Что общего между мифологией и религией

Философия, мифология и религия – что это и отличия

Такие понятия, как философия, мифология и религия знакомы каждому человеку. Объяснить, что это такое можно, но дать развернутое определение – задача сложная, требующая специальных знаний. Для того чтобы устранить пробел в знаниях, а также узнать, в чем состоят отличия между рассматриваемыми терминами, следует сначала дать определение каждому из понятий, а затем сравнить их по основным характеристикам.

Определение понятий

Философия, мифология и религия – особые формы общественного сознания. Каждая из них отражает духовные и культурные аспекты, а также указывает на то мировоззрение, которое является наиболее близким для человека или определенной социальной группы. Каждое понятие включает в себя осмысление таких направлений, как законы природы, бытия, особенности окружающих событий, явлений и вещей. Все рассматриваемые понятия имеют тесную связь между собой, но и различия между ними огромные.

Мифология – форма понимания устройства мира, при которой основным является опора на образы. Возникла и развилась во время раннего развития общественных отношений. Присутствует у большинства народностей. В мифах сочетаются реальность, вымысел, присутствуют верования и особенности восприятия окружающей действительности.

Философия – мировоззрение, высшая форма общественного сознания. Она выражается в деятельности интеллектуальной и духовной направленности. Рассматривает вопросы, касающиеся, как общих вопросов, так и тех, что принято считать специфическими. Существуют различные направления, учения и школы. Взгляды формировались под влиянием практического опыта и глубокого осмысления существующих закономерностей развития, затрагивающих как материальный, так и духовный мир.

Религия – упорядоченная и строгая система взглядов и убеждений в обществе. В основе ее лежит вера в существование высшего разума или сущности, имеющей божественное начало. Ему подчиняется не только жизнь и судьба человека, но и все события и явления, которые происходят в мире, затрагивают природу и общество. Представления в рамках религии формируются на определенном этапе становления общественных укладов. Они всегда учитывают существующую структуру в иерархии.

Сравнение

На основании приведенных определений можно провести сравнение терминов и выяснить, в чем состоят различия, какие присутствуют общие факторы. Мифология отражает некое представление или мышление, которое рассматривает положение человека в обществе и природе. Основное значение здесь имеют высшие силы – божества и стихии, человеку же отведена второстепенная роль. Представления об окружающей реальности несколько наивны, но они изложены несколько необычно, что позволяет дать событиям неоднозначное толкование. Духовной составляющей отводится особое место. Для мифологии присуща вера в мистику и магию, таинственное и непознанное является основой для множества сюжетов. В них люди пытаются понять особенности природы и человека.

Философия опирается на реальность, но старается объединить ее с духовной составляющей. Главные труды принадлежат древним ученым – Платону, Аристотелю и Пифагору. С их помощью философия стала восприниматься не только как некое направление в исследовании мира, но как самостоятельная наука, достойная развития. Философия включает в себя учения о бытии и познании, изучает логику и эстетику, как элементах гармоничного и совершенного мира.

Религия также затрагивает часть этих вопросов, но отличается от философии тем, что объясняет бытие не с точки духовной составляющей. Познание, научные сведения или саморазвитие человека для этой области отходят на второй план. Основу составляет воля божества, которое является непостижимым для сознания людей. В философии основой изучения является логический анализ, на основе которого производится обобщение. Для философии важны такие элементы, как аргументы, доказательства. В случае с религией в основе лежит исключительно вера, духовное единение. В основе лежат нормы морали, этика. Присутствуют стереотипы, затрагивающие моменты поведения и общения между людьми. Значимой для общества формой в этом случае является культ. В нем складывается и утверждается система этических идеалов и ритуальных действий.

Выводы

На основании проведенного сравнения можно сделать выводы относительно того, чем отличаются друг от друга мифология, религия и философия. В мифах мир предстает в образах. Главная тема – определенное событие или явление. Герои – божества или магические существа. Религия рассматривает мир, как единицу духовную. В основе лежит вера. Философия же углубленно изучает научные теории и концепции, ищет в них человек. В мифологии и религии игнорируется способность человека к развитию или познанию. Суть философии заключается в познании и объяснении жизни. Она представлена во всех своих проявлениях – рассматриваются и объясняются, как плохие, так и положительные моменты. Мифология – коллективное народное творчество. Религия же является системой взглядов и форм, оказывающих влияние на сознание людей. Философия объединяет в себе знания по многим гуманитарным наукам.

Источник

1. Наиболее общее сходство и различие мифологии и религии

1. Наиболее общее сходство и различие мифологии и религии

Расхождение обеих сфер станет яснее, если принять во внимание их сходство. Непререкаемое сходство мифологии и религии заключается в том, что обе эти сферы суть сферы бытия личностного. Относительно религии тут не может быть сомнений ни с популярной, ни с научной точки зрения. Религия и мифология – обе живут самоутверждением личности. В религии личность ищет утешения, оправдания, очищения и даже спасения. В мифе личность также старается проявиться, высказать себя, иметь какую-то свою историю. Эта общая личностная основа делает заметным и расхождение обеих сфер. Действительно, в религии мы находим какое-то особое, специфическое самоутверждение личности. Это какое-то принципиальное самоутверждение, утверждение себя в своей последней основе, в своих исконных бытийственных корнях. Мы не ошибемся, если скажем, что религия есть всегда то или иное самоутверждение личности в вечности; причем тут пока совершенно не ставится вопрос ни о видах и характере данной личности, ни о способах понимания вечности. Не вникая в эти более специальные вопросы, можно формально сказать о всякой религии, что она есть та или иная попытка утвердить личность в бытии вечном, связать ее навсегда с бытием абсолютным. Поэтому религия не есть ни познание абсолютного, ни воля к абсолютному, ни чувство абсолютного, ни вообще то или иное интеллигентное обстояние в связи с абсолютным. Религия есть утверждение себя самого, самого своего существа, а не только его интеллигентных сторон, в вечности. Поэтому если личность не есть ни познание, ни воля, ни чувство, ни душа, ни тело, ни дух, но реальная и субстанциальная утвержденность и познания, и воли, и чувства, и души, и тела, и духа, то религия хочет именно спасения личности, такого ее утверждения, чтобы она была уже не в состоянии попадать в сферу бытия ущербного. Религия есть, прежде всего, определенного рода жизнь. Она не есть ни мировоззрение, хотя бы это мировоззрение было максимально религиозным и мистическим, ни мораль, хотя бы это была самая высокая и притом самая религиозная мораль, ни чувство и эстетика, хотя бы это чувство было самым пламенным и эстетика эта была бы совершенно мистической. Религия есть осуществленность мировоззрения, вещественная субстанциальность морали, реальная утвержденность чувства, причем эта осуществленность – всяческая и, прежде всего, чисто телесная, субстанциальность – всяческая и, прежде всего, ощутимо физиологическая. Религии нет без тела, ибо тело есть известное состояние души, как душа есть известное состояние духа; и судьба духа есть судьба души, а судьба души есть судьба тела. Спиритуализм и всякая метафизика – враждебны религии. Мало того, это суть учения, а не сама жизнь. Это есть учения, принижающие тело и даже часто сводящие его на иллюзию, в то время как в религии, да и то не во всякой, осуждается определенное состояние тела, а не самый принцип тела. В наиболее «духовитой» религии Абсолют воплощен в виде обыкновенного человеческого тела, а в конце времен воскреснут и все обыкновенные человеческие тела. Если нет общения с Абсолютом в теле, то нет вообще никакого существенного общения с ним. От молитвы чувствуют утешение облегчение, о котором уже нельзя сказать, телесное оно или духовное. Молитва, застревающая в голове, например, во лбу, и стреляющая в затылок, – плохая молитва. Для настоящей молитвы есть свой определенный физиологический путь; и она имеет свое строго локализованное седалище, о чем говорить тут подробно я не стану. Кто молится, тот знает, что молитва зависит от тысячи внешних причин, – от того, стоит ли или сидит человек, сидит ли на высоком или на низком стуле, от положения тела и головы, от управления дыханием, от времени года и т. д., не говоря уже о внутреннем внимании и покаянии и независимо от того, что настоящая молитва приходит сама собой, неизвестно откуда и как, иногда вопреки всему, насильственно отрывая от обстоятельств текущей жизни. С наступлением весны труднее сосредоточиться и труднее молиться. Легче – к осени и зимою. Также и слезы есть сама жизнь, – и духовная и физическая. Наставлял один подвижник: «Если хочешь иметь слезы, старайся, чтобы не было у тебя никакого телесного утешения». Существует своя подвижническая техника обучения слезам, хотя дар слез подается только благодатью. Я хочу сказать всем этим только то, что важен самый общий принцип религии: это есть жизнь и, стало быть, субстанциально-телесная утвержденность, притом жизнь личности, и притом такая жизнь личности, которая имеет целью закрепление этой субстанциально-телесной утвержденности в бытии вечном и абсолютном.

Читайте также

50. Культура и цивилизация: сходство и различие

50. Культура и цивилизация: сходство и различие На ранних этапах общественного развития человек был слит с той общностью (родом, общиной), частичкой которой являлся. В таких условиях социальные и культурные аспекты общества практический не разделялись: социальная жизнь

ПРОДОЛЖЕННОЕ СХОДСТВО

ПРОДОЛЖЕННОЕ СХОДСТВО «Уподобления не доказывают, а лишь объясняют доказанное». М. В. Ломоносов «Каждый склонен по-своему с чем-либо сравнивать человеческую жизнь. Один столяр, например, как-то сказал: «Человек, что столяр: столяр живет, живет и умирает, так же и человек».

СХОДСТВО СВОЙСТВ И СХОДСТВО ОТНОШЕНИЙ

СХОДСТВО СВОЙСТВ И СХОДСТВО ОТНОШЕНИЙ Аналогия — старое понятие, известное уже греческой науке и средневековому мышлению. И уже в древности было замечено, что уподобляться друг другу, соответствовать и быть сходными по своим свойствам могут не только предметы, но и

СХОДСТВО НЕСХОДНОГО

СХОДСТВО НЕСХОДНОГО В мире бесконечное множество сходных между собой вещей. Абстрактно говоря, при желании и достаточной фантазии можно отыскать сходство между любыми двумя произвольно взятыми объектами. Соседствование в пространстве, в котором природа разместила две

§ 146. Наиболее общие проблемы

§ 146. Наиболее общие проблемы Вернемся к источникам проблематики разума и будем прослеживать их в их разветвлении, по возможности систематично.Проблемная рубрика, объемлющая всю феноменологию в целом, называется интенциональностью. Эта рубрика выражает

5. Один из наиболее характерных текстов

5. Один из наиболее характерных текстов В заключение нашего анализа Аристотеля мы хотели бы привести из него один текст, который, по нашему мнению, на одном весьма конкретном примере ярко свидетельствует о совмещении неподвижной структуры с ее активной жизненной

1. Сходство с предыдущими теориями

1. Сходство с предыдущими теориями Чтобы судить об этом сходстве, необходимо вспомнить то, что у нас говорилось выше о самой последней и максимально существенной значимости природы и искусства для античного мышления. Как мы уже видели, природа в своем последнем

1. Сходство мифологии с поэзией в области выразительных форм

1. Сходство мифологии с поэзией в области выразительных форм Без всяких дальнейших разъяснений должно быть всякому ясно, что мифический и поэтический образ суть оба вместе виды выразительной формы вообще. Что такое выражение – мы уже знаем. Это – синтез «внутреннего» и

2. Сходство в области интеллигенции

2. Сходство в области интеллигенции Далее, мифология и поэзия суть в одинаковой мере интеллигенция, т. е. это не только выражение, но и одушевленное, одухотворенное выражение. Всякая поэтическая форма есть всегда нечто одухотворенное; она есть изнутри видимая жизнь. В

4. Сходство в отрешенности

4. Сходство в отрешенности Наконец, некоторое относительное сходство можно находить в общем признаке отрешенности. Однако это как раз та область, где мифология и поэзия расходятся между собою принципиально и окончательно, и потому надо быть осторожным в установлении

3. Фиксация понятий религии, мифологии и догматического богословия

3. Фиксация понятий религии, мифологии и догматического богословия При всем резком несходстве мифа как такового с догматом как таковым нужно, однако, помнить, что фактически, в реальной истории мифа и догмата часто бывает очень трудно провести между ними

XIV. ПЕРЕХОД К РЕАЛЬНОЙ МИФОЛОГИИ И ИДЕЯ АБСОЛЮТНОЙ МИФОЛОГИИ

XIV. ПЕРЕХОД К РЕАЛЬНОЙ МИФОЛОГИИ И ИДЕЯ АБСОЛЮТНОЙ МИФОЛОГИИ Сейчас мы находимся на поворотном пункте нашего исследования. То, что мы исследовали, можно назвать исследованием понятия мифа. Мы фиксировали самые основные и примитивные моменты, без которых миф невозможен

1. Различие и сходство между предметом мифологическим и предметом микромира современной науки

1. Различие и сходство между предметом мифологическим и предметом микромира современной науки 1Предмет мифологический субстанционален и пребывает в пространстве. Он обладает всеми внешними признаками вещи: будучи пространствен, он может обладать осязаемым объемным

§ 5. Монадология Канта и Лейбница, их различие и сходство, их ошибочность

§ 5. Монадология Канта и Лейбница, их различие и сходство, их ошибочность Существуют два воззрения на монады, которые с перво-н> взгляда представляются абсолютно противоположными, но в действительности имеют и нечто общее, и при том, по самому существу. Согласно одному

Источник

Религия и мифология

В нашем языке понятия религии и мифологии часто отождест­вляются. Для скептически настроенного разума вера в богов и рас­сказы об их деяниях воспринимаются как вымысел, фантазия и сказ­ка. Верующий человек, скорее всего, разграничит понятия, и под религией будет подразумевать поклонение богу (какого он сам по­читает), а под мифологией рассказы о героях древней Греции. Рима, языческих богах славян, германцев и т.д. Но ведь и язычники верили и поклонялись божествам, а легендарные герои присутствуют в ре­лигиозных Священных Писаниях. На самом деле границы провести очень трудно, потому что с самого начала существования культуры оба пласта тесно связаны и переплетены между собой. В каждой религии, безусловно, всегда есть сказания о деяниях святых, о житии пророков, о чудесах, совершенных богом или богами. Эта повество­вательная традиция может считаться мифом. Большинство ученых-религиоведов склоняется к мысли, что религиозные верования воз­никли на основе мифологических воззрений.

Отличие мифологии и религии

Под мифологическими воззрениями сле­дует подразумевать самые архаические, спонтанные представления человека о мире и самом себе, сложившиеся у самых оснований мыслительной деятельности, на начальных стадиях существования культуры. Религия — более организованная система, поэтому ее образы легче реконструируются, даже если речь идет о древних ве­рованиях.

Можно наметить несколько параметров, по которым отличается мифология от религии, но эти маркеры весьма условны.

Отношение к богам

Самым важным критерием в различии мифологии и религии является от­ношение к богам и вообще к сверхъестественному. Религия обязательно требует поклонения высшим силам, беспрекослов­ного почитания. Культ — это преклонение, не допускающее неуважения или пренебрежения. Мифологические отношения с духами и богами напоминают торг. Они построены по принци­пу «ты — мне, я — тебе», как отмечал К. Леви-Стросс.

Такую же формулу люди использовали в обрядах жертвоприношения. Люди приносят дары сверхъестественным персонажам, требуя в обмен различных благ для себя и для племени. Финский ученый и путешественник Ф. Карьялайнен в своих поездках по Сибири не раз удивлялся, наблюдая, что угорские язычники, поклоняясь идолу высшего бога Торума, грозились утопить его в озере, если он не вы­полнит их требований. Похоже, здесь боги вынуждены соблюдать правила, установлен­ные в человеческом сообществе. Для религиозного сознания подоб­ные взаимоотношения наверняка показались бы кощунственными.

Пожалуй, когда людям приходит в голову, что принцип обмена не действует, что могущество богов позволяет им поступать по соб­ственному усмотрению, приходит понимание, что высшие силы не­обходимо задабривать, умилостивлять, просить их и поклоняться им, чтобы получить желаемое. Первоначально человек совершает обряды жертвоприношения, чтобы воздействовать на духов, богов.

Разуверившись в собственных возможностях влиять на реаль­ность, заставить подчиниться духов природы, человек пыта­ется заручиться их поддержкой путем задабривания, лестного славословия и подношений. Так и возникает культ, собственно религиозная форма поведения. Утверждается полная и оконча­тельная зависимость человека от высших сил.

Образы богов

В мифологическом сознании образы сверхъестественных пер­сонажей связаны преимущественно с природной сферой, они под­держивают жизненно важные интересы древних охотников и зем­ледельцев. Вспомним, даже бога мифологий — это бога природных стихий и явлений (Зевс — бог грома и молнии, Посейдон — бог моря в древней Греции; Церера — богиня проросшего зерна в Риме). Высший ранг, как правило, занимают бога неба и солнца, но даже они не выходят за пределы реального физического мира, находятся по эту сторону бытия. Бога сложившихся высших религий трансцендентны (от латинского transcendere — «переступать»), то есть они находятся за пределами существующего мира. Как правило, они не имеют материальной формы и приобретают ее только тогда, ког­да желают явиться людям. Например, Будда нисходит на землю и перерождается 550 раз то в облике монаха, царя, купца, кузнеца, то обезьяны, крысы, слона, рыбы и т.д. В каждом воплощении он вы­полняет какую-либо миссию. Рождение Иисуса — явление того же порядка: Бог-отец, когда надо наставить погрязших во грехе людей на путь истинный, посылает на землю своего сына, иногда является в виде голубя — духа. Но мы помним, что все три ипостаси состав­ляют одно божество. В исламе визуальный облик аллаха настолько недопустим, что существует запрет даже на изображение человека, созданного по подобию бога. То есть, в религии священная сфера полностью отделена от земного, человеческого мира.

Связь с богами

Чем более отдаленным представляется сверхъестественный мир, тем более недоступным он становится. Для общения с ним требу­ется все большая специализация. Предполагается, что в архаиче­ские времена не существовало никаких специальных институтов, осуществляющих связь с сверхъестественными силами. Поскольку боги и духи населяют те же пространства, обитают вокруг человека, встретиться с ними может каждый, достаточно лишь обратиться к ним, вызвать специальными приемами (чтение заклинаний, гимны-воззвания и т.п.). Но практика, естественно, опровергала подобные представления, поэтому возникли идеи, что только особые люди, об­ладающие специальными способностями, могут обратиться к богам. В архаических сообществах подобные функции выполняли старей­шины племени, отцы семей или шаманы, еще не превратившиеся в жрецов-профессионалов. Еще в XIX в. исследователи народов Си­бири сообщали, что шаманы ведут обычный образ жизни, охотятся, рыбачат и не берут плату за свои услуги. Шаманский дар (умение предсказывать события, ясновидение и целительство) расценивался как тяжкое бремя, от которого нельзя отказаться, поскольку сами духи избрали человека для исполнения данных обязанностей и на­учили его этому.

В религиозных культурах возникает особый класс священ­нослужителей, прошедших обучение. Прорицания и пророчества не поощряются религиозными традициями. Недаром библейская ис­тина гласит, что нет пророка в своем отечестве. А исламские пре­дания рассказывают о сомнениях Мухаммеда, слышащего голоса и склонного к видениям. Ему пришлось уединиться и удостовериться, что это не сумасшествие и не искушение дьявола, а знаки, поданные Аллахом. Для исполнения обязанностей священнослужителя в рели­гиозных сообществах не требуется какого-то специального таланта, но необходимо следовать правилам и исполнять некоторые условия, выдвигаемые вероучением. Так, в католичестве служители церкви должны соблюдать целибат, то есть, они не имеют права вступать в брачные отношения; буддистские монахи не могут есть мясо, так как жизнь любого живого существа священна. Все правила и требова­ния символизируют чистоту и преданность богу, поэтому частично они переносятся и на простых верующих. Так, помимо практических, целесообразных требовании, необходимых для человеческого обще­жития (запреты на убийство, воровство, прелюбодеяние, обман), в любой религиозной традиции возникает еще ряд характерных норм, свойственных именно данной конфессии (пищевые нормы, как диета буддистов; брачные нормы, как многоженство у мусульман). Ясно, что основы морали обоснованы религиозными нормами. С архаиче­ских времен мало что изменилось, так как основным сдерживающим фактором в недопущении преступлении является страх наказания божьего, а не человеческого закона. Вера во всезнающего, всевидя­щего бога заставляет людей жить нравственно. Материал с сайта http://wikiwhat.ru

Вера — один из непререкаемых критериев религиоз­ности. Сказание мифа не требует веры как особого рода убежден­ности, оно описывает мир таким, каким видит его здесь и сейчас и не задается целью выяснить причины такого существования. Главное в мифе — воспроизвести прецедент, являющийся образцом для под­ражания, то есть мифическое повествование является руководством к действию, видом повседневного опыта, обусловленного знаниями предков. Нет необходимости каждый раз проверять достоверность этого знания, но если уж сомнения возникают, создается новая вер­сия мифа, снимающая противоречия. Для религиозного сознания сомнения недопустимы, требуется беспрекословная вера, осно­вывающаяся не на объяснениях (как в мифе), а на фанатич­ном принятии постулатов, даже если они противоречат здравому смыслу.

Два библейских персонажа наиболее отчетливо демонстрируют данное положение. Вера должна быть такой крепкой и безоснова­тельной, что преданный Богу не должен задумываться о причинах происходящего, задаваться вопросом о необходимости событий, как в ситуации с Авраамом. Испытывая его веру, Господь велит принести в жертву сына. Исаака. И Авраам принимает требование как про­мысел божий, не сомневаясь в необходимости жертвоприношения, с безропотной преданностью он готов выполнить волю господню. Ветхозаветный праведник Иов в качестве испытания веры получа­ет все новые и новые беды на свою голову. Разграблены его стада, сожжен дом, погибли дети. Пока он доискивается причин своих страданий и задается вопросом, за что ему все это, он получает очередные удары судьбы. Наконец, он понимает, что воля Господа непостижима, что ее не измерить никакими человеческими мерками, что у Бога есть какие-то свои причины наказывать своего раба. Иов не ищет более божественной справедливости, а просто принимает свою судьбу. Только тогда мучения его прекращаются. Безусловное смирение, ничем не оправдываемая вера, не допускающая рассудоч­ных умозаключений о необходимости происходящего, не требующая доказательств, — так можно охарактеризовать религиозное чувство почитания.

Источник

VIII. Миф не есть специально религиозное создание

Это отграничение весьма существенно, и оно прямо направлено на разрешение первого из поставленных выше вопросов. Как популярное, так и научное сознание довольно слабо разграничивает эти понятия и часто совершенно без оговорок употребляет одно вместо другого. Тут залегает, однако, существенное различие, и надо уметь его формулировать.

1. Наиболее общее сходство и различие мифологии и религии

2. Энергийность и субстанциальность религии

Если мы так поймем религию, то сразу же станет ясным глубочайшее и коренное отличие мифологии от религии. Сразу же делается ясным, что если религия есть субстанциальное самоутверждение личности в вечном бытия, то мифология не есть ни субстанциальное утверждение, ни тем болееутверждение в вечности, хотя, несомненно, она вся живет исключительно личностным началом. Разумеется, возможна и необходима религиозная, или абсолютная, мифология (ср. ниже гл. XIV). Но дело не в этом. Вопрос в том, есть ли нечто религиозное самый принцип мифического? Можно ли сказать, что всякая мифология и все в мире без исключения есть нечто религиозное? На эти вопросы необходимо ответить отрицательно. Миф как таковой, чистая мифичность как таковая – отнюдь не должны быть во что бы то ни стало принципиально религиозными. Так, религия всегда живет вопросами (или, точнее, мифами) о грехопадении, искуплении, спасении, грехе, оправдании, очищении и т. д. Может ли миф существовать без этих проблем? Конечно, сколько угодно. Религия привносит в миф только некое специфическое содержание, которое и делает его религиозным мифом, но самая структура мифа совершенно не зависит от того, будет ли она наполнена религиозным или иным содержанием. В мифе личность вовсе не живет обязательно религиозным самоутверждением в вечности. В ней отсутствует самый нерв религиозной жизни – жажда спасения и искупления. Возможен и даже постоянно бывал миф, не содержащий в себе ровно никаких указаний не только на вечность, но даже и на грех, на искупление, на воздаяние за грехи или добродетели и т. д. В религии – всегда оценка временного плана с точки зрения вечной или, по крайней мере, будущей жизни. Тут – жажда прорваться сквозь плен греха и смерти к святости и бессмертию. В мифе же мы находим в этом отношении некоторое приближение к поэзии. Ему все равно, что изображать. Весь миф о Троянской войне есть несомненно миф, но он почти весь может быть изложен так, что в нем не окажется ни одного подлинно религиозного момента. Возьмите богатырей из всякого другого эпоса, хотя бы, например, русского или германского. Что специфически религиозного в образе Ильи Муромца, Алеши Поповича и пр.? Это – просто картина эмпирически живущих личностей, – правда, каких-то особенных по своему могуществу и пр. свойствами, но ничего специфически религиозного не выражающих, не утверждающих и не вызывающих. Миф есть не субстанциальное, ноэнергийное самоутверждение личности. Это – не утверждение личности в ее глубинном и последнем корне, но утверждение в ее выявительных ивыразительных функциях. Это – образ, картина, смысловое явление личности, а не ее субстанция. Это, как мы уже сказали, лик личности. Но раньше мы употребили это выражение как абсолютно тождественное с термином «личность». Сейчас же мы берем его в собственном значении, противополагая лик, принадлежащий личности, и – данную личность. Миф есть разрисовкаличности, картинное излучение личности, образ личности.

3. Лик и личность в мифологии; примеры из типов живописного пространства

Тут мы должны избежать одного подводного камня, на который часто натыкается абстрактно-метафизическая мысль многих исследователей. Именно, отличие лика от личности толкуют как раздельность лика и личности, их вещественную и субстанциальную отдельность одного от другого. Сейчас я не стану входить в рассмотрение диалектики сущности и энергии, вопроса, излагавшегося мною неоднократно. Скажу только, что диалектика требует одновременного признания и тождества личности с ее проявлениями и энергиями и – различия их между собою. Существует однавещь, одна и та же вещь, – личность с ее живыми функциями, но это не мешает тому, чтобы личность сама по себе отличалась от своих состояний и энергий. Поэтому мы, говоря о лике личности и утверждая их различие, отнюдь не утверждаем, что лик может существовать отдельно от личности, что лик – сам по себе, а личность – сама по себе. Этот противоестественный дуализм есть убиение и удушение как живой философской мысли, так и живого человеческого восприятия. Миф не есть сама личность, но – лик ее; и это значит, что лик неотделим от личности, т. е. что миф неотделим от личности. Лик, мифический лик неотделим от личности и потому есть сама личность. Но личность отлична от своих мифических ликов, и потому она не есть ни свой лик, ни свой миф, ни свой мифический лик.

Я приведу несколько примеров на то, как личностная глубина, не будучи своим ликом, т. е. выражением, все-таки предопределяет самое строение этого последнего. Я воспользуюсь некоторыми наблюдениями над живописным пространством.

Пространство византийской монументальной стенописи и мозаик можно назвать пространством идеографическим. Оно выражается символически путем того или иного условного знака. Таков, например, золотой фон средневековых мозаик. Обычно идеографическая форма выражения пространства связана с плоскостной изобразительностью живописи монументального и декоративного стиля, встречается в архаические этапы культуры и обусловлена бывает феодальной структурой общества.

Еще иное готическое пространство. Готическая живопись реализуется в воздушном пространстве храма, освещенного цветными стеклами. Цвет, исходящий из этих последних, наполняет здание таинственными оттенками, придающими всему пространству характер чего-то сокровенного. С другой стороны, готика стремится уничтожить всякие преграды для стихии пространства. Она возносит в бесконечность целое волнующееся море стрельчатых сводов, причем все это держится не на массивных каменных глыбах, а только лишь на нервюрах. Тут, собственно говоря, даже нет никаких стен. Тут, можно сказать, совершенно нет никакого ограниченного пространства. Оно по самому существу своему бесконечно и нематериально. Тут самые фантастические сочетания сводов и арок, кружевные сплетенья крестов, кроссов и пр. и качающееся пламя балюстрад. Это – пространство вертикальное. Камень тут не имеет значения материальной среды. Это – эстетически утонченная хаотичность (Воррингер). Вероятно, только чисто готическое понимание пространства могло привести позднейших теоретиков к толкованию архитектуры как застывшей музыки.

Чрезвычайно своеобразными чертами отличается то пространство, которое стали изображать футуристы. Это – пространство, которое сразу хочет быть и временем, подобно четырехмерному пространству новейшего естествознания, развивающегося в связи с принципом относительности. Этогипер-пространство. Футуристы хотели в пространстве выразить движение. Часто это намерение приводило к наивным результатам, вроде изображения лошади с двенадцатью ногами. Дальнейшая эволюция привела к кубизму. Кубисты умозрительно разлагали предмет на его составные части, чтобы развернуть его форму и показать ее на плоскости со всех сторон. Тут давалась фигура как бы вращающегося предмета. Сюда же должны быть причислены иэкспрессионисты. По сравнению с футуристическим нагромождением форм и красок, экспрессионизм вернулся отчасти просто к предметной изобразительности. Однако это пространство, несомненно, содержит в себе временную координату. Это пространство в некоторых случаях (Шагал) можно понимать как сновидческое. Тут – те же предметы, что и наяву, но вещи этого пространства совершенно свободны от всяких условий и границ пространства «трех измерений» и не нуждаются ни в каких механических усилиях для преодоления пространства. Такую «сдвинутость» и свободную сопоставленность предметов мы находим, например, у Шагала, у которого шествуют, как бы по воздуху Агасферы, мебель, люди, как бы повисая в воздухе. Это пространство не восприятия, но представления. Это – не то, как вещи существуют и как воспринимаются, но то, как они представляются. Отсюда, например, склонность многих экспрессионистов писать вещи так, как будто они видимы по косой линии сверху, нарушение пространственной и временной последовательности, введение одновременности там, где должна быть последовательность и пр. В некоторых же течениях «беспредметного» экспрессионизма пространство дематериализовалось окончательно. У Кандинского, например, нет никакой ориентировки на предмет. Зритель уже не созерцает, а ощущает движение какого-то «докосмического хаоса». Это – само воплощенное отрицание всякой организованности. Это – хаос протеста против всяческой «гармонии» современной цивилизации. Он только разрушает, ничего не созидая. Н.М.Тарабукин спрашивает: «Не второй ли раз (впервые – в позднем барокко) проснулась темная, противоречивая, полная порывистой устремленности „душа“ готики в этих поздних проявлениях европейского искусства и предстала в виде взволнованного моря красок и неорганизованного хаоса истерических композиций?» Но это, конечно, гораздо более принципиальный хаос, превосходящий даже католическую истерию готики и лишенный ее миросозерцательных основ и скреп.

В результате везде мы тут видим, как миф (в данном случае в живописи) определяется своим глубинным личностным основанием, но не есть оно само, ибо ясно, что он – только одно из многих его проявлений. По нему, по его структуре видим, каков характер выставляемого тут личностного бытия. Дальнейших примеров можно и не приводить. С точки зрения коммунистической мифологии, не только « призрак ходит по Европе, призрак коммунизма» (начало «Коммун манифеста»), но при этом«копошатся гады контр-революции», «воют шакалы империализма», «оскаливает зубы гидра буржуазии», «зияют пастью финансовые акулы», и т. д. Тут же снуют такие фигуры, как «бандиты во фраках», «разбойники с моноклем», «венценосные кровопускатели», «людоеды в митрах», «рясофорные скулодробители»… Кроме того, везде тут « темные силы», «мрачная реакция», « черная рать мракобесов «; и в этой тьме – « красная заря» «мирового пожара», « красное знамя» восстаний… Картинка! И после этого говорят, что тут нет никакой мифологии.

4. Религия не может не порождать из себя мифа

Источник