Чем можно объяснить тяжелое положение русских войск в первые месяцы войны
Чем можно объяснить тяжелое положение русских войск в первые месяцы войны
В самом начале Первой мировой войны многим в Европе казалось, что война закончится быстро, причём решающую роль в победе над кайзеровской Германией сыграет Россия с её многомиллионной армией. Но участие России в войне завершилось её поражением. Приведите три объяснения поражению России в войне.
Могут быть приведены следующие объяснения:
1) вынужденная в самом начале войны спасать свою союзницу – Францию – Россия начала военные действия до окончания мобилизации, что привело к тяжёлому поражению в Восточной Пруссии, сказавшемся на ходе всей войны;
2) войну не выдержала российская промышленность, первые годы оказавшаяся не в состоянии обеспечить фронт боеприпасами («снарядный голод»);
3) российская армия оказалась плохо подготовленной к войне (недостаток подготовленных снарядов, отсутствие средств связи, малое число пулемётов и аэропланов и т. д.);
4) большинство российских солдат слабо представляло себе цели страны в войне, это привело к недостатку патриотического чувства, желания воевать за родину;
5) действия революционных сил, нерешённость основных социальных вопросов, слабый авторитет верховной власти подрывали фронт и тыл, поражение стало фактом после произошедшей в стране революции;
6) России пришлось одновременно бороться против нескольких противников при слабой поддержке союзников – против Германии, Австро-Венгрии и Османской империи.
Могут быть приведены другие объяснения. Объяснения могут быть сформулированы иначе
Два типа империй в период раннего Нового времени
В эпоху раннего Нового времени, когда в Западной Европе наметился переход к капиталистическому способу производства, а на Востоке и в России господствовал докапиталистический строй, условно называемый азиатским способом производства, собственно многокультурная и многоэтничная империя, а не национальное государство являла собой самый распространенный и привычный способ существования человеческих сообществ.
На рубеже XVII-XVIII вв. в мире насчитывалось немало империй и имперских государств, которые официально империями не назывались. Однако если мы применим к ним ряд ключевых и общепризнанных признаков империй, мы можем смело назвать их таковыми.
Перечислим эти признаки: наличие единого имперского центра в главе с монархом (необязательно императором) и лояльность ему, а не нации, или элите; наличие имперской идеологии (последняя может быть выражена в явной форме или скрытой; заключена в религиозную форму, или быть светской по содержанию); постоянное расширение территорий через войну и захваты; отсутствие унификации и однородности в управлении разнородными (в этнокультурном и религиозном плане) территориями; ассиметричность в правовом отношении отдельных территорий.
Последний признак обычно увязывают с традиционным делением на господствующую метрополию и эксплуатируемые колонии. Однако такое деление в классическом виде встречается в заморских империях европейских держав, а не в континентальных империях подобно Османской и Российской.
Итак, в мировом пространстве раннего Нового времени мы наблюдаем китайскую империю Цинов, клонящиеся к упадку империи Великих Моголов и Ирана династии Сефевидов, Османскую и Российские империи (зарождение последней не следует привязывать к эпохи Петра, а значительно раньше). Затем идет целый список европейских империй преимущественно морских(исключение составляют Австрийская империя Габсбургов), а именно: Голландская, Французская, Британская, Португальская и Испанская империи.
В последнем списке Голландская империя, или вернее государство имперского типа будет сильно отличаться от всех империй классического типа, по отсутствию ряда признаков. Напомним, что Голландия в XVII-XVIII вв. была республикой, не монархией. Здесь также не было четкого единого имперского центра, сложно было бы и определить имперскую идеологию.
В конце концов, именно купцы и капиталисты, представляющие собой больше интересы частных корпораций, а не государства являлись здесь проводниками и агентами имперских захватов. Однако наличие крупных заморских колоний с дифференциацией их управления все говорит о том, что и Голландию можно назвать империей, правда очень специфичной и только по некоторым признакам.
При ближайшем рассмотрении империи раннего Нового времени делятся на континентальные расположенные преимущественно в Азии (исключение составляет австрийская империя Габсбургов, которая была континентальной) морские, или модерные, расположенные в Европе. Категория модерна к таким империям прилагается далеко не ради модного описания социальной действительности. Империи модерна от древних империй отличались наличием бесправных туземных колоний, уровнем развития капиталистического рынка, современных технологиях и национализме-чувстве, объединяющем всех подданных/граждан метрополии независимо от их имущественного неравенства.
Собственно европейские империи эпохи раннего модерна, постепенно изживали свою имперскость в европейском центре-метрополии и создавали колониальные империи за пределами Европы. Это объяснялось тем, что в Европе под сенью династического абсолютизма формировалась идея нации-государства, где все граждане имеют одинаковые права и обязанности.
Идея народного суверенитета и равных прав для граждан единой нации, безусловно, подрывали имперское разнообразие и сословную иерархичность европейских государств. К тому же необычная пестрота европейских народов сосредоточенных на небольшой территории европейского полуострова при относительной военной и экономической силе их правителей и этнонациональной сплоченности обществ, не давали возможность завоевывать здесь большие пространства для организации империй.
Оставался один путь, используя военное и организационное превосходство завоевывать территории за морями там организовывать империи. Причем в отличие от азиатских государств и России (исключение составляет завоевание Сибири), европейские страны при завоевании заморских территорий активно использовали деловитость и административную энергию частных лиц: авантюристов, коммерсантов, религиозных миссионеров и простых граждан, порой бежавших от нужды из метрополии в колонии. Не силой государств, а силой частных коммерческих компаний создавались обширные колониальные владения Голландии, Великобритании.
Такой альянс (частно-государственный) оказывался чрезвычайно эффективным и в завоевании новых территорий в защите своих колоний от захватчиков и соперников. Европейские государства, такие как Голландия и Англия которые в большей степени, чем другие (особенно Португалия и Испания) использовали торгово-государственное партнерство в проведении колонизаторской политики, достигали и больших результатов.
Но главным преимуществом европейских колониальных империй по сравнению с континентальными и традиционными империями Востока было в постоянном совершенствовании их государственного аппарата и управления, системы образования и военного дела, на основе рациональных знаний, а не веру в традицию и религиозные культы. Вот почему их и следует называть империями модерна (по Д. Бурбанк, Ф. Купер).
Европейские колониальные империи существенно отличались также от всех неевропейских империй (Османской, Российской, империи Великих Моголов и т.д.), четким делением на метрополию и колонии. По отношении к последним и проживающим там туземцам, европейские колонисты вели себя далеко не «по-джентельменски», исходя из расово-культурных представлений о своем цивилизационном превосходстве над более отсталыми и покоренными народами.
Отсюда с самого начала в колониях выстраивалась практика сегрегации: отдельного проживания европейских колонистов и местного, туземного населения. По отношению к последним, европейцы вели себя более нетерпимо, чем это делали русские, или османские чиновники и колонисты. Смешанные браки и вовсе не допускались между расово и культурно неполноценными обществами: европейцами и туземцами. Разный правовой статус и разные права и обязанности между европейцами в метрополии и туземцами в их колониях, являлось визитной карточкой всех европейских колониальных империй. Во многом это подкреплялось своеобразной просветительско-цивилизаторской идеологией западноевропейцев, с явным расистским «душком». При которой Европа считала себя «единственной Цивилизацией», во всем противостоящей «варварским» и «недоразвитым» народам обеих Америк, Африки и Азии.
Своеобразие данного государства в отсутствии заморских колоний и морской торговли, по сравнению с Англией и Францией. А также в большой и пестрой мультикультурности европейских территорий, объединенных династическим единством Габсбургов. По словам белорусского историка Ярослава Шимова: «Габсбургам пришлось на протяжении очень долгого времени- с начала столетия вплоть до окончания Первой мировой войны- управлять конгломератом земель, населенных народами, принадлежащими к разным языковым группам- германской, романской, славянской, финно-угорской- и обладающими во многом несхожимыми культурами». Последнее делает империю Габсбургов очень похожей на империю Романовых.
Совсем по-другому, происходило формирование империй в Азии, России, Африки и доколумбовой Америки (империя инков). Здесь государств было «всем» и все контролировало, включая и частную торговлю. Коммерсант и купец, в отличие от обуржузившейся Европы, здесь занимал низшую социальную иерархию по сравнению с чиновником, военным и выступало скорее «дойной коровой», для последних. Именно милитаристское государство, с его аппаратом чиновников и армией (как это было в маньчжурском Китае при Цинах, османских султанах, российских царях и императорах), а не знать, частные лица, выступали главным и даже порой единственным субъектом в создании империй завоевании новых территорий. Этому способствовал и то обстоятельство, что в отличие от маленькой, сверхвооруженной милитаристской Европы, в Евразии были огромные территории с проживающими народами и племенами которые не успели создать сильные государства и поэтому могли послужить легкой добычей для «народов- империостроителей».
Поэтому в таком типе империй ведущая роль принадлежала не купцам и торговле, а государственному аппарату и армии, иногда духовенству, которые при общей неразвитости коммуникаций на огромных территориях империи помогали осуществлять контроль центра над окраинами и провинциями.
В континентальных империях Востока сохранялся вековой традиционный уклад жизни, религиозные верования и духовенство узаконивали имперский порядок власти, при этом крайне негативно относились к любым заимствованиям с европейского Запада. Изоляционистскую политику проводила не только имперско-сегунская Япония (из-за моноэтнического состава нельзя ее назвать империей), но и во многом Цинский Китай, особенно при императоре Цяньлуне. Зато Российская империя, начиная с первого императора Петра Великого, наоборот, в активной политике европеизации всех сторон жизни видела залог своего могущества и процветания.
Неевропейский, точнее евроазиатский тип империй как уже говорилось, характеризовался огромной ролью чиновников и армии, но в отсутствие на завоеванных провинциях большой массы колонистов, в империях такого типа проявляли большую терпимость к покоренным народам, особенно к их религиозным верованиям, традициям. Покоренную туземную знать, которая принимала господство империи, активно интегрировали в общеимперскую знать. Хотя не всегда на равных. Ярким примером может служить маньчжуро-китайская империя Цинов, где завоеватели маньчжуры отвели более подчиненную роль китайскому населению, хотя и инкорпорировали китайскую элиту в государственный аппарат, но строго на вторых и третьих ролях.
Но даже подобная практика интеграции покоренных народов в империи Цин, а тем более в культурно более терпимых империях Османской и Российской, было немыслимым в европейских колониальных империях, где представители туземной знати всегда считались людьми «низшего сорта» и поэтому не могли быть допущены в общеимперскую знать. Последнее было зарезервировано исключительно за представителями белого населения метрополии.
В евроазиатских империях все был наоборот, главное считалось лояльность и преданность к имперскому центру и в этом случае за туземной знатью могли ставить все их привилегии и льготы и даже дать возможность служить в самой столице империи. Таких примеров в истории Российской, Османской, Персидской и Могольской империй было немало.
Геополитика также играла ведущую роль в подъеме, могуществе и упадке империй как западноевропейских, так и евроазиатских. Войны между империями велись непрерывно, заставляя одних с боями отступать и терять территории, других овладевать новыми территориями, их осваивать. В XVIII веке, особенно Португальская, но также Испанская и даже буржуазная Нидерландская империи пребывали в состоянии упадка или неуклонного падения своего влияния и могущества. Весь XVIII век вели масштабную (на всех континентах) ожесточенную геополитическую дуэль: Французская и Британская империи. С 1763 г. чаша весов все больше склонялась в пользу более буржуазной Англии, чем сословно-династической Франции.
Для Российской империи XVIII век был самым «славным веком», когда русские войска вышли к берегам Балтики и Черного моря, дважды стояли в центральной Европе (во время Северной и Семилетней войн) и неоднократно разгромили в войнах еще могущественную Османскую империю. Для Османской империи XVIII столетие стало началом длительного упадка, сопровождавшееся рядом проигранных войн России, постоянными мятежами провинций. И все равно, это была тогда еще могущественная империя.
Чего не скажешь о шиитской Персии, которая после смерти шаха Надира (1747), пребывала в состоянии глубокого политического упадка, в которой феодально-клановые междоусобицы в течении нескольких десятков лет сотрясали страну. А вот империя Великих Моголов в XVIII веке и вовсе развалилась на части, что облегчило завоевание всего многокультурного Индостана англичанами. Зато для Цинской империи Китая XVIII век стал веком имперского могущества и расцвета и покорения целого ряда территорий (Джунгарии, Тибета, Восточного Туркестана).
И, тем не менее начало XIX века все евроазиатские континентальные империи, за исключением в военном и бюрократическом отношении модернизированной империи Романовых, вошли в состоянии структурного кризиса. Этот кризис облегчал колониальную экспансию против них модерных европейских держав Англии и Франции, которые продолжали расширять свои заморские империи за счет африканских и азиатских территорий. Причем все возрастающее колониальное давление со стороны буржуазных империй Запада еще больше усугубила кризис власти континентальных и традиционных империй Востока.
Автор: Бакланов В.И. Дата: 2013-12-10 Просмотров: 33970
РУССКАЯ АРМИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
В своей работе мы ставили целью рассмотреть военно-техническое и моральное состояние русской армии в Первой мировой войне.
Российская армия имела неоправданно высокую численность конницы, которая, в новых военных условиях имела малую эффективность. Связано это с развитием военной техники и тактики боя. Высший командный состав был недостаточно квалифицированным. Подавляющее большинство членов правительства, высшего армейского командования и общественных кругов считали, что, Николай II, принявший на себя должность Верховного главнокомандующего, не обладал достаточным знанием вопросов руководства войной, поэтому руководил боевыми действиями лишь номинально.
Особо важно проанализировать духовное состояние русской армии. А.И. Деникин отмечал наличие здесь многочисленных противоречий, что традиционная военная идеология русской армии, выражавшаяся в известной формуле «За веру, царя и отечество» xv во время Первой мировой войны потеряла былое значение. Молодежь, поступавшая в военные ряды, равнодушно относилась к вопросам религии. А в самих военных частях были трудности даже в исправном посещении церкви. Возможно, это обуславливалось идеологическим влиянием, проникавшим в царскую Россию из Европы и пропагандировавшие материальные ценности, которые провозглашались смыслом жизни.
Таким образом, мы видим, что все три начала («За веру, царя и отечество»), на которых покоился фундамент армии, уже до Первой мировой войны были несколько подорваны. Существовавшие внутренние противоречия и духовные недочеты в русской армии в последующем привели к быстрой деморализации. Армия оказалась не способной успешно решать крупные стратегические задачи.
Подводя итог можно сказать, для России Первая мировая война была испытанием, к которому страна не была готова. В первую очередь не была доведена до конца военная реформа, предусматривающая превращение России в современную военную державу. Многолетняя война была губительной для огромной страны с плохими коммуникациями, с недостаточно развитой индустрией, с малограмотной массой основного населения. В общем и целом, большинство исследователей считают, что ни одна из участвовавших в войне стран не была хуже подготовлена к войне, чем Россия. В моральном состоянии царской армии накануне войны тоже было множество проблем: основные устои царской армии были расшатаны как политикой самого самодержавия, так и общим духовным состоянием общества.
Примечание
i Чунтулов В.Т. и др. Экономическая история СССР. М., 1987. С. 131.
ii Пауль фон Гинденбург (1847 – 1934) – германский генерал-фельдмаршал.
См.: Гинденбург П. Воспоминания. Пг., 1922. С. 178.
iv Wilde R. Casualties of World War 1 [Электронный ресурс] // http://europeanhistory.about.com/cs/worldwar1/a/blww1casualties.htm
vi Эдуард Грей (1862 – 1933) – английский государственный деятель.
vii Уткин А. Забытая трагедия. Россия в первой мировой войне. Смоленск. 2000. С. 10.
viii Василий Витальевич Шульгин (1878 – 1976) – русский публицист и политический деятель. Депутат второй, третьей и четвертой Государственной думы.
ix Шульгин В.В. Годы. Дни. 1920 год. М., 1990. С. 274.
xi Там же. С 274-275.
xiii Жозеф Жак Жоффра (1852 – 1931) – главнокомандующий французской армией в Первой мировой войне
xiv Деникин А.И. Очерки русской смуты // Вопросы истории. 1990 г. № 3. С. 136.
Новое в блогах
РУССКАЯ АРМИЯ В ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ: КРИЗИС, ОПРЕДЕЛИВШИЙ ХОД ВОЙНЫ
Выкладываю очередную подборку по Первой мировой войне.
Последний пример особенно показателен. При этом хотелось бы отметить, что в составе русской артиллерии (в указанных битвах) вообще не было тяжелой артиллерии, а у немцев 25% всей артиллерии составляла именно такая артиллерия.
Забегая наперед хочу отметить, что за всю войну по численности орудий русская армия уступала австро-венграм в 1,35 раза (своему главному противнику!), а немцам вообще в 5,47 раза! Но и это еще не все! По тяжелым орудиям к началу войны Россия уступала австро-венграм в 2,1 раза, а немцам в 8,65 раза (!).
К чему это привело, писал летом 1915 года командир 29-го корпуса генерал Д.П.Зуев военному министру генералу А.А.Поливанову:
«Немцы вспахивают поля сражений градом металла и ровняют с землёй всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землёю. Они тратят металл, мы — человеческую жизнь. Они идут вперёд, окрылённые успехом и потому дерзают; мы, ценою тяжких потерь и пролитой крови, лишь отбиваемся и отходим» (эту цитату также приводит Головин в своей книге)
О причинах такого удручающего положения вещей с артиллерией, генерал Головин пишет: «Наша Ставка была составлена из офицеров Генерального штаба, по-прежнему веривших в устаревшую Суворовскую формулу: «Пуля — дура, штык — молодец».
…деятели Ставки не желали понять слабость Русской армии в артиллерии. Это упорство являлось, к сожалению, следствием одной свойственной русским военным верхам отрицательной черты: неверия в технику. Деятели типа Сухомлинова вели на этом отрицательном свойстве своего рода демагогическую игру, которая была люба всем, в ком были сильны рутина мысли, невежество и попросту лень.
Вот почему в нашем высшем Генеральном штабе осознание недохвата в артиллерии требовало очень много времени. Потребовалось удаление из Ставки начальника Штаба генерала Янушкевича и генерал-квартирмейстера генерала Данилова, удаление с должности военного министра генерала Сухомлинова для того, чтобы наконец родилось в наших военных верхах правильное понимание снабжения нашей армии артиллерийскими средствами. Но и после смены этих лиц прошел год, пока все требования в этом вопросе вылились наконец в планомерную форму. Только к началу 1917 г., ко времени сбора в Петрограде Междусоюзной конференции, потребности Русской армии в артиллерии были окончательно оформлены и приведены в систему. Таким образом, для этого выяснения потребовалось почти 2,5 года тяжелой событиями на фронте войны».
А что же до 1917 года смогла сделать промышленность Российской империи для обеспечения армии артиллерией? Да, в общем-то, много, если сравнивать с довоенным производством, но крайне мало, если сравнивать с реальной потребностью армии в годы войны. Цифры для сравнения с артиллерией австро-венгров и немцев я приводил. Теперь же остановимся более подробно на количестве выпущенных пушек русской промышленностью, и количестве пушек, закупленных царским правительством за рубежом.
1914 г . – 285 пушек ;
1915 г . – 1654 пушки ;
1916 г . – 7238 пушек ;
1917 г . – 3538 пушек.
Плюс к этому количеству отечественных пушек, на заграничных заводах было закуплено еще дополнительно 586 пушек этого калибра. Таким образом, ВСЕГО за годы Первой мировой войны русская армия получила 13301 пушку 3-х дюймового калибра.
1. Требования Ставки на 1917 год в 3-х дюймовых орудиях – 14620 единиц.
2. Поступило в действительности – 3538 единиц.
3. Недостача – 11082 единицы.
Итак, невзирая на поистине титанические усилия русской промышленности, к 1917 году потребность русской армии в 3-х дюймовых орудиях была удовлетворена лишь на 24,2%!
Переходим к потребности русской армии в легких гаубицах (4-х – 5-и дюймового калибра). Изначально, согласно мобилизационным предположениям, производительность орудийных заводов была рассчитана на 6 гаубиц в месяц (что составляет 72 в год).
Их производство (в год):
1914 г . – 70 гаубиц;
1915 г . – 361 гаубица;
1916 г . – 818 гаубиц;
1917 г . – 445 гаубиц.
Плюс к этому количеству отечественных легких гаубиц, на заграничных заводах было закуплено еще дополнительно 400 таких гаубиц. Таким образом, ВСЕГО за годы Первой мировой войны русская армия получила 2094 легких гаубицы.
О потребности русской армии в этих гаубицах к 1917 году в Петрограде на Междусоюзной конференции были приведены такие данные:
1. Требования Ставки на 1917 год в легких гаубицах – 2300 единиц.
2. Поступило в действительности – 445 единиц.
3. Недостача – 1855 единиц.
Итак, невзирая на поистине титанические усилия русской промышленности, к 1917 году потребность русской армии в легких гаубицах была удовлетворена лишь на 19,3%!
Тяжелой для русской армии была ситуация по ее обеспеченности полевой тяжелой артиллерией (4-х дюймовыми дальнобойными пушками (4,2) и 6-и дюймовыми гаубицами). По мобилизационным предположениям, производительность отечественных предприятий по данной категории артиллерии должна была равняться всего 2 орудиям в месяц (!) (что составляет 24 в год). Возможности отечественной промышленности здесь вообще были крайне ограничены и не могли даже гипотетически удовлетворить потребности армии в этом виде артиллерии. Основную роль здесь играли закупки, сделанные на заграничных заводах.
Статистика для 4-х дюймовых дальнобойных пушек отечественного производства такова:
1914 г . – 0 пушек;
1915 г . – 0 пушек;
1916 г . – 69 пушек;
1917 г . – 155 пушек.
ИТОГО : 224 пушки.
Вместе с тем, за границей было закуплено этих же пушек:
1914 г . – 0 пушек;
1915 г . – 12 пушек;
1916 г . – 206 пушек;
1917 г . – 181 пушка.
ИТОГО: 399 пушки.
Статистика более чем показательна! Основную роль здесь играли заграничные поставки (64%). Отечественная доля производства этих орудий составляет около 36%.
Статистика для 6-и дюймовых гаубиц отечественного производства такова:
1914 г . – 0 пушек;
1915 г . – 28 пушек;
1916 г . – 83 пушки;
1917 г . – 120 пушек.
ИТОГО: 231 пушка.
Вместе с тем, за границей было закуплено этих же пушек:
1914 г . – 0 пушек;
1915 г . – 0 пушек;
1916 г . – 8 пушек;
1917 г . – 104 пушки.
ИТОГО: 112 пушек.
Доля заграничных поставок 32%.
Общая сумма всех поступивших в войска орудий полевой тяжелой артиллерии составляла 966 единиц. Из них около 53% орудий было закуплено за рубежом.
потребности русской армии в полевой тяжелой артиллерии к 1917 году в Петрограде на Междусоюзной конференции были приведены такие данные:
1. Требования Ставки на 1917 год в 4-х дюймовых пушках – 384 единицы.
2. Поступило в действительности – 336 единиц.
3. Недостача – 48 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 4-х дюймовых пушках была удовлетворена на 87,5%. При этом учтите, что заграничные поставки этих орудий составляли 64%!
1. Требования Ставки на 1917 год в 6-и дюймовых гаубицах – 516 единиц.
2. Поступило в действительности – 224 единицы.
3. Недостача – 292 единицы.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 6-и дюймовых гаубицах была удовлетворена на 43,4%. При этом учтите, что заграничные поставки этих орудий составляли 32% .
Переходим теперь к рассмотрению ситуации с обеспечением русской армии тяжелой артиллерией осадного типа (от 6 и до 12 дюймов).
По этому поводу генерал Головин пишет: «… наши мобилизационные предположения совершенно не предвидели потребности армии в тяжелой артиллерии особого назначения, все эти требования в орудиях крупного калибра, требования при этом крайне запоздалые, оказались для наших заводов совершенно неожиданными».
Именно поэтому основную роль в обеспечении русской армии играли закупки этого вида артиллерии на заграничных заводах.
Статистика (с 1914 по 1917 год) здесь такова:
1. 5-и и 6-и дюймовые дальнобойные пушки. Русские заводы произвели 102 такие пушки, закуплено на заграничных заводах было 272 таких орудия!
1. Требования Ставки на 1917 год в 6-и дюймовых дальнобойные пушках – 812 единиц.
2. Поступило в действительности – 116 единиц.
3. Недостача – 696 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 6-и дюймовых дальнобойных пушках была удовлетворена на 14,3%. При этом 72,4% здесь это заграничные закупки.
2. 8-и дюймовые гаубицы. Русские заводы не произвели ни единой такой гаубицы, закуплено на заграничных заводах было 85 таких орудий!
1. Требования Ставки на 1917 год в 8-и дюймовых гаубицах – 211 единиц.
2. Поступило в действительности – 51 единица.
3. Недостача – 160 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 8-и дюймовых гаубицах была удовлетворена на 24,2% и только за счет заграничных закупок!
3. 9-и дюймовые гаубицы. Русские заводы не произвели ни единой такой гаубицы, закуплено на заграничных заводах было 4 таких орудия.
4. 9-и и 10-и дюймовые дальнобойные пушки. Русские заводы не произвели ни единой такой пушки, закуплено на заграничных заводах было 10 таких орудий (1915 год).
1. Требования Ставки на 1917 год в 9-и дюймовых пушках – 168 единиц.
2. Поступило в действительности – 0 единиц.
3. Недостача – 168 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 9-и дюймовых дальнобойных пушках не была удовлетворена вообще!
5. 11-и дюймовые гаубицы. Русские заводы не произвели ни единой такой гаубицы, закуплено на заграничных заводах было 26 таких орудий.
1. Требования Ставки на 1917 год в 11-и дюймовых гаубицах – 156 единиц.
2. Поступило в действительности – 6 единиц.
3. Недостача – 150 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 11-и дюймовых гаубицах была удовлетворена на 3,8% и только за счет заграничных закупок! Фантастический результат!
6. 12-и дюймовые гаубицы. Русские заводы произвели 45 гаубиц, закуплено на заграничных заводах было 9 таких орудий.
1. Требования Ставки на 1917 год в 12-и дюймовых гаубицах – 67 единиц.
2. Поступило в действительности – 12 единиц.
3. Недостача – 55 единиц.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в 12-и дюймовых гаубицах была удовлетворена на 17,9%!
1. Требования Ставки на 1917 год в минометах и бомбометах – 13900 единиц.
2. Поступило в действительности – 1997 единиц.
3. Недостача – 11903 единицы.
Итак, к 1917 году потребность русской армии в бомбометах и минометах была удовлетворена на 14,3% .
Подводя итоги всем потребностям Русской армии в артиллерийском вооружении к началу 1917 г., т.е. к тому сроку, когда Ставкой была в конце концов осознана эта потребность и приведена в систематизированный вид, можно сделать однозначный вывод, «… что вопрос шел не столько об увеличении числа боевых единиц армии, но главным образом о довооружении армии, вышедшей на войну с недостаточным артиллерийским вооружением» (цитата генерала Головина).
А теперь я хочу, чтобы вы наглядно увидели, как такое вопиющее обеспечение артиллерией русской армии отражалось на соотношениях в артиллерии у противников на фронтах к 1 октября 1917 года.
1. Северный фронт. Протяженность 265 верст. На одну версту фронта приходилось гаубиц: у нас – 0,7, у врага – 1,4; тяжелых орудий: у нас – 1,1, у врага – 2,4 (!)
2. Западный фронт. Протяженность 415 верст. На одну версту фронта приходилось гаубиц: у нас – 0,4, у врага – 0,6; тяжелых орудий: у нас – 0,5, у врага – 1,5 (!)
3. Юго-Западный фронт. Протяженность 480 верст. На одну версту фронта приходилось гаубиц: у нас – 0,5, у врага – 1,2; тяжелых орудий: у нас – 0,4, у врага – 0,7.
4. Румынский фронт. Протяженность 600 верст. На одну версту фронта приходилось гаубиц: у нас – 0,9, у врага – 0,8; тяжелых орудий: у нас – 0,5, у врага – 1,1.
5. Кавказский фронт. Протяженность 1000 верст. На одну версту фронта приходилось гаубиц: у нас – 0,07, у врага – 0,04; тяжелых орудий: у нас – 0,1, у врага – 0,1.
Из этих данных мы видим, что в октябре 1917 г. Русская армия в отношении снабжения ее полевой тяжелой и тяжелой артиллерией была достаточно оборудована только на Кавказском фронте, т.е. для борьбы с турками.
По остальным фронтам генерал Головин делает такой вывод:
«По сравнению с немцами и австро-венграми мы были в два раза слабее. При этом особенно резко заметно превосходство противника на Северном и Западном фронтах, где нам противостояли исключительно германские войска. Не лишено интереса обратить внимание, насколько румынская армия была богаче снабжена гаубичной артиллерией, нежели Русская».
И еще одна его цитата:
«… Русская армия получила в 1917 г. лишь некоторую часть того артиллерийского вооружения, которое нужно было для того, чтобы достигнуть хотя бы уровня требований 1914 г. Но так как в 1917 г. уровень требований жизни значительно повысился, то по сравнению со своими врагами и своими союзниками Русская армия оказывалась к осени 1917 г. хуже вооруженной, нежели в 1914 г ».
Вот так-то! Кто еще готов доказывать, что Русской армии стоило продолжать Первую мировую войну? Только тот, кто не знает плачевного состояния ее армии в 1917 году, и артиллерийского обеспечения ее в частности. И это есть факт.
7. АРТИЛЕРИЙСКИЙ БОЕПРИПАСЫ.
КРИЗИС № 5 – СНАРЯДНЫЙ ГОЛОД или «БЕЗ СНАРЯДОВ НЕТ УСПЕХА»
Самым известным кризисом Первой Мировой войны был снарядный кризис, или как его еще называют в исторических монографиях и мемуарах – снарядный голод. Вы представляете, каково было воевать русской армии (особенно в 1914-1915 годах) имея нехватку в артиллерии да еще усугубленную нехваткой снарядов? Почитайте, для ясности, что об этом пишет генерал Головин:
Первый бой на Северо-Западном фронте разыгрался 7/20 августа 1914 г. (21-й день мобилизации) у Гумбинена. Здесь 6,5 пех. дивизий генерала Ренненкампфа столкнулись с 8,5 немецкими пех. дивизиями генерала Притвица. Уже через три дня (10/23 августа) начальник снабжения Северо-Западного фронта шлет военному министру следующую телеграмму (№ 409):
«Крайне упорные бои 1-й армии потребовали огромного расхода трехдюймовых патронов. Генерал Ренненкампф требует подачи ста восьми тысяч шрапнелей и семнадцати тысяч ста гранат, равно пятидесяти шести миллионов винтовочных патронов. Могу дать ему и даю последний запас: две тысячи гранат, девять тысяч шрапнелей и семь миллионов винтовочных патронов. Главнокомандующий приказал просить Вашего содействия скорейшей высылке на пополнение израсходованных».
28 августа/11 сентября 1914 г. (42-й день мобилизации) начальник снабжения Юго-Западного фронта шлет военному министру телеграмму № 272, в которой указывается на крайнюю нужду в артиллерийских патронах армий, завязавших в Галиции сражение с австро-венгерскими армиями:
В тот же день (28 августа/11 сентября) начальник Штаба Верховного главнокомандующего телеграфирует военному министру (телеграмма № 577):
« Расход патронов, особенно пушечных, чрезвычайно громадный, необходима экстренная подача Юго-Западному фронту местных легких, винтовочных, мортирных, горных парков, не стесняясь их номерами. Во избежание роковых последствий прошу решительного содействия. На места мною командированы генералы Ронжин и Кондзеровский».
На следующий день, 29 августа/12 сентября 1914 г. (43-й день мобилизации) Главнокомандующий Юго-Западного фронта генерал Иванов посылает непосредственно военному министру крайне тревожную телеграмму (№ 1014):
В тот же день (29 августа/12 сентября) начальник Штаба Верховного главнокомандующего подтверждает военному министру телеграммой № 652 критическое положение армий Юго-Западного фронта:
8/21 сентября 1914 г. (53-й день мобилизации) Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич счел нужным обратиться непосредственно к Государю (телеграмма №4141):
Так началась война».
Красноречивая цитата, не правда ли? Чем же было вызвано такое вопиющее (!) положение с артиллерийскими боеприпасами в русской армии в 1914 году?
В данной ситуации, винить во всем мобилизационный отдел Генерального штаба, нельзя. Их просчет в потребностях армии на начало войны в артиллерийских боеприпасах скажется позже – в 1915 году, когда мобилизационный резерв снарядов будет исчерпан, а поступления от русских артиллерийских заводов будут существенно ниже от реальных потребностей армии в снарядах на тот момент. Ситуация станет более-менее терпимой лишь в 1916 году, когда по основному виду артиллерийских боеприпасов – снарядам к 3-х дюймовым пушкам, русские заводы смогут достичь пиковой производительности за всю войну в 19 млн. 420 тыс. снарядов в год. Но дело в том, что если такое количество снарядов в 1914 году могло бы существенно повлиять на наступательные действия русской армии на фронтах Первой мировой, то к 1916 году даже этот рекорд русских заводов был недостаточен для компенсации потребностей армии в 3-х дюймовых артиллерийских снарядах ( 4 млн. 400 тыс. снарядов в месяц ).
Главной же причиной снарядного голода в начале войны (на 1914 год) были проблемы со своевременным подвозом снарядов на передовую. Насколько было возможно, эту проблему к концу 1914 года решили, но вот здесь-то как раз и наступил провал, когда мобилизационный запас снарядов был почти исчерпан, а поступления снарядов от предприятий были крайне недостаточны для компенсации израсходованных армией и создания резервов на 1915 год.
Итак, как и в прошлых разделах, мы опять вынуждены констатировать – и в вопросе производства артиллерийских снарядов, военная промышленность Российской империи оказалась хронически не готовой к Первой мировой войне. По этому поводу генерал Головин пишет:
Генерал Головин критикует не только военного министра Сухомлинова, но и тех его подчиненных, которые в угоду своему начальнику занижали реальные потребности армии в снарядах и писали ему успокаивающие доклады. К примеру, одним из таких «писателей» был начальник Штаба 3-ей армии генерал Добророльский, который пользовался большим благоволением военного министра. По поводу одного его доклада, начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич написал все тому же Сухомлинову:
«. Сейчас — самая тревога — патроны. Их нет. Добророльский дал Вам легкомысленную справку и теперь кается в опрометчивости. По 2–3 раза в день фронт просит патронов, а их нет. Жутко на душе » (в цитате речь идет о снарядах, которые автор нередко называет «артиллерийскими патронами» – прим.).
Головин констатирует, что «в результате генерал Сухомлинов очень долго пребывает в самодовольном упоении замечательно выполненной им подготовкой к войне, и в то время, когда из армии несутся буквально вопли отчаяния, он продолжает везде уверять, что снарядов у нас достаточно ».
Как можно назвать такого военного министра, и как можно назвать такую его политику? C аботаж и преступное головотяпство! И в условиях военного времени это очевидно. Но что делать, такова была царская Россия и ее реалии. А я лишь напомню слова, которые уже раньше приводил:
«Деятели типа Сухомлинова вели … своего рода демагогическую игру, которая была люба всем, в ком были сильны рутина мысли, невежество и попросту лень.
… Потребовалось удаление из Ставки начальника Штаба генерала Янушкевича и генерал-квартирмейстера генерала Данилова, удаление с должности военного министра генерала Сухомлинова для того, чтобы, наконец, родилось в наших военных верхах правильное понимание снабжения нашей армии артиллерийскими средствами».
О реальном положении вещей в обеспечении русской армии снарядами, упомянутый ранее британский военный агент в Петрограде подполковник Нокс (впоследствии ставший генералом) в начале 1915 г. писал:
Итак, как мы видим, после кризиса в 1914 году в обеспечении русской армии снарядами, связанным с не своевременным подвозом снарядов на передовую, к весне 1915 года наступил кризис, который был связан с израсходованием армией мобилизационного резерва снарядов и крайне недостаточным поступлением их от предприятий военной промышленности.
В этой связи генерал Головин пишет:
«С весны 1915 г. для Русской армии наступила, в полном смысле слова, трагедия. Как раз эта кампания ознаменовалась перенесением со стороны Германии ее главного удара с французского театра на русский».
Вот несколько цитат в этой связи:
«Весна 1915 г. останется у меня навсегда в памяти. Великая трагедия русской армии — отступление из Галиции. Ни патронов, ни снарядов. Изо дня в день кровавые бои, изо дня в день тяжкие переходы, бесконечная усталость — физическая и моральная; то робкие надежды, то беспросветная жуть. Помню сражение под Перемышлем в середине мая. Одиннадцать дней жестокого боя 4-ой стрелковой дивизии.
Господа французы и англичане! Вы, достигшие невероятных высот техники, вам небезынтересно будет услышать такой нелепый факт из русской действительности: Когда, после трехдневного молчания нашей единственной шестидюймовой батареи, ей подвезли пятьдесят снарядов, об этом сообщено было по телефону немедленно всем полкам, всем ротам, и все стрелки вздохнули с радостью и облегчением. » (Антон Деникин).
«21 марта/3 апреля начальник Штаба Верховного главнокомандующего генерал Янушкевич, сообщая в письме генералу Сухомлинову о нашем дальнейшем отступлении, пишет:
«Свершился факт очищения Перемышля. Брусилов ссылается на недостаток патронов — эту bête noire Вашу и мою. Из всех армий вопль — дайте патронов. » (в цитате речь идет о снарядах, которые автор называет «артиллерийскими патронами» – прим.)
А вот уже о ситуации со снарядным обеспечением летом 1915 года:
«То, что пережила Русская армия в летние месяцы 1915 г., не поддается описанию.
И вывод, который делает генерал Головин:
«Несомненно, что катастрофический характер, который приняла для России кампания 1915 года, в значительной мере обусловливался снарядным голодом».
А теперь давайте опять посчитаем, как мы это уже делали для 1914 года, в каких же цифрах исчислялся этот самый снарядный голод.
«Зимою 1915–1916 гг. снарядный кризис начал проходить. И к летней кампании 1916 г. наша легкая артиллерия оказалась уже в удовлетворительной мере обеспечена огнестрельными припасами. Труднее было со снарядами для легких гаубиц и для тяжелой артиллерии, но вопрос этот не обострялся, так как количество этого рода орудий было все время значительно меньше нужной для армии нормы».
Снарядный кризис к началу 1916 года, действительно, начал проходить, это правда. Наконец-то, промышленность царской России вышла на пик своих возможностей (в 1917 г., с началом революции, производительность военных заводов империи упала). И что же в результате получила русская армия?
1. Снарядов 3-х дюймового калибра – 19 млн. 420 тыс. штук отечественного производства (в 1,93 раза больше чем за 1915 год) и 8 млн. 104 тыс. штук закупленных за рубежом (в 6,82 раза больше чем за 1915 год).
2. Снарядов средних калибров (от 4 до 6-и дюймовых) – 3 млн. 797 тыс. штук отечественного производства (в 3,23 раза больше чем за 1915 год) и 1 млн. 692 тыс. штук закупленных за рубежом (в 13,1 (!) раза больше чем за 1915 год).
3. Снарядов крупных калибров (свыше 6-и дюймов) – 10 тыс. 403 штуки отечественного производства (в 1914 и 1915 годах армия вообще не получила ни одного снаряда такого калибра) и 45 тыс. 450 штук закупленных за рубежом (до этого закупок за рубежом снарядов этого калибра не было вообще (!)).
ИТОГО: 33 млн. 69 тыс. штук, что в 2,63 раза больше, чем количество снарядов, полученных армией в 1915 году. Из этого количества 29,76% снарядов было закуплено за рубежом, что в 7,42 раза (!) больше, чем было закуплено снарядов за рубежом в 1915 году.
Казалось бы, ну вот теперь, наконец-то, у армии есть чем достойно отвечать врагу на его артиллерийскую канонаду. Ан, нет! Поскольку нужно учитывать, что ситуация на фронте вносила свои коррективы в потребности армии в артиллерийских снарядах и по сравнению с голодным 1915 году, в 1916 году потребность эта еще больше выросла.
«Осенью 1916 г. Ставка исчисляет месячную потребность для легких пушек в 4 млн. 400 тыс., а для легких гаубиц и тяжелых орудий — в 800 тыс., т.е. в итоге 5 млн. 200 тыс. выстрелов в месяц. Генерал Маниковский, рассматривая в своем труде эти требования Ставки, считает их преувеличенными. Для доказательства своего утверждения он приводит расход снарядов в летнюю кампанию 1916 г. Действительно, этот расход не превосходит 2 000 000 в месяц. Весьма вероятно, что некоторое преувеличение в расчетах Ставки для легкой артиллерии и есть. Оно являлось естественным психологическим последствием пережитой в 1915 г. катастрофы. Нo, с другой стороны, генерал Маниковский упускает из виду то обстоятельство, что в 1916 г., хотя Русская армия и вышла из катастрофы в снабжении снарядами, она все-таки не была удовлетворена в требуемой степени. Из личного опыта участия в четырехмесячном сражении в Галиции в качестве начальника Штаба VII армии могу засвидетельствовать, что мы никогда не получали просимого нами количества снарядов. Каждое наше требование, хотя и основанное на тщательном расчете, сильно сокращалось. Таким образом, расход в летнюю кампанию 1916 г. является не нормальным расходом, а урезанным».
Эта заключительная фраза генерала Головина открывает глаза на истинную картину снарядного «благополучия», в котором пребывала русская армия в 1916 году. Урезанный расход снарядов был последствием снарядного голода 1915 года. А каково было при такой ситуации со снарядами наступать? Думаю, что не очень весело. А наступать приходилось!
Одно лишь светлое пятно за весь 1916 год – это знаменитый Брусиловский прорыв. И то, плодами этой славной победы бездарный русский царизм не смог воспользоваться. Соседи Брусилова – командующие Северным и Западным фронтами его практически не поддержали (слабое и запоздалое наступление на Барановичи закончилось очередной неудачей). Более того, Николай II отдал командующему Юго-Западным фронтом Брусилову прямой приказ о приостановке наступления! А ведь можно было вывести из войны Австро-Венгрию (!), а так…
Однако, я слегка увлекся и отошел от темы повествования. Как уже было сказано ранее, « расход снарядов в летнюю кампанию 1916 г. является не нормальным расходом, а урезанным ». И при таком положении вещей русская армия, все-таки, наступала. Честь ей за это и хвала!
В конце 1916 года начался серьезный спад в производстве и закупке снарядов, который в 1917 году вылился в такие цифры произведенного и закупленного за рубежом:
1. Снарядов 3-х дюймового калибра – 11 млн. 739 тыс. штук отечественного производства (в 1,65 раза меньше чем было произведено в 1916 году) и 2 млн. 668 тыс. штук закупленных за рубежом (в 3 раза меньше чем за 1916 год).
2. Снарядов средних калибров (от 4 до 6-и дюймовых) – 3 млн. 329 тыс. штук отечественного производства (в 1,1 раза меньше чем было произведено в 1916 году) и 868 тыс. штук закупленных за рубежом (в 1,94 раза меньше чем за 1916 год).
3. Снарядов крупных калибров (свыше 6-и дюймов) – 14 тыс. 773 штуки отечественного производства ( в 1,4 больше чем было произведено в 1916 году и это единственный положительный момент производства) и 38 тыс. 120 штук закупленных за рубежом (в 1,2 раза меньше чем за 1916 год).
ИТОГО: 18 млн. 657 тыс. штук, что в 1,77 раза меньше, чем количество снарядов, произведенных и закупленных в 1916 году. Из этого количества 23,7% снарядов было закуплено за рубежом.
А теперь вы можете сами оценить, на сколько месяцев (при потребности в 4 млн. 415 тыс. снарядов в месяц) хватило 18 млн. 657 тыс. снарядов, произведенных и закупленных в 1917 году. Не парьтесь прикидывая. Результат – 4,2 месяца! Точно такой же результат был и в памятном, голодном снарядами 1915 году. Напоминаю, там при норме в 3 млн. снарядов в месяц русская армия получила всех снарядов за весь 1915 год 12 млн. 555 тыс. снарядов. Ситуация повторялась опять!
Ну и чтобы закончить рассмотрение «снарядного вопроса» подведем основные итоги написанного:
1. Русская артиллерия в течении всей Первой мировой войны не обеспечивалась в полной мере (согласно норм расходования) снарядами. Это привело к тому, что из-за хронического недообеспечения снарядами, армия была вынуждена отказываться от ведения успешных наступательных операций и переходить к преждевременной обороне, обороняться с большими потерями для себя в пехоте, а также терпеть поражения там, где у противника был перевес в артиллерии.
2. Мобилизационные запасы по снарядам на начало войны оказались крайне недостаточными. Они были быстро израсходованы, при этом промышленность не смогла вовремя компенсировать стремительно уменьшающийся размер этих запасов, что привело к снарядному голоду.
3. На начало войны русская армия практически не имела тяжелой артиллерии и только к 1916 году ситуация стала исправляться. При этом, 3/4 крупных калибров снарядов приходило от союзников. Это объясняется тем, что и большинство орудий крупного калибра приходилось покупать за границей.
4. Производственные возможности русских артиллерийских заводов (особенно в начале войны) были крайне неудовлетворительны. К примеру, в результате непродуманной мобилизации к началу войны к поставкам 3-х дюймовых снарядов были готовы только два завода (Златоустовский и Ижевский) с месячной производительностью в 25 тыс. снарядов каждый, а всего 50 тыс. снарядов в месяц. И хотя, в итоге, эти заводы смогли существенно поднять свою производительность (в несколько десятков раз), их титанические усилия не смогли восполнить армии ее запросы по снарядах.