Что обозначают диалектные слова безусловно многие

Что обозначают диалектные слова безусловно многие

Пояснение.
Приведем верное написание.

Труд писателя — мука, но он же, конечно, и счастье. Писатель никогда не свободен, не знает полного отдыха; он и счастлив и несчастлив своим трудом в минуту, когда, кажется, и не думает о нём.

Правильный ответ указан под номером 4.

A22 № 705. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Мой спутник чувствовал себя превосходно, я же (1) напротив (2) очень устал. В купе я сидел (3) напротив (4) пожилого пассажира.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Мой спутник чувствовал себя превосходно, я же, напротив, очень устал. В купе я сидел напротив пожилого пассажира.

Правильный ответ указан под номером 1.

A22 № 743. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Народ и культура народа (1) по существу (2) своему миролюбивы. Необдуманные действия руководителей этой организации (3) по существу (4) свели к нулю усилия строителей.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Народ и культура народа по существу своему миролюбивы. Необдуманные действия руководителей этой организации, по существу, свели к нулю усилия строителей.

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Что обозначают диалектные слова? Безусловно, многие диалектные слова относятся к сельским реалиям: словом «голбец», например, в северных областях называют пристройку около русской печи. Однако гораздо больше таких слов, которые служат местными названиями для повсеместно распространённых предметов.

«Безусловно», «например» и — вводные слова, выделяются запятыми, «однако» — союз, используется в значении «но», запятыми не выделяется.

Правильный ответ указан под номером 2.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Язык, по мнению лингвистов, сложная система, которая включает более простые системы: фонетическую, морфологическую, лексическую. Было бы неправильно, однако, полагать, что каждая из этих систем независима от других: они взаимосвязаны и взаимообусловлены.

«По мнению лингвистов» и «однако»— вводные слова, выделяются запятыми.

Правильный ответ указан под номером 4.

A22 № 857. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Здесь (1) по рассказам очевидцев (2) когда-то стояло богатое село. Следователь сумел восстановить именно (3) по рассказам очевидцев (4) последовательность событий.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Здесь, по рассказам очевидцев, когда-то стояло богатое село. Следователь сумел восстановить именно по рассказам очевидцев последовательность событий.

Правильный ответ указан под номером 1.

A22 № 896. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Память о том, как принял его первую книгу В.Г. Белинский, осталась с Ф.М. Достоевским (1) видимо (2) навсегда. Писатель всегда (3) исключительно (4) с благодарностью вспоминал о восторженном признании его таланта известным критиком.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Память о том, как принял его первую книгу В.Г. Белинский, осталась с Ф.М. Достоевским, видимо, навсегда. Писатель всегда исключительно с благодарностью вспоминал о восторженном признании его таланта известным критиком.

Правильный ответ указан под номером 1.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Иногда Ивану Петровичу Аргунову всё-таки удавалось целиком отдаться вдохновению. В такой радостный час, наверное, и создал он портрет неизвестной молодой женщины в праздничном крестьянском платье.

Правильный ответ указан под номером 4.

Пояснение.
Приведем верное написание.

А. И. Куинджи, наверное, особенно дорого было недоумение Д. И. Менделеева, пытавшегося постичь тайну его «светящихся» красок. Великий химик, конечно, понимал, что секрет «лунных» и «солнечных» красок заключается прежде всего в неповторимом искусстве художника.

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Это музыкальное произведение, конечно, привлекает внимание слушателя. Но в его звучании, пожалуй, недостаёт собственного чувства исполнителя, его любви и страсти, тихой нежности и светлой грусти.

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Весёлое, беззаботное детство всё равно когда-нибудь кончится, а взрослая жизнь, конечно, потребует серьёзных решений и ответственных поступков.

«Конечно» — вводное слово, выделяется запятыми.

Правильный ответ указан под номером 4.

A22 № 1086. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Удивительно приятным занятием (1) помнится (2) было для меня лежать на спине в лесу и глядеть вверх. Тогда небо (3) казалось (4) бездонным морем, расстилавшимся перед глазами.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Удивительно приятным занятием, помнится, было для меня лежать на спине в лесу и глядеть вверх. Тогда небо казалось бездонным морем, расстилавшимся перед глазами.

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

В Академии художеств В.И. Суриков учился, по его словам, «со страшной жадностью к занятиям» и при таком усердии, разумеется, окончил её с золотой медалью.

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Петербургские гвардейцы, казалось бы, занимались исключительно организацией и проведением «дворцовых переворотов», однако они не были слепым орудием тех или иных группировок: выбор, который делала гвардия, почти всегда вёл страну вперёд.

Запятая 3 разделяет предложения «Петербургские гвардейцы, казалось бы, занимались исключительно организацией и проведением «дворцовых переворотов» и «днако они не были слепым орудием тех или иных группировок».

Правильный ответ указан под номером 3.

Пояснение.
Приведем верное написание.

С одной стороны безмолвствовали горы, с другой стороны шумело море. С одной стороны, автомобили полезны, а с другой стороны, всем известен тот вред, который они наносят окружающей среде.

Правильный ответ указан под номером 2.

A22 № 1238. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Листья на деревьях не шелохнутся, в жаркий летний день они (1) будто (2) сквозят изумрудами, так что видно кружева прожилок. Лишь отдельные листочки вдруг качнутся (3) по-видимому (4) от движения внезапно вспорхнувшей с ветки птицы.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Листья на деревьях не шелохнутся, в жаркий летний день они будто сквозят изумрудами, так что видно кружева прожилок. Лишь отдельные листочки вдруг качнутся, по-видимому, от движения внезапно вспорхнувшей с ветки птицы.

Правильный ответ указан под номером 3.

A22 № 1276. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?

Среди поэтов «серебряного века» А. Блок занимает (1) несомненно (2) особое положение. Он не повторяет чужих тем, но черпает содержание своих стихов (3) исключительно (4) из глубины своей души.

Пояснение.
Приведем верное написание.

Среди поэтов «серебряного века» А. Блок занимает, несомненно, особое положение. Он не повторяет чужих тем, но черпает содержание своих стихов исключительно из глубины своей души.

Источник

Что такое диалектные слова. Примеры

Есть слова в русском языке, которые употребляются не повсеместно, а, например, только в отдельной области, городе или даже местности. Постороннему человеку порой бывает даже трудно понять о чем идет речь, хотя обозначают они всем понятные предметы. Слова эти называют диалектизмами.

Диалектизмы являются, по сути, маркерами местного диалекта русского языка. Выясним, что такое диа­лект­ные сло­ва в рус­ском язы­ке, и для чего их исполь­зу­ют писа­те­ли в сво­их про­из­ве­де­ни­ях. Приведем при­ме­ры диалектизмов.

Определение понятия

Диалектизм — лексическая единица, характерная для территориального или социального диалекта. Диалектизмыные слова могут постепенно входить в литературный язык. Встречается использование диалектизмов в литературе для придания речи героев индивидуальной окраски.

Как и многие термины в русском языке, слово «диалектизм» пришло к нам из Древней Греции. И в переводе оно означает буквально «говор», «разговор», «наречие».

Диалектные сло­ва состав­ля­ют пласт лек­си­ки, свя­зан­ный с опре­де­лен­ной тер­ри­то­ри­ей их упо­треб­ле­ния. Диалектизмы свой­ствен­ны жите­лям отдель­но­го реги­о­на, носи­те­лям мест­но­го гово­ра. Они рас­про­стра­не­ны в опре­де­лен­ном рай­оне, обла­сти или отдель­ном селе.

К при­ме­ру, в Вологодской обла­сти пче­лу назы­ва­ют сло­вом «меду­ни­ца», а вскры­тие реки ото льда — это «ледо­плав». Кто такая «сест­ри­ни­ца» (дво­ю­род­ная сест­ра), зна­ют толь­ко в Сибири. А вяти­чи упо­треб­ля­ют в сво­ей речи сло­во«засу­лить­ся», что зна­чит «обе­щать».

Можно с уве­рен­но­стью ска­зать, что диа­лект­ные сло­ва, или диа­лек­тиз­мы, — это мест­ные сло­ва, кото­рых не зна­ет и не упо­треб­ля­ет в сво­ей речи боль­шин­ство носи­те­лей рус­ско­го языка.

Разновидности диалектизмов

Русские народные говоры, или диалекты (гр. dialek­tos — наречие, говор), имеют в своем составе значительное количество самобытных народных слов, известных только в определенной местности.

Диалекты отличаются от общенародного национального языка различными чертами – фонетическими, морфологическими, особым словоупотреблением и совершенно оригинальными словами, неизвестными литературному языку. Это дает основание сгруппировать диалектизмы русского языка по их общим признакам.

Диалектные особенности характерны также и для синтаксического уровня, и для фразеологического, однако они не составляют предмет изучения лексической системы языка.

Примеры диалектных слов и их значение

По многочисленным диалектизмам жители любого региона России сразу распознают приезжих. Но употребляются подобные слова, как правило, только в разговорной речи. В школах, институтах и в рабочей документации используется общепринятый русский язык. Иначе возникла бы жуткая неразбериха.

Как видим, одни и те же пред­ме­ты, при­зна­ки или дей­ствия име­ют раз­ные назва­ния в мест­ных гово­рах (диа­лек­тах) и лите­ра­тур­ном языке.

Диалектные сло­ва явля­ют­ся сло­ва­ми огра­ни­чен­ной сфе­ры упо­треб­ле­ния на фоне обще­упо­тре­би­тель­ной лексики.

Диалектизмы — сло­ва или обо­ро­ты речи, свой­ствен­ные мест­ным гово­рам, встре­ча­ю­щи­е­ся в соста­ве язы­ка худо­же­ствен­ной литературы.

Действительно, если бы писа­те­ли не вво­ди­ли в речь сво­их геро­ев мест­ные сло­ва, быту­ю­щие на той тер­ри­то­рии, где они живут, любят, стра­да­ют и сози­да­ют, где раз­во­ра­чи­ва­ет­ся дей­ствие рома­на или пове­сти, мы, навер­ное, и не зна­ли бы этих слов.

В язы­ке худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры диа­лек­тиз­мы обыч­но исполь­зу­ют с осо­бы­ми сти­ли­сти­че­ски­ми целя­ми: автор стре­мит­ся дать более выра­зи­тель­ную рече­вую харак­те­ри­сти­ку героя, вызвать более яркие пред­став­ле­ния о месте, где раз­ви­ва­ет­ся действие.

Диалектизмы в художественной литературе

Диалектные сло­ва при­зва­ны сде­лать речь геро­ев лите­ра­тур­ных про­из­ве­де­ний яркой, образ­ной и, самое глав­ное, самобытной.

Читаем у И.С. Тургенева в рас­ска­зе «Бежин луг»:

-А слы­ха­ли вы, ребят­ки, — начал Ильюша, — что намед­нись у нас на Варнавицах приключилось?
‑На плотине-то? — спро­сил Федя.
‑Да, да, на плотине…Кругом всё такие буе­ра­ки, овра­ги, а в овра­гах козюли водятся.

Умелым исполь­зо­ва­ни­ем диа­лек­тиз­мов отли­ча­ет­ся яркий и само­быт­ный язык про­из­ве­де­ний М. А. Шолохова. Рисуя в рома­нах «Тихий Дон» и «Поднятая цели­на» жизнь дон­ско­го каза­че­ства, автор вме­сто слов «изба» или «хата» упо­треб­ля­ет диа­лект­ное «курень». Место во дво­ре, ого­ро­жен­ное для содер­жа­ния ско­та, писа­тель назы­ва­ет «базом», при­уса­деб­ную рощи­цу — «лева­дой».

С той поры ред­ко виде­ли его [Прокофия Мелехова] в хуто­ре, не бывал он и на май­дане. Жил в сво­ём курене на отши­бе у Дона, бирю­ком. Гуторили про него по хуто­ру чуд­ное («Тихий дон»).

Лежит Кондрат, как сет­ную дель, пере­би­ра­ет в памя­ти про­шлое… («Поднятая целина»).

За вход­ной две­рью сту­пень­ки под­ни­ма­лись на про­стор­ные мосты, высо­ко осе­нен­ные кры­шей. Налево еще сту­пень­ки вели вверх в гор­ни­цу — отдель­ный сруб без печи, и сту­пень­ки вниз, в под­клеть. А напра­во шла сама изба, с чер­да­ком и подпольем…

-Теперича я зуб нало­жи­ла, Игнатьич, знаю, где брать, — гово­ри­ла она о торфе.

-Ну и местеч­ко, любо­та одна! Тут как зима закру­тит, да дуель в окна, так не столь­ко топишь, сколь­ко выду­ва­ет. Летось мы тор­фу натас­ка­ли ско­ли­ща! (А. Солженицын).

Некоторые диа­лек­тиз­мы ста­но­вят­ся обще­упо­тре­би­тель­ны­ми и посте­пен­но вхо­дят в лите­ра­тур­ный язык, обо­га­щая его. Примерами могут слу­жить сло­ва «зем­ля­ни­ка», «вспаш­ка», «щупаль­це», «неук­лю­жий», вошед­шие в лите­ра­тур­ный язык из мест­ных говоров.

Диалектизмы бытуют, в основном, в устной речи крестьянского населения; в официальной обстановке носители диалектов обычно переходят на общенародный язык, проводниками которого являются школа, радио, телевидение, литература.

В диалектах запечатлелся самобытный язык русского народа, в отдельных чертах местных говоров сохранились реликтовые формы древнерусской речи, которые являются важнейшим источником восстановления исторических процессов, затронувших когда-то наш язык.

Источник

1. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?
Если ты когда-нибудь видел картины Карла Брюллова, то (1) конечно (2) заметил, что они полны света, радости, движения. Краски в них (3) кажется (4) играют и искрятся, и это результат вдохновенного и напряжённого труда художника.
1) 1,2
2) 3, 4
3) 1, 3
4) 1, 2, 3, 4
2. Поставьте знаки препинания:
Прощай мой товарищ мой верный слуга расстаться настало нам время. (А.Пушкин)
Скажи, Вильгельм не то ль и с нами было мой брат по музе по судьбе? (А.Пушкин)
3. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?
Зверей в лесу заставляет насторожиться (1) должно быть (2) даже шорох падающих листьев.Очертание строившегося дома (3) казалось (4) похожим на корабль.
1) 1 2) 1, 2 3) 3 4) 3, 4

4. Поставьте знаки препинания: Цветите юные! И здоровейте телом! (С.Есенин) – Здорово шестая! – послышался густой спокойный голос полковника.
5. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?Вот (1) кажется (2) солнце коснулось тихой воды у берега.Океан (3) кажется (4) заснувшим, тихим, не слышно даже плеска волн.
1) 1 2) 1, 2 3) 3 4) 3, 4

6. Поставьте знаки препинания:Сыпь ты черемуха снегом пойте вы птахи в лесу. (С.Есенин)Звезды милой Родины звезды золотые как вы ярко светите в сумерки густые.(М.Матусовский)

7. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?Новая книга известного писателя-публициста (1) может быть (2) вам понравится.Солнце в жаркий июльский день (3) казалось (4) изжелта-красным.
1) 1, 2, 3, 4
2) 1, 2
3) 1, 3
4) 2, 3, 4
8. Поставьте знаки препинания:Красуйся град Петров и стой неколебимо как Россия. (А.Пушкин)
Теперь прощай столица прощай весна моя.

9. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?Кислая и (1) конечно (2) очень полезная для здоровья ягода клюква растёт на болотах летом, а собирают её поздней осенью. Но не все знают, что самая «сладкая» (3) как в народе говорят (4) клюква бывает, когда она перележит зиму под снегом.
1) 1, 2, 3, 4
2) 1, 2
3) 3, 4
4) 1, 3

10. Поставьте знаки препинания:
Эй стонущий работай и не плачь для мнительных работа – лучший врач. (Пословица)Спящий в гробе мирно спи жизнью пользуйся живущий. (В.Жуковский)

11. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые?
Что обозначают диалектные слова? Безусловно (1) многие диалектные слова относятся к сельским реалиям: словом «голбец» (2) например (3) в северных областях называют пристройку около русской печи. Однако (4) гораздо больше таких слов, которые служат местными названиями для повсеместно распространённых предметов.
1) 1, 2, 3, 4
2) 1, 2, 3
3) 3, 4
4) 1, 3
12. Поставьте правильно знаки препинания: Тише ораторы! Ваше слово товарищ маузер! (В.Маяковский)
Стойте сыны России стойте насмерть. (В.Вишневский)

13. В каком варианте ответа правильно указаны все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые?
По словам французского писателя Проспера Мериме (1) русский язык, богатый, живой и звучный, наделён способностью к передаче тончайших оттенков мысли и чувства и отличается (2) кроме того (3) гибкостью ударений и разнообразием звукоподражаний.
1) 1 2) 2, 3 3) 1, 3 4) 1, 2, 3

14. Поставьте правильно знаки препинания: Прошла война. А ты все плачешь мать. (А.Твардовский Давно друзья веселые простились мы со школою но каждый год мы в свой приходим класс. (М.Матусовкий)

Источник

ДИАЛЕКТНОЕ СЛОВО И ЕГО ГРАНИЦЫ

Что такое диалектное слово, каковы его отличия от других слов, входящих в лексический состав языка? На первый взгляд этот вопрос как будто не заключает в себе никаких трудностей: диалектизм — это слово, свойственное только местной народной речи. Так диалектное слово издавна понималось как в русской, так и в зарубежной лингвистической литературе. Такое понимание приблизительно верно, но является чересчур общим, расплывчатым, в него можно вкладывать неодинаковое содержание.

Неисследовательность проблемы приводила и приводит к лексикографической практике к значительной путанице. Мы не говорим здесь о словарях или собраниях слов, авторы которых не ставили перед собой каких-либо определенных целей, а записывали все, что им каза­лось заслуживающим внимания. См., например, выписку С.К.Булича из московской газеты “Новости” за 1885 г. в его “Материалах для русского словаря” (в которых име­ются и диалектные слова): “Гутморген — нумерщик, ночной вор по меблированным комнатам и гостиницам; это элегантная разновидность громилы”. Но и в собственно областных словарях имеется большое количество слов, никогда не бывших диалектными. Примеров тому можно было бы привести очень много. См., например, блевать, кидать (Е.Ф. Будде. О некоторых народных говорах в Тульской и Калужской губерниях. СПб., 1897), бёрдо, засов (В.Волоцкой. Сборник материалов для изу­чения ростовского (Яросл. губ.) говора. СПб., 1902) и т.п. В толковых словарях современного русского языка помета “обл.” (областное) нередко употребляется произ­вольно. См., например, 6рагa, бражка в словаре под ред. Д.Н.Ушакова, девка в первом издании словаря С.И. Ожегова и многие другие слона общенародного употребления, неизвестно по каким причинам получившие указанную помету.

Сбивчивость в отнесении слов к разряду диалектной лексики нередко вызывается неправильными представле­ниями о природе диалектизмов. Распространена тенден­ция относить к диалектным слова, которые обозначают специфические явления старой крестьянской жизни или местной природы, не свойственные городскому укладу жизни, быту интеллигента. Видимо, эта тенденция привела к применению пометы “обл.” в словарях под ред. Д.Н.Ушакова и С.И.Ожегова к таким словам, как зипун, посконь, коврига, бобыль, буренушка, верея, буерак, боровой, огрех, бороньба, вишенник, и ко многим другим им подобным. Эта неправильная установка прямо выска­зана во “Введении” к первому тому академического сло­варя (M.—JI., 1948, с.V): к областной лексике, подлежа­щей включению в словарь, “относятся слова, отражающие бытовую, хозяйственную н культурную сторону жизни крестьян и выходящие за пределы узкоспециального и местного значения: матица, закута, лядина, выть, огрех, обжа, огребки”. Правда, некоторые из приведенных примеров действительно являются диалектизмами (матица, закута, огрех не диалектизмы), но это совпадение можно объяснить языковой интуицией писавшего “Вве­дение”, а не его теоретической установкой.

Конечно, носителем диалектной речи является главным образом (хотя отнюдь не исключительно) крестьянское население, но ведь из этого вовсе не вытекает, что лексика, употреблявшаяся и употребляемая крестьянами (теперь колхозниками), является сплошь диалектной. Как из­вестно, основа лексики носителей говоров является общенародной, и лишь часть этой лексики имеет локальное распространение.

Смешение распространения слова и распространения реалии, им обозначаемой, во всех отношениях неправомерно. Реалия может быть необщераспространенной илидаже узколокальной, но слово, обозначающее эту реа­лию, может в пределах языка не иметь изоглоссы, т.е. быть общенародным, а не диалектным. Многие явления природного ландшафта, растения, животные и т. д. из­вестны только в определенных областях, а принадлеж­ность их названий к лексике литературного языка ни у кого не вызывает сомнений (ср., например, сиг, чрника, степь и т.п.).

Точно такое же место занимают в русском языке многие названия особенностей старого крестьянского быта: лапти, онучи, соха, цеп и т.п. Для того чтобы до­казать, что слова типа зипун, посконь, коврига, огрех, закута являются не общенародными, а диалектными, признаких принадлежности к лексике, обозначающей крестьянский быт, совершенно непригоден.

Критерий определения диалектного слова лежит не в обозначаемой им реалии, не в наших ассоциациях, свя­занных с этими реалиями, а в самом слове, в месте, которое оно занимает в словарном составе языка.

Мы здесь не будем останавливаться на других непра­вильных пониманиях природы диалектизмов, вызванных главным образом неразработанностью этой проблемы. Лишь за последние годы проблема диалектного слова и его границ начала привлекать к себе внимание языко-ведов в связи с началом работ над новыми диалектными словарями и необходимостью обоснования стилистиче­ских помет н отбора слов в толковых словарях литера­турного языка.

Решающим признаком принадлежности слова к ди­алектной лексике является локальная ограниченность его употребления, т.е. наличие у слова изоглоссы в пре­делах территории, которую занимает язык. Как известно, этот признак характеризует и любое другое диалектное явление. К какому бы пласту лексики (просторечному, ар­хаическому, специальному и т.п.) слово ни относилось, но если оно не имеет изоглоссы, оно не является диалект­ным. Диалектных слов общерусского распространения и употребления не существует. Однако это определение диалектного слова не является полным, поскольку оно не учитывает отношения слов, имеющих изоглоссы в народных говорах, к лексике литературного языка в ее теперешнем состоянии.

Представляется необходимым сделать замечание о са­мом понятии “изоглосса”. Понятие “изоглоссы” было перенесено в языкознание из метеорологии и аналогично понятиям “изотерма”, “изобара”. В описательной лингви­стической географии изоглосса — линия, соединяющая на карте пункты, расположенные на самой окраине распространения диалектного явления. Иначе говоря, изо­глосса — граница, которая охватывает, окаймляет тер­риторию распространения диалектного явления. Саму жетерриторию можно назвать зоной или областью рас­пространения диалектного явления.

Существуют разные тины изоглосс и зон; например, имеются зоны сплошного, прерывистого, или “островного”, распространения диалектизма (когда явление на карте располагается отдельными островками или пятнами) и т.д. Очень многие диалектные явления, в том числе и слова, в своем распространении не совпадают с границами распространения таких крупных подразделений русского языка, как северновеликорусское или южновеликорусское наречие, границы диалектизмов подчас довольно прихот­ливо пересекают в разных направлениях территорию русских говоров (и выходят за ее пределы).

Для составителей диалектологического словаря прежде всего представляет интерес наличие у слова изоглоссы и зоны распространения (которая всегда должна быть меньше всей территории распространения русского языка), а не разные типы изоглосс и зон.

Нo как установить, имеет слово диалектную (не обще­русскую) изоглоссу или нет? Если мы изучаем лексику какого-либо одного говора или группы близких говоров как замкнутую систему, не сравнивая эту систему с дру­гими системами, то не обнаружим слов с диалектными изоглоссами. Для лица, говорящего на каком-либо ди­алекте, вся лексика этого диалекта в общем одинакова в том смысле, что общенародные и диалектные слова им не различаются. Правда, в отдельных случаях носитель диалекта может определить: “Это говорят по-нашему, а это по-городскому” (или что-нибудь в этом роде), но это не правило, а исключение.

С позиции внутренней системы говора диалектизмов, в том числе и лексических, как правило, не существует. Совершенно очевидно, что диалектизмы могут быть выяв­лены только в процессе сравнения разных систем, существующих в пределах общеязыковой системы. Но что и с чем нужно сравнивать? Можно сравнивать один ди­алект с другим, в результате чего обнаружатся какие-то отличия одного диалекта от другого. Можно сравнивать одни диалект с многими диалектами, и состав диалектиз­мов в таком случае значительно расширится. Однако полным состав диалектизмов может быть тогда, когда один диалект сравнивается с общеязыковой системой, когда частное определяется в сравнении с общим.

Составление региональных диалектных словарей ока­залось бы просто невозможным, если бы составители должны были сравнивать лексику избранных ими мест­ных говоров с лексикой всех других говоров русского языка. Для того чтобы провести такое сравнение, соста­вители каждого из этих словарей должны были бы предварительно составить исчерпывающую картетечку всех русских диалектных слов, что, может быть, возможно будет осуществить только тогда, когда выйдет в свет капитальный, сводный “Словарь русских народных говоров”. Тем более невозможно подобного рода сравнение в условиях полевой работы, когда собиратель только еще записывает материал для словаря. Следовательно, сравнение на практике может осуществляться только как сопоставление лексики говора с лексикой литератур­ного языка. Без определения отношения диалектных слов к лексике литературного языка невозможно установить определенные критерии отбора слов в диалектологиче­ский словарь.

Если мы будем руководствоваться при отборе слов принципом, что входит в состав лексики литературного языка, а что не входит, (а только этот принцип практически ocуществим в нашем предприятии), то мы обязательно должны учитывать, что имеются два типа слов с диалект­ными изоглоссами: 1) слова, не входящие в лексический состав литературного языка (в любую из его разновид­ностей) — скородить, дюже, братан, калика и т.п., и 2) слова, которые входят в тот или иной пласт литера­турной лексики. Ко второму типу относятся такие слова, как лаять, в говорах противопоставленное слову брехать, соответственно: ржать (гоготать), очень (дюже, гораздо, noрато и др.), навоз (позем, назем, озем), ухват (рогач) и т.д. В архаичной диалектной речи слова типа лаять, очень и др. распространены далеко не повсеместно, имеют изоглоссы.. Лишь в процессе усвоения литератур­ного языка широкими слоями населения, в том числе и сельского, изоглоссы этих слов начинают размываться и исчезать.

Если отвлечься от существования литературного языка и остаться только в рамках диалектной речи, то слова обоих указанных типов по характеру своего распростра­нения тождественны. Для лингвистической географии установление изоглоссы слова ухват не менее важно, чем установление изоглоссы слова скородить. Однако при определении принадлежности слова к диалектной лексике мы не можем не исходить, как сказано выше, из отношения слов к словарному составу литературного языка, причем по соображениям не только практическим, но и теорети­ческим. Для каждого человека, говорящего на русском языке, ясно, что слова лаять, очень, ржать, ухват и пр. являются такими же литературными словами, как и слова, не имеющие изоглосс в диалектной речи (например, книга, школа, дерево, белый и т.д.). О том, что указанные слова в говорах имеют изоглоссы, знают только диалекто­логи. Совершенно очевидно, что слова тина лаять, вхо­дящие в состав литературного языка, не относятся к ди­алектной лексике.

Итак, диалектным словом (единственным объектом “Словаря русских народных говоров”, как и любого диалектологического словаря) является слово, имеющее локальное распространение и в то же время не входящее в словарный состав литературного языка (в любую его разновидность).

Конечно, диалектные слова в диалектной речи и в ли­тературном языке имеют неодинаковые функции. Для но­сителей говора диалектное слово, как было отмечено выше, является нормальным и обычно не отличается от общенародного слова, т.е. с точки зрения носителей говора диалектизмов не существует. В литературном языке диалектное слово является или чужеродным эле­ментом, не несущим никакой стилистической нагрузки, или сознательно используется для каких-либо стилисти­ческих и иных целей.

Однако с какой бы позиции ни рассматривать диалект­ное слово, оно всегда должно иметь указанный выше объ­ективный, данный в самом языке, признак. Слово вода является безусловно общенародным (в том числе литера­турным) словом для всех говорящих на русском языке. Слово ржать также несомненно является словом литера­турного языка, хотя оно и имеет изоглоссу в диалектной речи. Носителями говоров, в которых это слово упо­требляется, оно также не осознается как диалектизм. Слово кволый — несомненный диалектизм для всех гово­рящих на литературном языке, независимо от того, сознательно или без всякой цели употребляет его писа­тель или любое лицо.

Диалектизм — категория но только географическая, но и стилистическая. В принципе не может быть различных определений диалектного слова, как и любого диалектного явления (если чужеродность его для литературного языка и наличие у него изоглоссы установлены правильно). Иными словами, диалектизм может иметь различные функции, но он остается самим собой при любых условиях. Что касается слов (и иных особенностей) литературного языка, имеющих в диалектной речи изоглоссы, то эти слова (и явления) могут быть (но не обязательно) диалек­тизмами только по своему происхождению, но не по употреблению. Следует или не следует включать такие слова в диалектологический словарь?

Известно, что в истории лексики положение многих слов изменялось: общераспространенные слова станови­лись диалектными, специальными, архаичными и т.п., а диалектные слова завоевывали права литературного гражданства. Диалектизмы — исторически изменчивая категория. На протяжении XIX—XX вв. некоторые из них потеряли свою диалектную ограниченность и вошли в состав литературной лексики (ср. стерня, теребить лён, окот овец, пурга, тундра, каюр и др.).

Разумеется, изучение истории подобного рода “вче­рашних диалектизмов” очень важно. Показания диалектов, современных и прошлых, были бы весьма ценным мате­риалом для выяснения диалектных истоков многих слов литературного языка (в его общенародной и профессио­нальной разновидностях). Но для того чтобы отразить в словаре процесс перехода лексики со ступени диалект­ной на ступень литературную, надо хотя бы приблизи­тельно знать круг такого рода слов. Между тем состояние исторической лексикологии пока таково, что нам более или менее известно лишь очень небольшое количество слов (вроде упомянутых выше), которые вошли в состав литературного языка в XIX—XX вв. Включение этих слов в Словарь не решило бы никакой проблемы.

Эта проблема вообще могла бы быть поставлена только в том случае, если бы было проверено, как употребляется носителями говоров основная масса литературных слов. В результате такой “проверки” можно было бы в конце концов выяснить, какие слова литературного языка чужды носителям говоров, какие исконно свойственны им, какие заимствованы из литературного языка и т.д. Полученный таким образом материал позволил бы по-настоящему поставить проблему обогащения литературной лексики за счет диалектной. Однако этого материала у нас нет.

Недиалектные слова, имеющиеся в диалектологических источниках, записывались наблюдателями в подавляющем большинстве случаев по каким-либо субъективным сооб­ражениям или просто по недоразумению. Такие записи обычно не имеют никакой научной ценности. Какое, например, значение имеют записи Маркова па севере и Гоголева на юге слова елка (в значении ‘рождественская елка’)? Конечно, такие записи имели бы свое значение, если бы все наблюдатели “проверили” все слова литера­турного языка, их употребление в диалектной речи. Однако таких наблюдений никто никогда не проводил, да и вряд ли они когда-либо будут осуществлены вообще. Включение в словарь случайных записей недиалектных слов означало бы засорение его бесполезными сведениями, неоправданное увеличение его объема, а главное, гра­ницы словника стали бы неопределенными, диалектный словарь лишился бы своих научных принципов и немину­емо превратился бы в какое-то неопределенное подобие словаря-тезауруса, в беспорядочную свалку самых разно­родных материалов.

Теоретически необоснованно и практически неосу­ществимо и включение в словарь тх слов литературного языка, которые имеют диалектные изоглоссы. Далеко не все эти слова являются исконно диалектными. Такие слова, как лаять, бороновать и многие им подобные, были словами литературного языка на протяжении всей его истории, в частности и в XIX—XX вв. Что даст исследователю включение в словарь подобного рода “изоглоссных” слов? Оно могло бы уточнить область их распространения в диалектной речи, что, конечно, важно для изучения истории слов. Однако точное установление изоглосс слов — задача лингвистической географии, вы­полнимая только методом массового анкетирования, а не задача диалектологического словаря. А путем массового анкетирования, как известно, можно собрать сведения о распространении лишь очень ограниченного числа слов.

В наших источниках сведений, которые позволили бы установить изоглоссы слов, вообще нет (если исключить ответы на “Вопросник” и “Программу” для атласа). Может быть, в таком случае следует ограничиться отбором слов, которые попали в литературный язык в XIX—XX вв.? Но ведь, как было сказано выше, круг этих слои в общем нам пока почти неизвестен, а поиски таких слов вслепую приведут лишь к необоснованной утрате диалектологи­ческим словарем границ его словника и, как следствие этого, границ его источников.

Таким образом, главный принцип отбора слов в ди­алектологический словарь должен основываться на опре­делении специфики диалектного слова. Однако в наших источниках содержатся материалы, которые записывались на протяжении полутораста лет. В течение этого времени стилистические нормы русского литературного языка изменялись. Из каких стилистических норм мы должны исходить, определяя принадлежность слова к диалектной лексике? Нам представляется, что этими нормами могут быть только нормы современного литературного языка. На эти нормы мы так или иначе можем опираться при стилистической квалификации каждого слова, тогда как ввиду неизученности исторического развития стилисти­ческих норм литературного языка такую квалификацию применить к абсолютному большинству слов, о которых можно думать, что они являются (или являлись) диалек­тизмами, практически невозможно, если руководство­ваться данными исторической стилистики. И можно ли в диалектном словаре смешивать разнородные явления?

Сказанное относится только к отбору слов. Что же касается показа в словаре отобранных слов, то мы будем стремиться, насколько позволят имеющиеся у нас мате­риалы, показывать историческую перспективу слов, про­исшедшие в них за сто пятьдесят лет развития русского языка изменения. Следовательно, проблема отбора слов и проблема показа слов в словаре, их лексикографической обработки существенно отличаются друг от друга.

Не приведут ли вышеизложенные установки к обедне­нию словаря, к тому, что он даст меньше материалов для изучения истории лексики русского литературного языка XIX—XX вв., чем от него можно было бы ожидать? Такая постановка вопроса нам представляется неправильной. Описание всякого лингвистического явления, в том числе и диалектной лексики, должно исходить из самой его сущности, а не из того, что нам желательно или нежелательно. Нельзя искать в предмете того, чего в нем нет и не может быть. Однако можно сказать, что в словаре будут все же представлены богатые и разнообразные сведения, которые будут иметь прямое отношение и к истории словарного состава русского литературного языка XIX—XX вв.

Перейдем теперь к рассмотрению вопроса о границах диалектного слова, т.е. о границах между диалектными словами и различными пластами лексики литературного языка. Нам, конечно, понятна трудность этой проблемы, поскольку границы самого литературного языка во многом являются неясными, неопределенными (по самой своей сущности, а не только из-за слабой их изученности).

Прежде всего остановимся на различии между диалект­ными и разговорно-просторечными словами. Принципиальное различие между ними представляется довольно очевидным. Разговорно-просторечные слова входят в со­став общенародной лексики и не имеют на территории распространения языка изоглосс. Разговорно-простореч­ная лексика входит в словарный состав литературного языка как один из его важнейших стилистических пластов. Это лексика общерусского характера. Каждый владеющий литературным языком если и не употребляет в своей речи того или иного разговорно-просторечного слова, то во всяком случае знает его и может употреблять, чего нельзя сказать о массе диалектных слов, которые всегда стоят за пределами литературной лексики, являясь в ней свое­образными вкраплениями (когда по тем или иным при­чинам диалектное слово все же употребляется в литера­турной речи). Отграничение многих разговорно-просто­речных слов от диалектных не вызывает никаких затруд­нений. Ср., например, мальчонка, барахло, харчишки, парнишка, деньжата, одежонка, малость, никудышный, нисколечко, бахнуть, садануть, шнырять, чертыхаться, налимониться и т.п.

Между прочим, как ни расходятся между собой совре­менные толковые словари русского языка в стилисти­ческих оценках слов, все же случаев схождений в отне­сении слов к разговорно-просторечной лексике значительно больше, чем расхождений. Однако, как известно, расхож­дений тоже имеется немало. Нередки случаи, когда в од­ном словаре при слове стоит помета “просторечное” (или “разговорное”), а в другом при том же слове помета “об­ластное”. Подобные расхождения в значительной мере обусловлены неправильным пониманием сущности ди­алектного или разговорно-просторечного слова и всякого рода другими обстоятельствами субъективного характера (отсутствие нужных материалов, плохое знание диалект­ной речи, слепое подражание словарям-предшественникам и т.п.).

Но так бывает далеко не всегда. В некоторых группах слов граница между просторечием и диалектной речью колеблется, является неясной, расплывчатой. Это, видимо, относится к словам, которые начинают входить и обще­народный словарный состав из диалектной лексики, но еще не закрепились в нем. В подобных случаях вопрос о включении слова в диалектологический словарь или исключении из него должен решаться в каждом отдельном случае с опорой на материалы картотеки, на массовые показания диалектных записей (в общерусском масштабе) и литературных источников. Именно эти материалы (а не стилистические пометы современных словарей) должны приводить к более или менее объективным оценкам слова.

Если материалов окажется недостаточно и стилистическое определение слова останется спорным, такое слово всегда должно помещаться в “Словарь русских народных говоров”. Лучше включить в Словарь несколько больше слов, нежели рисковать пропустить что-либо существен­ное. Это общее для Словаря правило будет применяться и во всех других спорных; случаях, о которых см. ниже.

Очень серьезным является вопрос об отграничении диалектной лексики от специальной терминологии (тер­мины местных ремесел и промыслов), весьма богатой и разнообразной. Специальная терминология по своему составу неоднородна. Одна ее часть входит в состав общерусских специальных терминов и к диалектам не имеет отношения, другая часть употребляется только в опреде­ленных местностях, т.е. имеет изоглоссы и является чужеродной для литературной терминологии.

Конечно, в диалектологический словарь должны включаться слова второго типа, т.е. диалектизмы (которых будет очень много). Но как провести границу между общерусскими и диалектными специальными терминами? “Чувство литературной нормы”, которое в некоторой степени может оказаться полезным в других случаях, здесь поможет мало, поскольку масса узкоспециальной терминологии обычно так же неупотребительна в общеразговорной речи, как и сами диалектизмы. При таких обстоятельствах очень легко смешать диалектный термин с термином, входящим в специальную лексику общерусского характера. Единственное, что можно рассматривать как основание для проведения границы между указанными слоями лексики, это данные разного рода технических пособий и руководств, технических словарей, а в некото­рых случаях и широкое употребление слова в художест­венной и иной литературе общего характера.

Возьмем для примера слово насадка. Это слово в неко­торых своих значениях имеет несомненно локальное распространение — ‘кадка, бочонок для пива или вина; забор, закол из жердей поперек реки для ловли рыбы; железная лопата’, по нашим данным, в специальной и общей литературе в указанных значениях оно не пред­ставлено.

Наряду с этими значениями слово насадка, имеет и другие, которые или вышли из рамок диалектного употребления, или никогда не были диалектными. Ср. “диалектные” показания: насадка — ‘толстое бревно, которое насаживается на сваи при постройке моста’ (Покровский у. Владимирской губ., Муханов); насадки — ‘деревянные рельсы для спуска бревен с берега в воду на р. Кубене’ (Кадниковский у. Вологодской губ., Иваницкий и др.), но мы имеем также многочисленные показания и из недиалектных источников: “Правильность рядов (забиваемых свай) играет большую роль, когда по головам сваи устраивается ростверк, т.е. укладываются насадки из взаимнопересекающихся в полдерева брусьев…, слу­жащие как для связи свай в одну общую систему, так и для равномерного распределения погрузок”; “Для опирания прогонов на верх свай укладываются попереч­ные бревна, называемые насадками”; “Забитые сваи вместе с направляющими брусьями (насадкой) состав­ляют как бы основу будущей плотины” и т.п.

Совершенно очевидно, что в этих технических значе­ниях слово насадка входит в состав общерусской специаль­ной лексики. Ср. еще другие значения того же порядка: “Регенератор представляет собой камеру, в которой встроена решетка — насадка из огнеупорного кирпича”; “Ножки тачки, соединенные насадкой, расположены в средней трети длины ручек”; “Тяга (дымовой) трубы может быть улучшена при помощи насадок (флюгарок)”. Слово насадка в значении ‘наживка, приманка, надевае­мая на рыболовный крючок’ среди носителей говоров известно далеко не во всех местностях (в собственно диалектной речи; это слово, вероятно, имеет изоглоссу), но в литературном языке оно является нейтральным синонимом к словам наживка, приманка.

Место специального (как и любого другого) слова в словарном составе определяется его отношением к обще­русской лексике. Если слово входит в состав той или иной разновидности литературной лексики, то наличие или отсутствие у него изоглоссы в сфере диалектной речи является для нас второстепенным признаком, интересным в генетическом смысле, но не в плане установления поло­жения слова в современной языковой системе.

Во всех спорных случаях, как уже было сказано выше, специальные термины будут не отбрасываться, а вклю­чаться в словарь. Оставляются без внимания на общих основаниях лишь те термины местных промыслов и ре­месел, принадлежность которых к лексике литературного языка несомненна. Сведения о таких словах, как стан, челнок, уток, цевка, бёрдо и т.д., в их общепринятых значениях читатель найдет в специально-терминологи­ческих и общих толковых словарях.

Подобным образом решается вопрос и о так называе­мых “этнографизмах”. Как известно, явления старого быта имеют весьма богатую и разнообразную терминоло­гию. Этнограф обычно описывает все относящееся к ха­рактеристике уклада жизни, независимо от того, имеет ли соответствующее обозначение общерусское или диалект­ное распространение. Так же поступает и лингвист, когда он ставит перед собой задачу изучить какие-либо тематические группы слов. Естественно, что никакие ограничения не ставятся для этнографических, как и спе­циально-терминологических (местных ремесел и промыс­лов), словарей.

Иные принципы лежат в основе диалектологического словаря. Такие “этнографизмы”, как понёва, сени, клеть и т.п., имеющие общерусское употребление, не являются диалектными словами и в диалектологический словарь включаться не должны. Конечно, если выяснится, что указанные выше и подобные им слова в каком-либо говоре имеют значения, не совпадающие со значениями литера­турного языка, т.е. что эти слова являются семантиче­скими диалектизмами (о них см. ниже), то отношение к ним должно быть иным. Например, в одном из южновеликорусских говоров слово capaфaн употребляется не в об­щепринятом значении, а в значении ‘юбка’. Семанти­ческие диалектизмы будут включаться в словарь (это относится не только к “этнографизмам”, но и ко всем разрядам лексики).

Среди “этнографизмов” имеется и множество диалект­ных слов, не входящих в состав литературного языка (точа ‘холст’, кумоха, ‘лихорадка’, пуня, пунька ‘небольшая пристройка для разных надобностей’ и т.д.), которые подлежат показу в нашем словаре на общих осно­ваниях.

Особо следует рассмотреть пласт архаической лексики. С позиций современной системы языка архаическую лексику можно разделить на дна основных разряда: 1) слова, вовсе вышедшие из употребления в современном литературном языке, но сохранившиеся в говорах, и 2) слова, которые теперь не употребляются повседневно в устной литературной речи или в нейтральном литера­турном тексте, но сохраняются в литературном языке для стилистических целей или в качестве специальных, “исторических” терминов.

Вопрос о первом разряде слов ясен: такие слова, как волна ‘овечья шерсть’, орать ‘пахать землю’, имать ‘захватывать, схватывать’ и пр., когда-то бывшие обще­русскими (и даже общеславянскими), стали “рядовыми” диалектизмами. Сложнее обстоит дело со вторым разрядом слов. На первый взгляд слова, имеющие в говорах изо­глоссы, но сохраняющиеся в литературном языке как архаизмы, являются словами литературными, а не ди­алектными. Например, слова ладья (лодья) ‘судно’, перст ‘палец’ — стилистические архаизмы в современном лите­ратурном языке, а слова выть с его производными (в административных значениях), ендова ‘сосуд’, насад ‘судно’ — специальные “исторические” термины, употреб­ляющиеся в исторических исследованиях (а также в ху­дожественных произведениях для изображения истори­ческого колорита эпохи).

И все же вопрос оказывается более сложным. Разго­ворно-просторечные, специальные и тем более нейтраль­ные слова литературного языка, имеющие изоглоссы в диалектной речи, занимают иное положение в общерус­ской лексике, нежели “изоглоссные” архаизмы. Первые являются живыми элементами лексики, независимо от того, имеют они стилистическую окраску или нет, нахо­дятся ли в общем употреблении или свойственны только речи людей той или иной профессии.

Архаизмы — слова, бывшие живыми элементами обще­русского языка прошлых эпох, теперь таковыми в нем не являющиеся. Как “исторические” термины, они обозна­чают явления, в настоящее время не существующие или не входящие в общерусский инвентарь предметов и яв­лений. В то же время указанные архаизмы продолжают быть живыми элементами лексики определенных говоров или являются словами языка фольклора, также террито­риально ограниченными.

Нам представляется, что подобного рода “историче­ская” лексика должна включаться в словарь. К сказан­ному следует добавить, что архаизмы типа перст, насад, челядь представляют особый интерес для исторической лексикологии русского языка.

Очень существенным вопросом является определение границы между диалектными словами и индивидуальным словотворчеством. Процесс словотворчества происходил и происходит у всех слоев населения, в том числе и у но­сителей говоров. Русский язык очень богат словообразо­вательными моделями, по которым легко образуются новые слова. Однако не всякое новообразование получает широкое распространение, не всякое новообразование является устойчивым.

Известно, что очень много окказиональных слов име­ется в словаре Даля, ср.: насадковый, насадочный ‘отно­сящийся к насаду’, нacадчивый ‘такой человек, который сажает много народа’, насадистый овин ‘просторный’, насадчик, насадчица ‘кто насаживает’, насажанье и т.д. без ссылок на какую-либо местность или источник. Эти слова встречаются лишь в словаре Даля (их нет ни в пред­шествующих или последующих словарях, ни в диалект­ных записях, ни в художественных произведениях, ни в каких-либо других источниках), и можно полагать, что они созданы самим Далем по существующим в русском языке словообразовательным моделям.

Конечно, существование подобного рода слов не невоз­можно. Какое-нибудь квадратить ‘делить площадь на квадраты’, имеющееся только в словаре Даля, при под­ходящей ситуации может образовать каждый говорящий на русском языке для “разового” употребления, но это образование не будет устойчивым явлением языка.

Во многих диалектологических записях мы часто встречаемся с подобного рода окказиональными словами, которые, не будучи в употреблении в литературном языке, на первый взгляд производят впечатление, будто они являются диалектизмами. Однако эти слова в равной мере не явля­ются и диалектными, поскольку не имеют широкого распространения и устойчивого употребления в говорах, а иногда и вовсе неизвестны говорам. В произведении Сергеева-Ценского “Пушки выдвигают на фронт” мы читаем: “Детская хрупкость, квелость — вот что у него осталось в памяти с того времени”. Можно думать, что это отвлеченное существительное образовано от диалект­ного прилагательного квёлый самим Сергеевым-Ценским, поскольку его существование в говорах известными нам диалектными источниками не подтверждается.

Совершенно очевидно, что любое окказиональное слово, в какой бы среде оно ни было создано, не может считаться ни общенациональным, ни диалектным. Оно всегда инди­видуально, если не приобрело устойчивости в употреблении. Оно не является объектом диалектологического словаря.

Некоторые языковеды ошибочно относят подобного рода слова к разряду диалектизмов лишь на том основа­нии, что эти слова употребляются не всюду, а только лишь в определенных местностях. Однако указанные слова существенно отличаются от диалектизмов целым рядом признаков: 1) “изоглоссы” этих слов образовались не в результате закономерного развития какого-либо говора или группы говоров, а возникли случайно, вне всякой зависимости от истории диалектов, диалектной речи; 2) обычно такие слова неустойчивы, быстро выходят из употребления, даже из речи тех слоев населения, где они возникли; 3) будучи в с

Источник