бог (Ис. 9:6, Иер. 23:6, Михей 5:2 и др.)

Как это объяснить? Такие совпадения не могут быть случайностью.

Другие пророчества

Есть и другие пророчества, которые в точности исполнились. Например, пророчество о городе Тире, сказанное пророком Иезекиилем в 26 главе книги Иезекииля. Это пророчество было сказано около 580 лет до Христа:

Иез. 26:7-8 — Навуходоносор, второй царь Вавилона, пойдет войной на этот город. Именно это произошло с Тиром — после 13 лет осады, Навуходоносор ворвался в город. Убежавшие от нашествия Навуходоносар обосновались на остров в километре от старого города.

Многие народы вступят в войну с Тиром (Иез. 26:3)

Город будет разрушен. (Иез.26:4-21)

Развалины города будут брошены в море. (Иез.26:12). Через 250 лет после нашествия Навуходоносора Александр Македонский из развалин старого города построил плотину к острову и разрушил стены Тира.

Сегодня город Тир погребен в Средиземном море. Его просто не существует. На его месте — небольшой рыбацкий поселок. А ведь во времена пророка Иезекииля это был громадный мегаполис.

Количество исполнившихся пророчеств в Библии во много раз превышает предсказанное в любой другой книге мира. Не предполагает ли это нечеловеческое авторство пророчеств?

Библия — это история искупления человечества

Единство Библии не поддается объяснению. От Бытие до Откровения, среди многообразия авторов, культур, обстоятельств, времен и литературных стилей, проходит одна объединяющая тема Божьего искупления человечества. Многообразие Писания свидетельствует о том, что оно написано многими авторами, единство свидетельствует о том, что над ними стоял один Божественный Автор.

Археология подтверждает достоверность Библии

Библия — уникальная книга. Она содержит не только моральные призывы, но она полна имен, названий, дат. Такую книгу, если она выдумана, очень легко опровергнуть археологам. Однако чем больше времени ведутся археологические раскопки, тем больше подтверждается достоверность Библии. В прошлом году мы побывали в Израиле и посетили многие исторические места, о которых упоминается в Библии. Наш эксурсовод, женщина, которая заявила, что не является христианкой, однозначно утверждала, что Библия — это главный документ по истории Израиля, на основании которого ведутся раскопки.

Жизнеизменяющая сила Библии

Многие люди на протяжении веков испытали на себе жизнеизменяющую силу этой книги, которая подтверждает ее богодухновенность.

Скептикам же, продолжающим сомневаться в богодухновенности Библии, мы бы посоветовали начать читать Библию и попробовать поговорить с ее Автором. Что вы теряете, если это сделаете?

Источник

Часть Третья. Исторические и богословские аспекты проблемы канона

XI. Трудности определения канона в древней Церкви

I. Критерий каноничности

Выше (в гл. IV) уже обсуждались те внешние факторы, которые, вероятно, способствовали тому, чтобы некоторые документы постепенно обретали уникальный статус священных и авторитетных книг Церкви. Помимо этого внешнего влияния нам следовало бы выявить те критерии, которыми руководствовались древние христиане, когда определяли возможность включить в такое собрание ту или иную книгу. Древние Отцы иногда пользовались более или менее очерченными основаниями для установления каноничности (notae canonicitatis). В разное время и в разных местах они формулировались по–разному, и все же чаще всего авторы осознанно ссылались на нижеследующие. Один из критериев был связан с богословским содержанием книги, а два других носили исторический характер и касались авторства и признания книги в Церкви.

Кроме «правила веры» использовались и другие термины со сходным значением. Выражение «правило истины» (ό κανών της αληθείας, rйgula veritatis)использовали Дионисий Коринфский (см. с. 159), а затем Ириней, Климент Александрийский, Ипполит, Тертуллиан и Новатиан. Они считали, что истина, как таковая, есть основание для оценки учения и жизни. Предполагалось, что в христианском сообществе она принимает четкую и осязаемую форму, подобную закону Моисея для израильтян ( Рим.2:20 ). Другая формула, которую можно найти только у греческих авторов и в работах, производных от их идей, выражается словами «церковный канон» или «канон Церкви» (ό εκκλησιαστικός κανών или ό κανών της εκκλησίας). Эти выражения использовались уже в то время, когда появилось Мученичество Поликарпа (Эпилог, 2), и касались существа церковного учения и церковных учреждений. Если книга, в которой излагалось учение, противоречила традиции, она тем самым выпадала из числа тех, которые признавались авторитетным Писанием.

2) Другим критерием, применявшимся к книге, чтобы выяснить, можно ли ее включить в Новый Завет, был вопрос о ее апостольском происхождении. Когда составитель канона Муратори протестует против того, чтобы принять Пастыря в канон, он указывает, что книга написана совсем недавно и потому ее нельзя поместить «среди пророков, число которых доведено до полноты, или среди апостолов». Поскольку «пророки» здесь означают Ветхий Завет, то выражение «апостолы» практически равнозначно Новому Завету. Таким образом, апостольское происхождение книги, реальное или предполагаемое, создавало предпосылки для того, чтобы ее воспринимали как авторитетную. Ясно, что послание, приписанное апостолу Павлу, имело гораздо больше шансов на такое признание, чем текст, автором которого назывался, например, монтанист Фемисо (см. с. 104). Значимость Марка и Луки обеспечивалась тем, что они в церковном предании связывались с апостолами Петром и Павлом. Более того, в каноне Муратори заметно очень здравое стремление видеть авторитет апостола не в догматической непогрешимости. Когда автор говорит об исторических книгах Нового Завета, он указывает наличные качества их авторов как непосредственных свидетелей или верных летописцев.

3) Третий критерий авторитетности книги заключался в том, что ее признают и широко употребляют в Церкви. Это, конечно, основывалось на том принципе, что у книги, которую долго принимали во многих церквах, положение куда прочнее, чем у той, которая признана только в немногих общинах, и не очень давно. Провозгласил этот принцип Августин (см. с. 234), подкрепил – Иероним, который подчеркивал значимость именитости и древности автора. «Неважно, – говорит он в письме Дардану, префекту Галлии, – кто написал Послание к Евреям, ибо в любом случае это труд церковного писателя (ecclesiastici viri),который постоянно читают в церквах» (Epist. cxxix). На Западе отрицали Послание к Евреям, на Востоке не принимали Апокалипсис, но сам Иероним признавал обе книги на том основании, что и ту и другую древние писатели цитируют как канонические.

II. Боговдохновенность и канон

В каком–то смысле исполненными этого вдохновения считали себя не только ранние церковные писатели; преемники их говорили так о своих предшественниках и даже о современниках. В письме, которое Августин написал Иерониму, епископ Гиппонский говорит (Epist. 82, 2), что Иероним не только удостоился божественной благодати, но пишет прямо под диктовку Св. Духа(Spiritu Sancto). Применительно к часто впадавшему в гнев Иерониму это кажется сильной гиперболой. Легче понять, как такую репутацию заслужилГригорий Великий. Биограф Григория, Павел Диакон, пишет, что Дух Святой «в виде голубки белее снега» растолковывал ему тайны Св. Писания (Vita S. Gregorii, 28).

Боговдохновенность Писания считалась одной из форм многообразной деятельности Духа; это видно по тому, как употребляли слово θεόπνευστος («исполненный божественного духа»). Слово это, которое употреблено во фразе «все Писание богодухновенно» ( 2Тим.3:16 ), использовал и Григорий Нисский, когда отзывался о «Шестодневе» Василия Великого, своего брата, как о «боговдохновенном толковании… [восхищающем] не менее, чем слова самого Моисея» (Нехаетеron, proem.). Оно же стоит в послании Эфесского собора, где соборное осуждение Нестория названо «решением, принятым по Божьему вдохновению». Писатель чуть более позднего времени даже эпитафию на могиле епископа Аверкия называет «боговдохновенным посвящением» (Vita Abercii, 76). Итак, Отцы не колеблясь называют разные документы, не входящие в Св. Писание, «боговдохновенными». Это говорит о том, что они не считают этот признак уникальным свойством канонических книг (см. с. 208, примеч. 6).

Такое же впечатление складывается и в отношении слова «невдохновенный». Отцы неоднократно применяют представление о боговдохновенности к Св. Писанию, а иногда книги, не включенные в него, называют «невдохновенными». Различение это делается тогда, когда речь идет о подложных или еретических писаниях, но не о церковных сочинениях. Другими словами, понятие «боговдохновенности» в древней Церкви не было основанием для разграничения канонических и неканонических книг.

Короче говоря, Св. Писание, по мысли Св. Отцов, действительно боговдохновенно, но из этого еще не следует, что оно авторитетно. Авторитетно оно и потому – канонично, ибо представляет собой прямое или косвенное апостольское свидетельство, на котором стоит все последующее свидетельство Церкви.

III. Какую часть Нового Завета раньше всего признали авторитетной?

Мнения о том, какая часть Нового Завета раньше всего получила всеобщее церковное признание, расходятся. Гарнак 582 считал, что ядром канона были Евангелия, к которым вскоре при соединились Послания апостола Павла. Деяния Апостолов были добавлены главным образом для того, чтобы подтвердить апостольское достоинство Павла и защитить право для его посланий стоять в одном ряду с Евангелиями.

У нас есть средство, которое позволяет определить сравнительную степень авторитетности Евангелий и посланий 601 в древней Церкви, – мы можем сравнить частоту, с какою теми или другими пользовались древние церковные писатели. Грубую оценку можно получить, воспользовавшись I томом Biblia Patnstica 602 , где представлены списки цитат из всех книг Нового Завета, принадлежавших Отцам, от Климента Александрийского до Тертуллиана. Ниже приводим количество страниц, содержащих указания на число цитат (в среднем 55 цитат на страницу):

Учитывая эти статистические данные и разницу в объеме книг, можно заключить, что из четырех Евангелий чаще всего цитировалось Евангелие от Матфея. Остальные располагаются в таком порядке: Лука, Иоанн и Марк. Из Посланий Павла самое цитируемое – 1–е к Коринфянам, за которым следует к Римлянам, к Ефесянам, к Галатам. Эти цифры свидетельствуют о том, что Евангелия признавались авторитетными раньше Посланий Павла.

IV. Множественность Евангелий

Параллельно с тенденцией к тому, чтобы Евангелий было много, которая заявила о себе с самого начала ( Лк.1:1–3 ), существовала и противоположная – свести их все к одному. Диатессарон Татиана, в котором четыре отдельных Евангелия были соединены в одно связное повествование, был не единственной попыткой древней Церкви преодолеть описанное выше недовольство. Наиболее известный пример стремления придать исключительный авторитет единственному Евангелию – шаг Маркиона, который выделил из всех Евангелие от Луки как единственно аутентичное.

Чтобы защитить Четвероевангелие древней Церкви, Ириней искал возможности показать значение числа «четыре» и в природе, и в деле искупления. Он говорит о четырех сторонах света, которые соответствуют четырем главным ветрам. В своем спасительном промысле Бог заключил четыре завета: с Ноем, Авраамом, Моисеем и Христом. Затем Ириней весьма изобретательно рассуждает о четырех животных из видения Иезекииля (1:10) и Апокалипсиса (4:7). В них он видит символы четырех Евангелий; идея эта впоследствии сильно повлияла на христианское искусство.

Однако Ириней выпускает из поля зрения сугубо человеческий фактор, который играл основную роль до того момента, когда Евангелий стало несколько. Есть основания думать, что довольно долго, до окончательного формирования канона, в некоторых церквах использовалось только одно Евангелие. Выясняется, что в Палестине широко известно было лишь Евангелие от Матфея, в Малой Азии с самого начала пользовались только Евангелием от Иоанна, и так же обстояло дело в других местах с Евангелиями от Марка и от Луки. Ириней не заметил того, на что указывает Кульманн:

V. Особенности посланий Павла

Числовая символика отражена в специфических выражениях канона Муратори. При обозрении строк 49–50 подчеркнуто, что Павел, как и Иоанн в Апокалипсисе 2:3, написал семи церквам, а значит – всей Церкви. Это соображение повторяется у Киприана, Викторина Петтауского 607 и более поздних авторов.

После того как Послание к Евреям включили в корпус посланий, стало трудно сохранить в неизменном виде идею о том, что Павел написал семи церквам. Теперь обычно указывали на то, что число посланий равно 14, т. е. 24 7. Кроме того, в каноне Муратори предлагается особый аргумент в пользу соборности посланий, адресованных отдельным лицам: хотя Павел и писал из любви к Филимону, Титу и Тимофею, «они все по оценке Церкви священны и соборны, так как устанавливают правила ее жизни» (строки 62–63). Этот аргумент почти или совсем невозможно приложить к вопросу о беглом рабе Онисиме; а Послание к Филимону представляет собой единственный известный случай, когда послание Павла открыто отвергали 608 только из–за малого объема.

Маловероятно и то, что географического указания в тексте Послания к Ефесянам 1:1 не было в тексте оригинала. Возможно, экземпляры послания были разосланы нескольким разным общинам, но отсутствие адреса можно истолковать и как результат вторичного «воцерковления».

Такую же тенденцию, по–видимому, можно выявить в тексте 1–го Послания к Коринфянам. Фраза «вместе со всеми…», которая не совсем к месту появляется в 1Кор.1 :2b, часто считается указанием на то, что послание предназначалось более широкому церковному кругу читателей.

В заключение Даль пишет: 609

XII. Проблема канона в наши дни

I. Какая форма текста канонична?

Сто лет назад англокатолический церковный деятель Джон Уильям Бергон (Burgon) оспаривал принципы, основываясь на которых Уэстскотт и Хорт подготовили свое критическое издание греческого Нового Завета (Westcott, Hort, Cambridge, 1881), и утверждал, что именно ту форму греческого текста, которая нашла широкое признание в церкви в ходе веков, нужно признать единственно аутентичной. Аналогичной точки зрения и сегодня придерживаются Ходжес и Фарстад (Z. С. Hodges и A. L. Farstad), издатели недавно опубликованного Greek New Testament According to the Majority Text 612 . Следуют они той же методике, что и Бергон (если это можно назвать методикой) – подсчитывают рукописи Нового Завета, а не анализируют каждый случай с разночтениями, выявляя, какая версия больше соответствует тому, чтобы поднять авторитет остальных.

Прежде всего надо отметить, что в Византийской церкви, как показал фон Зоден (von Soden), существовал не единственный, монолитный текст Нового Завета, а несколько. Отличаясь друг от друга незначительными деталями, все они имели хождение в Восточной церкви и считались одинаково авторитетными.

Гораздо серьезней различия между так называемым западным типом Нового Завета и всеми остальными типами текста. Например, западный текст Книги Деяний почти на 8,5 % длиннее того, который обычно считается канонической формой. В XVIII веке Уильям Уистон (W. Whiston) 613 опубликовал текст, который он считал единственной достоверной формой Нового Завета. Это был английский перевод, опиравшийся на два главных источника западного типа – кодекс Безы (Bezae) и Кларо–монтанский кодекс (Claromontanus).

К сожалению, Чайлдс не проводит анализа специфически текстологической проблемы и не говорит, как он толкует слова «наиболее приемлемый текст». Трудно понять и то, что означает «продолжение поисков». Имеется ли здесь в виду, что у нас нет канонического текста, и мы должны его искать? Как «канонический аспект текстологической критики» отличается от обычной текстологической критики (существует ли, например, канонический аспект новозаветной лексикографии или грамматики?)

Оставляя в стороне эти вопросы, на которых ответа нет, следовало бы рассмотреть отношение Св. Отцов к вариативности текстов Нового Завета. С одной стороны, когда разночтения касались значимых моментов вероучения, Отцы обычно утверждали, что еретики изменили точный вид текста. Однако вопрос о каноничности документа не поднимался при обсуждении таких разночтений, даже если они казались значительных объемов текста. Теперь мы знаем, что последние 12 стихов Евангелия от Марка (16:9–20) отсутствуют в древнейших греческих, латинских, сирийских, коптских и армянских рукописях, а в других помечены специальными символами, указывающими на их сомнительность или недостоверность. Евсевий и Иероним, хорошо знавшие о таких расхождениях, специально размышляли о том, какую форму текста следует предпочесть. Стоит отметить, что никто из Отцов не называл одну форму канонической, а другую – нет. Этого мало; признание того, что канон в целом закрыт, не повело к рабской консервации текстов канонических книг.

Труднее убедительно определить статус другого окончания Евангелия от Марка, которое присутствовало в некоторых поздних греческих и переводных рукописях: «Но они коротко пересказали Петру и тем, кто был с ним, все, что услышали. И после этого сам Иисус разослал через них повсюду, от Востока до Запада, священное и нетленное свидетельство о вечном спасении». В древнейшей латинской рукописи (k) эти слова замещают стихи 9–20; в других документах (L Ψ0112 274mg 579 l 1602 syhmg samss bomss ethmss) они располагаются между стихами 8 и 9. Нет никаких свидетельств о том, что христиане, владевшие списками с таким окончанием, думали как–то иначе об авторитете этого Евангелия, чем те, кто располагал экземплярами обычного вида, но весьма напыщенный слог (который так непохож на лексику и простой стиль Марка) создает впечатление, что этот кусок – апокриф послеапостольского времени. В то же время экземпляры Евангелия от Марка на греческом, латинском, сирийском, коптском, армянском и эфиопском языках, содержащие эти слова, функционировали как каноническое Св. Писание в нескольких национальных церквах.

Короче говоря, вопрос о каноничности имеет отношение к документу как целому, а не к данной конкретной его версии. В переводе на современную терминологию Церковь принимает разнообразные современные версии как канонический Новый Завет, хотя они различаются не только формой передачи, но и наличием или отсутствием некоторых стихов в нескольких книгах (кроме окончания Евангелия от Марка, есть и другие значимые различия: и Деян.8:37 ). 618

II. Закрыт или открыт канон?

Слова «канон открыт» означают, что сегодня Церковь может или добавить в канон одну или несколько книг, или, напротив, – какие–то изъять, хотя до сих пор они и считались каноническими. Какими могли бы быть теоретические и практические предпосылки таких действий? 619

Что можно сказать о возможности прибавить к канону древний документ? Несколько лет назад, в Наг–Хаммади, открыли несколько десятков текстов древней Церкви – Евангелие Фомы, Евангелие Филиппа, Послание Петра Филиппу и Апокриф Иоанна, что сильно увеличило число кандидатов на включение в пересмотренный канон. Каждая из этих книг заслуживает того, чтобы ее оценили по внешним и по внутренним свойствам. Насколько, например, Евангелие Фомы (которое из всех этих трактатов, по–видимому, ближе всего стоит к Новому Завету) соответствует критериям апостольского происхождения и ортодоксальности, как бы узко их ни трактовать? В этом документе, возможно, есть подлинные аграфы 621 (то есть изречения, приписываемые Христу), которых нет в канонических Евангелиях; могут ли они перевесить гностические и полупантеистические элементы (см. с. 86)? Если могут, оценка современных читателей подтвердит древнецерковную, а когда решили, что голос Доброго Пастыря в Евангелии Фомы слышен приглушенно, а часто – искажен и до неузнаваемости посторонними и даже противоречащими голосами.

Из наших рассуждений следует, что с чисто теоретической точки зрения сохраняется возможность включить в канон Нового Завета дополнительную книгу или новое послание, но весьма проблематично, чтобы какое–либо писание отвечало необходимым для этого критериям, древним или современным.

(2) Можно поставить и вопрос о том, возможно ли и желательно ли исключить одну или несколько книг из тех 27, что составляют канон Нового Завета. Связана ли нынешняя Церковь соответствующими решениями Церкви древней?

Необходимо признать, что неуклюжие, а иногда – и шокирующие попытки исключить некоторые книги, которые предпринимались во времена Реформации, в контексте церковного противостояния, вынуждают нас к особой осторожности в оценке наших собственных мотивов и критериев, а также – самого канонического статуса некоторых книг Нового Завета. Насколько просто впасть здесь в заблуждение, видно по несостоятельным рассуждениям Лютера о посланиях Иакова, Иуды, к Евреям и Апокалипсисе. В этих книгах он не видел христианского благовествования, а к другим был пристрастен. Цвингли отрицал библейский характер Апокалипсиса из–за противоречий своего времени, порожденных тем, что, на его взгляд, было лишь всплеском языческих суеверий. Когда он осудил призывание ангелов, ему указали на то место в Апокалипсисе, где ангел возлагает на жертвенник перед небесным престолом молитвы всех святых ( Откр.8:3–4 ). Тогда, на Бернском диспуте (1528), он объявил Апокалипсис небиблейской книгой. Когда–то Евсевий развенчал Апокалипсис из–за толкований превозносивших его древних хилиастов; так и Цвингли позволил себе скоропалительное суждение, чтобы подтвердить свое отношение к содержанию книги, которую признавали канонической на всем Западе.

В свободные от жарких богословских споров и куда более спокойные времена тоже поднимался вопрос о том, не будет ли исключение некоторых книг из новозаветного канона способствовать единству Церкви. В докладе на II Международном конгрессе по исследованиям Нового Завета, который состоялся в Оксфорде в 1961 г., Курт Аланд (К. Aland) предложил провести широкое межцерковное обсуждение – не надо ли создать более краткий и унифицированный канон, способствующий объединению церквей? 623

Поначалу кажется, что в таком предложении есть своя правда. Однако по внимательном размышлении придется признать, что такое дело вряд ли послужит Церкви во благо. Существуют деноминации и разные традиции внутри этих деноминаций, которые черпают вдохновение и поддержку во всех частях Св. Писания, признанных сегодня. Исключив одну или несколько книг из ныне действующего канона, мы подвергнем суровому испытанию узы, связывающие разные сообщества верующих, а это почти наверное повлечет за собой еще большее дробление Церкви.

Кроме того, изъяв одну или несколько книг из канона после столь длительной истории христианской Церкви, мы обрубим ее исторические корни, даже если такое предложение нашло бы всеобщую поддержку. Вместо того чтобы стать шагом к единству, это обеднит вселенскую Церковь.

III. Существует ли канон внутри канона?

Какие же здесь предпосылки? Для Кюммеля 627 «канон», который надо извлечь из канонических книг, охватывает три сферы: а) миссию и личность Иисуса, как они представлены в древнейших формах синоптической традиции; б) в древнейшей керигматической традиции первоначальной Церкви, разъясняющей значение Его жизни и смерти и свидетельствующей об Его воскресении; в) в первых попытках богословского осмысления этой церковной проповеди у апостола Павла. Браун 628 считал, что «канон внутри канона» сосредоточен в поучениях Христа, посланиях Павла и в четвертом Евангелии.

На первый взгляд, предложение это может показаться до некоторой степени убедительным. Действительно, следует признать, что внутри Нового Завета есть разные традиции и невозможно искусственно их устранить. Однако, почему Новый Завет должен быть вполне однообразен? Почему все его авторы обязаны мыслить одинаково, чтобы их книги включили в канон? Само стремление искать «сердцевину» в Новом Завете не вызывает возражений. В истории Церкви всегда существовали излюбленные книги Св. Писания и ключевые фрагменты в каждой книге, чье влияние было сильнее.

Канон вечно напоминает некоторым церквам о том, что нужно критически анализировать собственное толкование и возвещение апостольского свидетельства, и внимательно прислушиваться к толкованиям, которые предлагают другие верующие. В этом случае та динамическая закваска, которая есть во всем каноне Нового Завета, будет способствовать созиданию и внутри церквей, и в отношениях между ними. Единство будет достигнуто не за счет предварительного соглашения, а потому, что верующие захотят возрастать, по–новому, обновленно, понимая те традиции, которые есть во всем новозаветном каноне.

IV. Принадлежит ли канонический авторитет каждой книге в отдельности или всем им вместе?

В большинстве исследований и обсуждений нашей проблемы почти или совсем не придают значения главному вопросу: принадлежит ли канонический авторитет каждой из новозаветных книг в отдельности или же им обладает полное собрание? Эти две формулировки имеют фундаментальное различие и предполагают совершенно разные исходные представления.

(Третья формула – канонический авторитет принадлежит и собранию книг, и отдельным книгам – всего лишь модификация второй, и ее можно из обсуждения исключить.)

В первом случае книгам, входящим в собрание, свойственно значение, которое они приобрели до того, как их собрали вместе, и авторитет их опирается на их собственное содержание. Во втором случае авторитет им придает само собрание, а до включения его не было; другими словами, канон обретает догматическое значение по мере нарастания процесса «канонизации». В одном случае Церковь признает авторитет, свойственный Писанию, в другом – придает этот авторитет сама тем, что собирает его воедино и ставит на нем печать каноничности.

Если авторитет новозаветных книг объясняется не тем, что их включили в собрание, составленное Церковью, а каким–то предшествующим им источником, можно считать, что Новый Завет в основном был завершен уже тогда, когда были написаны все те его части, которые из этого источника происходят. Другими словами, когда было определено принципиальное свойство канона, тогда его объем и был зафиксирован, и канон был завершен тогда, когда были написаны книги, соответствующие главному принципу.

Если мы примем во внимание ставшие недавно доступными десятки евангелий, деяний, писем и апокалипсисов из библиотеки Наг–Хаммади, мы уверенней, чем когда–либо, сможем сказать, что ни одна книга или собрание книг древней Церкви не могут сравниться с Новым Заветом по степени своей важности для истории и вероучения христианства. Уверенность в том, что в нашем Новом Завете содержатся лучшие источники о жизни Иисуса, – самое ценное знание, которое только можно обрести, изучая историю канона. Что бы мы ни думали о древнем христианстве, ясно, что те, кто определял границы канона, четко и уравновешенно видели благовествование Христа.

Форма, в которой слово Божье присутствует в Писании, не должна представляться статически, подобно вещественному содержанию, а как динамическое духовное действие. Слово и Писание связаны, они образуют органическое единство, относясь друг к другу как душа и тело. Однако никакая эмпирическая аналогия не в состоянии выразить взаимоотношений слова Божьего и Библии. Они уникальны и больше всего напоминают взаимодействие божественной и человеческой природы в Иисусе Христе, Слове воплощенном.

О смысле, который Отцы вкладывали в выражение «правило веры», см. особенно Bengt Hдgglund, «Die Bedeutung der «rйgula fidei» als Grundlage theologischer Aussage», Studia theologica, xii (1958), pp. 144; Richard Morgan, «Regula Veritas: A Historical Investigation of the Canon of the Second Century», неопубликованная Th. D. Diss., Union Theological Seminary (Richmond, Virginia, 1966), в особенности гл. xi; и три статьи о rйgula fidei след. авторов: Albert Outler, William R. Farmer и Philip Schuler в Second Century, iv (1984), pp. 133–176.

Сочинение Агриппы Кастора исчезло, но Евсевий говорит, что это было «самое сильное опровержение Василида» (Церковная история, IV. 7, 6).

Walter Bauer, Orthodoxy and Heresy in the Earliest Christianity (Philadelphia, 1971 ). Критику мнения Бауэра см. в H. E. G. Turner, The Pattern of Christian Truth(London, 1954), и в D.J. Harrington, «The Reception of Walter Bauer’s Orthodoxy and Heresy in Earliest Christianity During the Last Dйcade», Harvard Theological Review,lxxiii (1980), pp. 289–298, перепечатано в D.J. Harrington, The Light of AU Nations(Wilmington, 1982), pp. 61–78.

J. D. G. Dunn, Unity and Diversity in the New Testament, An Inquiry into the Character of Earliest Christianity (Philadelphia, 1977); русский перевод – Дж. Д. Данн, «Единство и многообразие в Новом Завете». Москва, ББИ, 1997. Резкую критику Данна см. в D. A. Carson, «Unity and Diversity within the New Testament», in Scripture and Truth, ed. by D. A. Carson and J. D. Woodbridge (Grand Rapids, 1983), pp. 65–95.

Среди второстепенных критериев древние иногда прибегали к тому, что можно назвать «числовым символизмом», броские примеры которого мы видим у Иринея и в каноне Муратори. Согласно Иринею, как мы уже отмечали, должно быть четыре Евангелия, подобно тому, как есть четыре стороны света и четыре главных ветра (Adv. Haer. III. 9, 8). Даже Ориген сравнивает четыре Евангелия с четырьмя элементами (Комм, на Евангелие от Иоанна 1,6). Составитель канона Муратори находит удовлетворение в том, что апостол Павел написал ровно семи церквам, как и Иоанн, письма которого вплетены в Апокалипсис. Несомненно, такое пользование числами свидетельствует о символической интерпретации фактов после установления разных частей канона; вряд ли в этом видели средство определить канон. Можно подозревать, что такие методы предрасположили признать Послание к Евреям книгой апостола Павла, благодаря чему общее число его писем становится равным 14 (2Ч7), а также сыграть свою роль при определении общего числа Соборных посланий.

Обсуждение взаимодействия исторического и богословского критерия см. в Siegfrid Pedrsen, «Die Kanonfrage als historishces und theologisches Problem», Studia theologica, xxxi (1977), pp. 83–136.

См. Gustave Bardy, «L’Inspiration des Pиres de Г Йglise», Mйlanges Jules Lebreton, ii; Recherches de science religieuse\ xl (1951–1952), pp. 7–26; Everett R. Kalin, «Argument from Inspiration in the Canonization of the New Testament», Th.D. diss., Harvard University, 1967 (summary, Harvard Theological Review, lx 1967., p. 491); его же, «The Inspired Community: A Glance at Canon History », Concordia Theological Monthly, xlii (1971), pp. 541–549; Albert C. Sundberg, Jr., «The Bible Canon and the Christian Doctrine of Inspiration», Interpretation, xxix (1975), pp. 352–371; Enriques Nardoni, «Origen’s Concept of Biblical Inspiration», Second Century, iv (1984), pp. 9–23.

Вселенская Церковь никогда не определяла, что такое вдохновенность Св. Писания, поскольку ее скорее можно усмотреть, нежели определить.

А. В. Du Toit, «The Canon of the New Testament», Guide to the New Testament,i (Pretoria, 1979), p. 88.

An Introduction to Reformed Dogmatics (London, 1949; перепечатано в Grand Rapids, 1981), p. 318.

Adolf Harnack, Das Neue Testament um das Jahr 200 (Freiburg i. Br., 1889);History of Dogma, ii, pp. 38–66; и The Origin of the New Testament and the Most Important Consequences of the New Creation (New York, 1925). Острую критику последней книги см. H. С. Vedder в Union Seminary Review (Richmond), xxxviii (1926–1927), pp. 146–158.

E.J. Goodspeed, New Solutions of the New Testament Problems (Chicago, 1927), и «The Editio Princeps of Paul», Journal of Biblical Literature, lxiv (1945), pp. 193–204.

A. E. Barnett, Paul Becomes a Literature Influence (Chicago, 1941).

C. Leslie Mitton, The Formation of the Pauline Corpus of Letters (London, 1955).

John Knox, Philemon among the Letters of Paul (New York, 1935ed., 1959). Критику мнения Нокса (The Interprter’s Bible, ix 1954., pp. 357 и далее) о том, что собранные вместе Послания Павла были впервые опубликованы в форме двух папирусных свитков, см. в С. H. Buck, «The Early Order of the Pauline Corpus»,Journal of Biblical Literature, lxviii (1949), pp. 351–357, и Jack Finegan, «The Original Form of the Pauline Collection», Harvard Theological Review, xlix (1956), pp. 85–103.

E.J. Goodspeed, The Meaning of Ephesians (Chicago, 1933).

Hans Windisch, «Der Apokalyptiker Johannes als Begründer des neutestamentlichen Kanons», Zeitschrift fur die neutestamentliche Wissenschaft, x (1909), pp. 148–174.

Johannes Leipoldt, Geschichte des neutestamentlichen Kanons, i (Leipzig, 1907; переизд. 1974), p. 33.

Аргументы Робинсона (А. Т. Robinson) в пользу более ранней датировки Апокалипсиса (Redating the New Testament Philadelphia, 1976., pp. 221–253), по общему мнению, оказались неубедительны.

Теория о двух источниках Матфея и Луки до сих пор считается обоснованной, хотя аргументы в ее пользу mutatis mutandis все еще выдержаны в терминах так называемой гипотезы Грисбаха (Griesbach).

См. D. W. Riddle, «Early Christian Hospitality: A Factor in the Gospel Transmission», Journal of Biblical Literature, lvii (1938), pp. 141–154.

Все сохранившиеся рукописи Посланий Павла относятся к тому времени, когда их уже объединили; другими словами, мы не располагаем экземпляром изолированного Послания Павла, который был бы составлен до того, как их собрали вместе. У нас есть только изданные собрания или фрагменты таких собраний. Согласно Цунцу, из Отцов Церкви только Климент Римский «мог, похоже, пользоваться текстом, предшествовавшим (или по крайней мере независимым) появлению корпуса Павловых посланий» (Gьnther Zuntz, The Text of the Epistles; A Disquisition upon the Corpus Paulinum London, 1953., p. 217).

«On the Composition and Earliest Collection of the Major Epistles of Paul», Paul and the Gnostics (New York, 1972), pp. 239–274. Шмитхальс на основании беглого, поверхностного и неубедительного анализа пытается показать, что 1–е и 2–е Послания к Коринфянам представляют собой результат соединения шести писем Павла в Коринф, 1–е и 2–е Послания к Фессалоникийцам получились из четырех писем, а к Филиппийцам охватывает три письма. Проницательную критику его взглядов см. у Гэмбла (Gamble), «The Redaction of the Pauline Letters and the Formation of the Pauline Corpus», Journal of Biblical Literature, xciv (1975), pp. 403–418.

«Das Wieterwirken des Paulus und die Pflege seines Erbes durch die Paulus–Schule», New Testament Studies, xxi (1975), pp. 505–518.

«Die Entstehung des Corpus Paulinum», Neutestamentliche Entwürfe (Munich, 1979), pp. 302–350.

Источник