Чем можно пороть ребенка
«Он по-другому не понимает». Что происходит с психикой, когда ребенка бьют
— С одной стороны, в обществе снижается терпимость к насилию над детьми, все чаще говорят о том, что их бить нельзя. С другой — мы нередко слышим о вопиющих случаях, когда родители избивают за малейшую провинность. Как эти случаи связаны с терпимостью к насилию и с чем еще они могут быть связаны?
Помимо заблуждений для некоторых это еще и способ эмоциональной регуляции. Человек испытывает напряжение, ему плохо, он злится, тревожится, и ребенок для него — удобный объект, на который можно безнаказанно слить негатив. Побил, поругал, снял стресс — и стало легче. К сожалению.
— Что происходит с психикой ребенка, когда его болезненно наказывают?
— Все зависит от того, насколько наказание было предсказуемо. Например, в семье установлены правила: сделаешь то-то и получишь то-то. Это лучше.
Но зачастую наказывают спонтанно. Ребенок, в отличие от взрослых, не может вербализовать свой страх, у него возникает ощущение постоянной угрозы, потому что он доверял родителям или тем, кто заботится о нем, а эти люди причинили ему боль.
Либо второй момент — чувство вины. Родители прикрывают наказание тем, что ребенок сам виноват. Дети никогда не будут думать, что они живут с плохим человеком. Раз с ними так обращаются — значит, они это заслужили, так работает их логика.
Дети, которые пострадали от насилия, всю жизнь порой проводят с глубинным ощущением, что они плохие.
Для полноты картины добавьте сюда чувство стыда, если ребенка раздели.
А кроме того, дети становятся агрессивными. Они смотрят на взрослых: «Ага, если родителям что-то не нравится — они бьют. Ну хорошо, значит, мне тоже можно». И они, скажем, устраивают в школе драку, если вдруг что-то не так. Агрессивному поведению учатся. Но в любом случае у такого ребенка будет хронический стресс.
— Чем объяснить эти процессы?
Еще их лимбическая система — структура, отвечающая за эмоции, — постоянно находится в состоянии повышенной активности. Человек не может ощутить себя в безопасности.
У детей, с которыми жестоко обращались, как правило, выше риск психических расстройств, от депрессии до различных психозов. Меняется физиология в целом, эмоциональные процессы влияют на физиологические: вырабатываются гормоны стресса, катехоламины, сразу учащается сердечный ритм, меняется уровень глюкозы в крови и так далее. Люди становятся более уязвимы, потому что изменяется работа иммунной системы, на этом фоне появляется риск эндокринных и сердечно-сосудистых заболеваний.
Шлепки — это тоже насилие
— С чем у ребенка потом ассоциируется насильственное раздевание и битье по обнаженным частям тела?
— С какого возраста мы начинаем осознавать свои границы?
— «Я» у ребенка формируется в 3 года. Но это история не про то, понимает ребенок, что с ним делают, или нет, здесь важен эмоциональный окрас. Когда бьют — это неприятно. «Ой, да он ничего не понимает и все забудет», — говорит родитель. Нет, все помнится, в том и дело. У ребенка нет вербальной памяти, и он не может выстроить причинно-следственную связь, но на бессознательном уровне страх все равно никуда не исчезнет. Ребенок может не помнить каких-то вещей, но у него будет фоновый уровень тревожности.
— В вашей практике были такие случаи?
— Ко мне на консультацию пришел мужчина, которого преследуют панические атаки. Кстати, есть убеждение, что мальчиков надо воспитывать строже, на самом деле это все тоже мифы.
Человек застрял в лифте и после этого боялся выйти из дома. Потом он вспомнил, что его в 5 лет насильно заперли в шкафу: он мешался под ногами, родители закрыли его, чтобы не отвлекал, похихикали и ушли гулять. Мальчик просидел там до вечера, пока его не вытащила бабушка. Причем это был разовый эпизод, и никто с ним жестоко не обращался.
К сожалению, все эти вещи хранятся в нашей памяти. Любой опыт обрабатывается, и человек может не помнить этих событий, но, сталкиваясь с каким-то объектом или ситуацией, он невольно может выдать вот такую реакцию по типу условных рефлексов.
— То же ли самое бывает, когда это «просто шлепнул разок»? Чем опасны «просто шлепки»?
Взрослого ударим — что он почувствует? Унижение. То же самое и с ребенком.
Битые дети еще часто становятся объектом буллинга в школе или организуют его вокруг других. Родителям, которые хотят воспитать ребенка личностью, невыгодно это делать — исправить последствия гораздо труднее.
Если ударили один раз, вопрос к родителю: почему вы другие способы воспитания не хотите использовать? Если человек оправдывается («Я ничего, я всего один раз…»), это повторится снова, потому что у него нет более конструктивных альтернатив.
— Есть в телесном наказании справедливость, как думают родители? Можно ли сопоставить самые серьезные детские провинности с идеей ударить ребенка, например, ремнем?
— Нет, конечно. Родители, которые практикуют такие способы, чувствуют себя беспомощными: они в отчаянии не знают, куда бежать и как реагировать. Наказание краткосрочно, у него нет далеко идущих последствий.
Если мы хотим отучить ребенка что-либо делать, то нам надо позаботиться о том, чтобы ему в будущем было невыгодно вести себя так, как он ведет себя сейчас. Мы его шлепнули, он в моменте испытал страх, обозлился, ему показалось, что его несправедливо обидели, в результате он почувствовал себя униженным — ничего хорошего.
В следующий раз ребенок забудет и снова сделает то, за что его отругают. Он же, когда его шлепают, не понимает, почему так поступать нельзя. Наоборот, это еще больше спровоцирует желание сделать что-то назло. Ему автоматически разрешается не думать, не анализировать — за него подумают и следом накажут. А мы мечтаем, чтобы он вырос ответственным и думал своей головой. Учить нужно не ремнем, голова не от этого начинает работать.
— Мысли не возникают сами по себе, мышление и речь формируются параллельно. Если мы начинаем не бить, а объяснять, то у ребенка в этот момент включается не амигдола, как у животного, а другие центры, и ему уже надо анализировать то, что вы ему говорите. И вот благодаря этой стимуляции отделы мозга и развиваются.
А когда мы бьем по попе, мы стимулируем только лимбическую систему (эмоциональный мозг): ребенок будет бояться — и все. Если хотим развивать ребенка, нужно использовать вербальный инструмент, показывая причинно-следственные связи. Но это же занимает время, ударить ремнем быстрее.
Родителям стыдно признаться, что они бьют детей
— У родителей наверняка найдется аргумент: «Но если этот балбес по-другому не понимает, я ему миллион раз говорила…»
— Чтобы ребенка научить, важно опираться на его сознание. У родителей часто бывают завышенные ожидания от детей: «Почему он не понимает?» Да потому что у него мозг еще не развит. Мозг заканчивает свое созревание к 20–25 годам. Последней дозревает префронтальная кора, она отвечает за волевые процессы, за принятие решений, за ответственность и так далее. А вот сидит 5-летний ребенок, и от него требуют такого же поведения, как от взрослого.
Когда ко мне приходят родители, они не говорят с порога: «Вы знаете, я бью ребенка ремнем, давайте что-то с этим делать». Все боятся осуждения. Говорить со взрослыми на эти темы — вообще большая проблема.
Если ребенок рассказал психологу, что его били, это вызывает у родителей столько стыда!
Редко когда родители признаются, чаще от них слышишь оправдания: «Вот, я один раз шлепнул, но это в сердцах, я была уставшая». То есть отводят взгляд, говорят общими фразами и стараются этой темы вообще избежать.
Они стыдятся и молчат, как партизаны или переносят ответственность на ребенка. «Нет, этого не было! Один раз шлепнул и все, чтобы успокоился, а так я его не бью. Вы что?! — примерно так выглядит консультация. — Он неблагодарный, не ценит, что я для него делаю. Говорю ему заниматься, он не занимается, говорю убрать за собой посуду, он не убирает…» И поэтому я часто прошу ребенка выйти из кабинета во время таких разговоров, не надо усугублять его чувство вины.
— И что решит проблему вместо ремня, если ребенок неуправляем?
— Принципы бихевиоризма. Например, метод положительного подкрепления. Ребенок выполняет задание и за это получает «награду». Но часто родители обещают неправильно: «Будешь хорошо учиться полгода, мы тебе купим iPad». А потом они сокрушаются, что даже iPad не помогает.
Почему? Это очень долгий срок. Вот он сделал уроки — и ему тут же надо что-то дать, чтобы в голове сформировалась связка: «Делать уроки вовремя — хорошо». Если он не делает уроки, то мы заранее договариваемся о правилах: «Ты делаешь уроки, ты получаешь вот этот бонус. Ты не делаешь уроки, останешься без него». Мы закладываем второй вариант, но, если дети не делают уроки, у них должны быть негативные последствия.
— Чем это отличается от насилия? Мы же все равно наказываем…
— Нет, мы заранее объясняем, что у ребенка есть выбор. Он не обязан с нами соглашаться, он может считать по-другому, нравится нам это или нет. И важно сразу на входе эти негативные последствия проговорить.
Например, если ты не сделаешь уроки, тогда вечером не получишь телефон. Важный момент — мы не угрожаем отобрать телефон, а говорим: «Смотри, надо делать уроки, у тебя есть такие варианты. Ты их сделаешь, я проверю, и ты сможешь поиграть. Второй вариант такой: ты можешь не делать, я не буду звонить и ругаться, но телефона вечером не будет. Делай выбор, мы уважаем любое твое решение».
— Допустим, он не сделал и бегает по дому с криками: «Верните мой телефон!» Что дальше?
— В этот момент родителям ничего не надо делать. Таким образом мы учим ребенка думать о долгосрочных последствиях. И плюс, у него не будет этого необоснованного чувства страха, что он сейчас должен спрятаться в углу комнаты и ждать, когда его накажут.
Но как еще часто бывает? Ребенку обещали конфету, игрушку, а потом: «А-а-а-а, я забыла совсем…» А он целый день старался. Ваши труды пойдут насмарку, потому что он не будет вам доверять. Это не дети плохие — это родители непоследовательные.
Еще важно, чтобы в семье все были за одно. Ведь частая история, когда мама запретила, папа запретил, а бабушка пришла и всю систему сломала: «Зачем вы отобрали телефон, пусть ребенок чуток поиграет!»
— Иногда родители говорят: «Вечером придет отец, он-то тебе всыпет». Что вызывает в психике человека отложенное наказание?
— Это вообще не работает. О последствиях нужно предупреждать и они должны быть сразу, как и положительное подкрепление. Обратите внимание: не наказание, а последствие, которое невыгодно человеку. А если мы его отложили, мы потеряли время на формирование связки.
Можно даже это наказание опустить, лучше поговорить с супругом, позвать ребенка, который хулиганит, и с ним обсудить новые правила игры. Если дети младшего школьного возраста, с ними лучше сменить серьезный тон и общаться при помощи игры. Когда все напряжены, ребенок начинает нервничать и закрываться. Если мы хотим, чтобы он выполнял какие-то пожелания, нужно, чтобы бы он доверял нам.
— Когда ребенка выгоняют на мороз или в подъезд в качестве наказания, что происходит в этот момент у него внутри?
— Он думает: «Я не нужен». Возникает желание исчезнуть, ощущение брошенности, беспомощности, одиночества. Взрослого выгнать на мороз, он веселиться будет? Так же и ребенок. Ты доверяешь близкому человеку, которого ты любишь, а он тебя выгоняет.
— Люди говорят: «Бить, конечно, нельзя, но все же это дело семьи». Почему мы боимся вмешиваться?
— К сожалению, бытует такое мнение: «Моя хата с краю, ничего не знаю. Взрослые люди, сами должны разбираться». Или это воспринимается как стукачество. Только в крайнем случает соседи позвонят в службу опеки, а в большинстве случаев сделают вид, что ничего не заметили. И четких законов на этот счет, к сожалению, нет.
— Вы думаете, они возможны? Какому родителю это понравится?
— Думаю, они появятся. Я сужу по своей практике: за последние лет десять многое изменилось. Если раньше вообще эта тема была табуирована, то сейчас люди начали хотя бы говорить, выросло количество обращений детей и подростков — это статистика. Табуированность снимается, люди поняли, что можно и нужно идти за помощью.
Глава 6 Школа и семейный совет
От автора: 18+.
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
В ноябре 2016 года в Госдуму внесён проект о декриминализации побоев в семье. В начале ноября «Единая Россия» решила доработать документ, сославшись на широкий общественный резонанс. Данный шаг законодателей закрепляет российскую традицию безнаказанно бить детей. Исследования социологов показывают, что порке подвергаются более 60% детей, особенно усердствуют с ремнём родители: среди 18–24-летних непоротых оказалось 33%.
Ежегодно более 50 000 детей убегают из дома в попытке избежать избиений и издевательств вовне. 25 000 детей находятся в розыске.
***
В первых главах я рассказал о школьном учителе и садисте Иване Яковлевиче, его жене Лене и падчерице Вике.
Расстегни свои застежки
И завязки развяжи
Тело, жаждущее порки
Не стыдливо обнажи
Чтобы это тело долго
Без помехи прутом драть
Надо руки, надо ноги
Очень крепко привязать.
Чтобы глупые соседи
Не пришли бы посмотреть,
Надо окна, занавесить
Надо двери запереть
Стихи Федора Сологуба с небольшими изменениями взяты из тетради Ивана Яковлевича, переписаны его рукой
Глава 6. Школа и семейный совет
Из тетради Ивана Яковлевича
На новый учебный год я устроил Вику в школу, где сам работал учителем. Увы, Вика не дотягивала по знаниям до необходимого уровня. Чувствуя, что ей не отличиться в учебе, она решилась взять верх в другом. Спустя несколько недель мне стали жаловаться все учителя на несносный Викин характер.
«Будем исправлять!» – подводил Лену к мысли, что девочку надо воспитывать строго не изредка, а регулярно. До поры до времени Лена не соглашалась.
– Тебе только повод дай! Но и ты будешь заниматься с ней регулярно – иначе сам под розги ляжешь! – Говорила она.
«Я честно хотел применять в воспитании Вики только ласку!» – Иван Яковлевич честно доверил дневнику свою педагогическую неудачу. – Но Вика меня игнорирует!
Лена, моя лучшая в мире женщина! Я сам педагог знаю, что не каждая двойка, и не каждая тройка заслуживают наказания. Тут важно и отношение ребенка к учебе и его взаимоотношения с преподавателем и родителями. А Лена у меня, беременная! Скоро буду папой.
Из Тетради Ивана Яковлевича
С первых дней пребывания Вики в моей школе я столкнулся с большими проблемами. Вика очень способный ребенок. Я это понял, общаясь с ней летом. Но она схватывает на лету только то, что ей нравится. Предметы, которые ее не интересуют, пролетают мимо. Мало того, на нелюбимых уроках она начинает хулиганить.
Я не раз и не два предлагал Лене ввести регулярное телесное наказание для Вики. Я даже дал ей прочесть статью американского педагога доктора Дж. Добсона, где отстаивается идея о необходимости применения физических мер воздействия в ходе воспитательного процесса.
– Да он просто садист! Как, в общем, и ты! – Лена категорически не хотела воспитывать дочь таким образом считая, что достаточно убеждения или стояния в углу.
Но вскоре ей пришлось признать, что регулярное телесное наказание для непослушной девочки – необходимый момент воспитания.
– Просто не знаю, что делать, – говорила Лена, мучаясь от токсикоза. – Тошнит! Это уже третий звонок ее англичанки за последний месяц. На сей раз сказала, что она не делает уроки. Твержу-твержу Вике о том, как важно учиться, а она и не слушается.
– Прекрати вести себя с дочерью, как подружка! – посоветовал я. – Пора, наконец, показать, что ты мать. Спустись с небес на землю! Ты можешь разговаривать с ней хоть до посинения, а надо всего лишь взять ремень!
– Да знаю я, садист доморощенный, что ты давно мечтаешь совместить Вику и ремень!
– Именно это я и считаю, – ответил я, – давно пора поставить кушетку на середину комнаты. Ты же знаешь, я люблю Вику, как родную дочь, но ты представляешь, что мне приходится выслушивать про нее в учительской? Разве ты сама не видишь, что ее школьные оценки ползут вниз?
Затем наступил первый семейный совет.
Для большого семейного совета мы выбрали вечер субботы. Мы с Леной и Викой определили рамки Викиного поведения.
В первый пункт Лена сама внесла вранье.
Второй пункт школьная успеваемость.
Третий пункт плохое отношение к своим домашним обязанностям.
Четвертый пункт, шалости с вредными последствиями.
И, наконец, – недостойное поведение непосредственно перед наказанием.
– В общем, так, доченька, – строго сказала она, – с сегодняшнего дня у тебя начинается совсем другая жизнь. С этого дня за вот такие петиции в дневнике, а так же за двойки и тройки тебя ждет порка. Ясно!?
– Как видно, это не клетка, а рамки! – Добавил я. – По субботам будешь давать отчет о поведении и предъявить на подпись дневник.
Впрочем, был и пресловутый «шанс на спасение», который потребовала Вика, и ее мнение было учтено. На исправление двойки давалась неделя.
Вообще, мы с Леной договорились, что надо – знать и соблюдать меру соизмерять силу удара. Никогда не давать Вике ударов больше, чем определено на семейном совете.
Я знаю норов супруги, и если Вика рассердит ее по-настоящему – может войти в штопор и мне не раз и не два по-первости приходилось отбирать у нее ремень.
Ну, а когда наказание закончено, нужно пожалеть, успокоить, приласкать. Чтобы Вика быстрее отошла от перенесенных страданий, чтобы она поняла, что ее любят и желают только добра.
Из тетради Ивана Яковлевича
Первый семейный совет так возбудил меня, что я с трудом дождался ночи и даже отказался от просмотра футбола по телевизору.
Вика ушла спать, оставив нас вдвоем.
– Я люблю вас обеих! – честно сказал я.
Вы даже не представляете, как пахнет беременная женщина, при этом она твоя женщина. Я обнял ее за талию и прижался губами к бархатистой груди. Лена делала вид, что сопротивляется, слабо упираясь мне в грудь руками. Не владея собой, я стал покрывать ее лицо поцелуями, и она сразу поникла, ослабела.
Мои пальцы нащупали сквозь тонкое белье круглый живот.
– Что же ты остановился? – спросила она, и легла спиной на стол. Ее ноги тотчас же вздрогнули, согнулись в коленях, разошлись и оказались у меня на плечах. Лена изо всех сил вцепилась рукам в столешницу, а я закинул себе на плечи.
– У тебя замечательная попка! Она вызывает у меня плотские желания! При этом не только лицезреть, ласкать и пошлепывать, но и… укусить.
– ну кусни, раз тебе так хочется! – Согласилась Лена.
Мои пальцы перебегали по яблокам Лениных грудей, ласкали ее голову, волосы, плечи. Было мучительно, что не было еще рук, чтобы ими ближе, теснее прижать к себе ее тело.
– Ну почему я не Барбара Картенд! – Лена накинула ножки мне на плечи… Это была просто сказка! Слушай, почему мужики так обожают нас наказывать?
– Это просто! Однако английский зоолог Десмонд Моррис объясняет подобное накопление ягодичного жира следующим образом. В те времена, говорит он, люди, подобно всем остальным приматам, совокуплялись в положении «мужчины сзади» и женщины подавали сексуальные сигналы задом – как обезьяны. Чем «богаче» была эта часть женского тела, тем сильнее она привлекала мужчин. Но громоздкий зад доставлял много неудобств, и люди в конце концов перешли к позе «лицом к лицу». Вследствие этого груди увеличились в размерах, подражая обширным полушариям ягодиц. Так появилась более гармоничная женская фигура и попка, какой и остается в наши дни.
– Я не думала, что все так сложно! А я люблю и сзади и лицом к лицу. Главное, чтобы чаще!
Давненько я не испытывал такого припадка всепоглощающего наслаждения…
Шанс Вики на спасение
«Из дневника Ивана Яковлевича»
– Привет, ма! – небрежно поздоровалась Вика, закрывая за собой дверь и кладя портфель. – А что у нас на ужин?
Лена сидела на кухне, следя за картошкой, шипящей на сковородке. Увидев Вику, она встала.
– Вика, сегодня суббота и нам всем после ужина надо очень серьезно поговорить. – Будет семейный совет.
Вика была потрясена маминым официальным тоном, ее аппетит куда-то подевался. После ужина мы собрались в большой комнате.
– Почему ты не делаешь уроки? – Лена открыла дневник, изрисованный красными чернилами, и строго посмотрела на дочку.
– Ой, ма. – от волнения Вика переминалась с ноги на ногу. – Вчера я просто забыла о них, вот и все. Я исправлю! Мы жи договорились о шансе на спасение!
Вика с благодарностью посмотрела на меня. Она пракрасно знала мои воспитательные принципы. Наказание откладывалось с перспективой значительного уменьшения.
– За дачные приключения на веранде теперь мы квиты! – сказал я, улучив момент, когда Лены не было в комнате. – Но, пожалуйста, возьмись за ум!
Вика сидела на стуле и молчала. Так я встал на сторону Вики в семейном совете. Мне не хотелось, чтобы девочка видела во мне только палача, ищущего малейший повод для наказания.
На следующий день после школы я повел Вику в кафе-мороженое.
– Вика, я поставил перед девочкой коктейль. – Ты знаешь, что твоя мама беременна, у нее токсикоз и нервы на пределе, а я строгий.
– Вот так, дружба кончилась, на начавшись! – Вздохнушла Вика.
– Дружить мы будем, а наказание пойдет тебе на пользу, но если ты сама будешь понимать за что, и что мы с твоей мамой желаем тебе только добра!
По дороге мы зашли на рынок. В киоске, торгующим всякой всячиной для животных, я купил узкий собачий поводок.
– А у нас что, будет собачка? – спросила Вика.
– Собачка у нас будет по результатам твоей годовой успеваемости, – ответил Я. – А это пока для тебя.
Глаза девочки стали круглыми. Она попыталась вырвать свою руку из моей ладони, но ей это не удалось. Поводок самый обычный, коричневый, из узкой натуралтной кожи, без всякого дополнительного плетения.
– Не бойся, пока ты его не заслужила. Но он всегда будет висеть в шкафу!
Двойку Вика исправила.
Две недели после покупки поводка повода достать его из шкафа не находилось. Вика реализовала «шанс на спасение» и старалась вести себя прилично, сумела помириться с англичанкой и даже заработать четверку.
Но не тем она была человеком, чтобы взяться за ум.
К субботе появилась свежая двойка, Иван Яковлевич узнал, что эта оценка не заслужена падчерицей, а просто месть учительницы за прошлые шалости, и снова отказался наказывать девочку.
Жестокая матушка — Россия
Миллионы детей в нашей стране становятся жертвами домашнего насилия
В Сети — множество форумов, на которых родители делятся способами наказания отпрысков, а жертвы насилия рассказывают друг другу о том, как их пороли и советуют, как правильно пороть детей.
(Стилистика, орфография и пунктуация приведенных ниже записей сохранены — «СП»).
Я не люблю пороть детей, но иногда это просто необходимо. Потому, что они без строгости залазят на шею и их оттуда уже трудно снять. И не помогают никакие уговоры, типа: «ну нельзя так», «не балуйся». А когда возьмешь за ухо и отпорешь — все, сразу ребенок как шелковый делается, меняется на глазах, хоть к ранке прикладывай. Так что я считаю, что детей не постоянно, но нужно пороть».
Детей нужно пороть… Слово не поможет в их воспитании. Пороть надо за малейшую провинность… А по субботам пороть для профилактики… Пороть надо ремнём и розгами по голой попе или спине. Количество от 25 до 1000 ударов в зависимости от провинности.»
Розга — лучшее лекарство, быстро вылечит упрямство. Для шалунов и непосед, лучше розги средства нет».
Я считаю, что порка необходима. Да, я всего лишь ребенок, и, может, многого не понимаю, но пороть нас надо. Не всех. Вот меня, к примеру, мама стегает до сих пор. И я ей очень благодарна».
Отец с дедом пороли меня до 16 лет. Примерно раз в месяц. И знаете, шло на пользу. Двойки исправлялись, поведение исправлялось. Когда однажды со смачным засосом на шее я заявилась под утро, отец так высек меня по голой заднице ореховым прутом, что в нескольких местах кожа разошлась. На этих местах у меня до сих пор небольшие шрамы остались. И что вы думаете? Замуж я вышла девственницей, и ни разу в жизни в рот сигарету не взяла. И школу хорошо окончила, и институт. А сейчас двух девочек воспитываю, 9 и 13 лет. За пустяки, конечно, не наказываю, но за вопиющее поведение, за хамство и упорство иногда хлещу ремнем, как и меня когда-то отец».
Хочу рассказать о том, как меня пороли в детстве. Сейчас я сам порю своих детей. Их у меня трое. Меня начали пороть в четыре года, после того как я разбил вазу. Отец снял шорты, зажал мой зад между ног и выпорол. С тех пор меня пороли за каждую малую провинность. После того как пошёл в первый класс меня пороли помимо провинности и по субботам для профилактики. Пороть продолжали до 25 лет, пока у меня не появился свой ребёнок первый и я не женился. Отец укладывал меня на лавку, привязывал ноги и руки, снимал шорты или штаны и порол. Порку осуществлял розгой или ремнём. Количество ударов колебалось от 25 — за мелкие провинности, до 100 ударов за серьёзные и плохие оценки. Один раз отец выпорол меня проводом нанеся 200 ударов за то что я пришёл в 2 часа ночи. По субботам отец наносил мне 50 ударов ремнём по попе для профилактики. После чего ставил меня в угол на горох на 5 часов. И заставлял читать в этот момент учебники. Когда порол по 100 ударов, то я спал всю ночь на горохе».
По свидетельству психологов, о насилии над ребенком в семье обычно знают его ближайшие родственники. И относятся к происходящему спокойно.
Дети в семьях, по данным психологов, страдают от нескольких форм насилия: физического (родители избивают «в сердцах», в состоянии аффекта), эмоционального (угрозы, оскорбления) и сексуального. Большинство взрослых, насилующих детей, не являются педофилами, они желают продемонстрировать жертве власть над ней.
Очень опасны для детской психики и систематические, спланированные наказания. Родители выстраивают с ребенком систему отношений, в которой физическое воздействие представляется естественным и обязательным даже самому ребенку.
В худшем варианте, дети, которых порют родители, в подростковом возрасте становятся преступниками. Некоторые начинают совершать незаконные деяния во взрослом возрасте. Самый яркий пример — серийный убийца Андрей Чикатило (с 1978 по 1990 годы маньяк совершил 53 доказанных убийства, хотя сознался в 56 убийствах. Согласно оперативным сведениям, Чикатило лишил жизни более 65 человек. «СП»). Он много лет терпел беспрерывные истязания от родителей.
Девочки, подвергающиеся насилию в семьях, очень часто впадают в глубокую депрессию и совершают самоубийства. У мальчиков такое случается довольно редко. В основном это происходит у близнецов — более спокойный из них страдает сильнее. Активный превращается в наркомана или преступника, спокойный нередко погибает.
«СП»: — Страшные факты! Какими способами собираются данные о количестве случаев насилия над детьми в семьях?
— Статистики, как таковой, по этому поводу не существует. Мамы и папы пытаются скрыть факты избиения детей.
«Всплывает» кошмарная информация в случаях, если об этом узнала общественность, были вызваны «скорая» или полиция. В ноябре прошлого года в Москве трехлетний мальчик, спасаясь от побоев матери, выпрыгнул в окно с четвертого этажа. Получил тяжелую травму, а также психологическую травму, явившуюся следствие жестокого обращения. Это ужасное происшествие получило огласку.
Истязания маленьких граждан папами и мамами — явление масштабное, поэтому наше общество в настоящее время не может называться гуманным.
— Происходит это в семьях всех социальных уровней. Образование и статус никакой роли не играют. Причина — в невысоких моральных принципах и низком уровнем духовности.
«СП»: — Имеется ли хотя бы приблизительная информация о количестве нынешних 30−40−50-летних граждан, подвергавшихся в детстве семейному насилию?
«СП»: — Какие существует решения этой серьезнейшей проблемы?
— Действуют «телефоны доверия» для детей и родителей. Однако решить эту сложность внутри семей могут исключительно сами семьи. Многие родители не осознают, что совершают насильственные действия в отношении своих детей. С ними в детстве так поступали, теперь они так поступают…
Разные эксперты говорят: общество должно сделать то, общество должно сделать другое. Ничего оно не сделает, пока государство не создаст для семей благоприятные условия проживания и не начнет пропагандировать гуманное отношение к детям.
В школах следует ввести предмет, дающий информацию об институте семьи: какие поступки в отношении ребятишек будут правильными, а какие неправильными, каковыми станут последствия неправильного отношения к ним. Преподавание начинать нужно, например, с шестого класса. Выпускники школ будут иметь представление о необходимом им партнере, о способах воспитания детей. В этом случае, независимо от того как к ним относились родители, молодые люди станут стремиться к созданию семьи, в которой воцарятся радость и благополучие.