Что означает божий промысел

Что такое Промысл Божий и как он проявляется в нашей жизни?

Божественному сверхсовершенству известно все прежде того, как произойдет и до того, как закончится. Нам же, по причине многочисленных изменений, которые вызваны в нас грехопадением вместе с неосмотрительным и преступным поведением человека, все это кажется неизвестным, изменчивым и непостижимым.

Несмотря на то, что все подчинено Божественному Промыслу и Попечению,в зависимости от обстоятельств, времени, места, лиц и коварства сатаны, возможны изменения в установленном порядке вещей.

Но ничто не может воспрепятствовать Промыслу Божию или отменить его действия в отношении творения. Своими порочными действиями мы можем лишь способствовать изменению способа функционирования или действия различных элементов.

Божественная воля или Божественный совет, если рассматривать поочередно, проявляется в четырех видах.

Во-первых, Божественное благоволение или благосклонность, благоволительная воля, то есть то, что по преимуществу хочет Бог.

Во-вторых, домостроительство, домостроительная воля, согласно которойв силу нашей немощи Бог нам отечески уступает.

В-третьих, уступка, уступительная воля, согласно с которой Бог вмешивается и вразумляет.

И, в-четвертых, многоплачевная богооставленность: когда человек живет в нераскаянном упорстве и безчувствии, вызывая тем самым это состояние, когда Бог оставляет его.

Посредством Божественной воли всеспасительный Божественный Промысл реализуется даже вопреки тому факту, что наше собственное падение исказило равновесие, нарушив весьма хорошие условия его существования. «Кто мудр, тот заметит сие, и уразумеет милость Господа» (Пс. 106:43).

Бог, поскольку все предвидел, мог воспрепятствовать злоключению, постигшему человека, но тем самым упразднялась бы личная свобода последнего. Как раз из уважения к ней Он оставил конечный выбор за самим человеком, и таким образом, тот несет сам ответственность за свою жизнь, полную треволнений и трудов либо по причине помрачения ума, либо в силу страстной его испорченности и пренебрежения рассуждением.

В плачевном сем положении, в котором оказался человек после того, как сам отделил себя от любящего Бога, имеют место нападки и влияния сатаны, имеющего власть в этой долине плача, где мы живем. Право это мы ему уступили сами, оставив рай и последовав за ним.

Будучи по апостолу Павлу «князем века сего» (2 Кор. 4:4), адский змей никогда не перестает нападать и обольщать человека безстыдными предложениями. Нужно быть более внимательным и больше молиться, и особенно в наше время, когда дурной пример стал нормой и с помощью существующих средств передается мгновенно.

Следовательно, Божественный Промысл – есть всеспасительная забота и попечение, которыми Бог обымает тварей телесных и духовных, ныне живущих и имеющих быть, в настоящее время и в вечности.

Правда Божия также реализуется в сфере Божественного Промысла. Она вмешивается в жизнь человека тогда, когда в ней господствует неразумное начало. Так Правда Божия, являясь абсолютной, удерживает это неразумное начало для общей пользы в достижении человеком своего предназначения. Все, что существует, от начала своего творения предназначено к какой-то цели. И этот Божественный замысел не может измениться, потому, что Бог «вся премудростью сотворил».

Если же по наивности человека или демонским коварством первоначальная цель нарушается, тогда в силу последующего раскаяния человека и в зависимости от степени покаяния и исправления прегрешения место Божественного благоволения занимает Божественное домостроительство.

Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4), предопределяет все согласно благоволительной Своей воле, что есть не что иное, как абсолютный и безошибочный путь для достижения нами своей цели, и Он может нам даровать «несравненно больше всего, чего мы просим, или о чем помышляем» (Еф. 3:20).

Когда человек заблуждается или пренебрегает своим долгом, Бог, вместо того, чтобы изменить Свое решение, лишив его милости, которую даровал, и отвергнув, как виноватого, вмешивается в целях вразумления, чтобы привести человека к исправлению. Это, согласно святым отцам, и представляют собой вразумительные или примирительные напасти. Оправдывается на практике изречение: «Кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как к сыну своему» (Притч. 3:12).

Вместо того чтобы отвергнуть нарушителя, Бог по человеколюбивому домостроительству врачует болезнь предательства соответствующими искушениями. Большинство из глубочайших судов Божиих, посредством которых управляется настоящая жизнь, относятся именно к этому типу примирения. «Блажен человек, которого вразумляешь Ты, Господи, и наставляешь законом Твоим» (Пс. 93:12). И снова: «прежде страдания моего я заблуждался» (Пс. 118:67) и «строго наказал меня Господь; но смерти не предал меня» (Пс. 117:18).

Основные причины нынешнего неустройства падшего человека есть его состояние переменчивости, в котором он пребывает, и его помышления, которые «зло от юности его» (Быт. 8:21).

Оттого, что мы не можем убедить себя быть последовательными при исполнении наших обязанностей, мы нарушаем замысел Божественного Промысла и вынуждаем Бога для сохранения равновесия подвергать нас примирительным напастям, которые довольно мучительны. Но это есть наш крест и мы должны нести его.

Источник

Промысл Божий или человеческая свобода?

Предлагаем вашему вниманию материал из нового номера журнала «Вода живая».

Промысл Божий

Как соотносится Божественный промысл и человеческая свобода? Вопрос старый, как само богословие. Католики дают свой ответ устами блаженного Августина. У лютеран ответ довольно печален: Промысл есть, а свободы нет. А какие логические, исторические и жизненные аргументы существуют в пользу «свободолюбивой» позиции у православных? Об этом мы спрашиваем у духовника Санкт-Петербургских Духовных школ, почетного доктора философии Оксфордского университета протоиерея Вячеслава Харинова.

«Логика» божественной благости

— Отец Вячеслав, Промысл — одно из самых загадочных понятий православного богословия. Многие считают, что это некий план, прочерченный для нас Богом, другие — что сумма наших поступков, наоборот, приводит к конкретному результату…

— Промысл Божий — это не только феномен православного богословия. Это серьезная философская и религиозно-мировоззренческая проблема. Ее пытались решить, но не решили античные мыслители, потому что рассуждали в рамках логики необходимости: необходимость и целесообразность, необходимость и случайность, необходимость и свобода.

Христианство отвергло античное представление о судьбе-неизбежности, которое описывает человека либо как машину, либо как действующее лицо всемирного сценария. Оно разделяет понятия «предведения» и «предопределения», подчеркивая неуловимость Промысла, но и сохраняя пространство свободы для человеческих интерпретаций и поступков.

Благодаря предвидению Бог все видит, все знает, а вот предопределять Он может только в рамках той свободы, которую Он дал человеку. И эта свобода предполагает тысячу способов возрастания, «прогресса» человека в Боге. В той области, где присутствует Бог, нет жесткого сценария, потому что путей добра много. Скажем иначе: благой результат, «хэппи энд» предопределен, но божественная благость бесконечна и потому бесконечно число человеческих «ответов» на эту благость.

— Что Вы имеете в виду?

— Допустим, остановилось сердце у моего друга — человека, который моложе меня на несколько лет, абсолютно здорового, спортсмена… Я задаюсь вопросом, как это могло произойти, начинаю анализировать его прошлое, вспоминаю, что, кажется, он увлекался алкоголем.

Например, на Серафима Саровского напали разбойники, а Мария Гатчинская была прикована к постели тяжелым недугом. Мы воспринимаем это как некое жизненное нестроение. Но одного взгляда на фотографию той же преподобномученицы Марии достаточно, чтобы понять: Господь именно в этих обстоятельствах позволил ей проявить свою праведность.

Протоиерей Вячеслав Харинов

План греха

— Если сравнить действие Промысла с действием человека, оно покажется нелогичным, безумным.

— Конечно! Есть такая известная притча. Некий старец шел в дальний монастырь, в пути к нему присоединился послушник. В одном доме они остановились на ночлег. Хозяин радушно принял их, пригласил к столу и принес еду на серебряном блюде. Вдруг послушник схватил блюдо и выбросил в реку. Старец промолчал.

Переночевали они во втором доме, — провожая гостей, хозяин подвел к ним маленького мальчика со словами «Благословите, отцы». После благословения послушника мальчик умер. Старец ужаснулся, но снова промолчал. На третью ночь они остановились в заброшенном доме, потому что старец боялся новых чудачеств послушника. Наутро последний принялся перебирать дом по бревнышку, а потом опять собирать.

Старец сказал ему: «Ты что, бесноватый? Что с тобой происходит?» Внезапно послушник преобразился, и старец увидел, что перед ним ангел. Божественный посланник объяснил ему смысл с виду безумных поступков: серебряное блюдо, которое он выбросил в реку, было краденым, умершему мальчику предстояло стать страшным злодеем, а в заброшенном доме было спрятано золото: ангел изъял его и тем спас души ищущих богатства.

Во всех трех случаях действие Божие было направлено на благо, но знать об этом не мог ни старец, ни любой другой человек. Потому действия Промысла и кажутся иррациональными.

— Из этой притчи следует, что существуют люди, для которых возможен только один жизненный сценарий, как у этого мальчика. Или я что-то неправильно понял?

— Сценариев бесконечно много. И то, что мальчик из притчи умер, как раз разрушает концепцию единственно возможного сценария. Ведь если конкретный вариант развития сюжета не осуществлен, то о его фатальности говорить не приходится. Кроме того, только святые идут к небу, взмывая свечой вверх, а мы движемся к Богу, падая и поднимаясь. И может быть, с точки зрения божественной благости лучше для нас прервать сценарий на взлете.

— А как вписываются в логику божественной благости Дахау и Освенцим? Тут ведь речь идет не о потенциальном злодействе, а о вполне реальном.

— Перед этими ужасами буксует любая попытка понять, что такое человек. После того, что совершил немецкий народ, его, казалось бы, следовало лишить права на существование. Помню, на одной из конференций, где собираются ветераны с обеих враждовавших сторон, когда вроде бы все уже «оттаяли», на лицах появились улыбки, — шнапс, пиво, братские объятия… поднялся один из наших фронтовиков: «Я своими глазами видел, как в Белоруссии немецкие солдаты подбрасывали наших младенцев и ловили, улыбаясь, на штыки. А потом я солдатом дошел до Берлина и оказался со своей частью возле концлагеря. Мы не вошли в него, потому что наши лейтенанты везде развесили таблички «Мины». И правильно сделали: если бы мы увидели следы ваших зверств, вырезали бы вас всех до одного».

Естественная человеческая реакция! Но по сути это бессмысленно, ведь нельзя достоверно сказать, что это то самое последнее и фатальное падение, которое было уготовано немцам. И действительно Господь все направляет ко благу: сейчас Германия —это двигатель Европы, страна, которая дала пристанище, например, сотням тысяч мигрантов, в том числе евреев…

— Нам кажется, что многие вещи находятся в нашей воле: пойти на работу или остаться дома, жениться или нет… Но ведь свобода — это достаточно условное понятие: нами руководят аффекты, стереотипы, привычки, нас окружает множество советчиков. Как совершить свободный поступок?

— Думаю, случайности все меньше, а свободы все больше там, где человек стремится познать себя. Причем не разумом науки и логики, а способностью оценивать нравственную сторону событий, способностью соотносить свою волю с волей Божией.

Весь вопрос в том, как эту волю распознать. Допустим человек хочет уйти в монастырь, но перед тем, как сделать окончательный шаг, тяжело заболевает и, восприняв эту болезнь как божественное запрещение, остается в миру. Другой бы это воспринял, как «дьявольское искушение», а третий — как призыв от Бога поторопиться.

В этом-то и ценность христианского мировоззрения, что оно не убивает радости сотворчества, радости самопознания. Это Божии дары, и человек, лишенный их, перестает быть человеком. Более того, предопределение Божие меняется в зависимости от нашего поведения, от того, как мы реализуем свою творческую свободу.

Соработая с Богом, мы можем творить потрясающие вещи, даже определять судьбу мира. Существуя на грани двух миров, духовного и физического, человек может глубинно погружаться и воздействовать на них. Проникновение ума в глубь физического мира и мира идей, в глубь земной коры и коры головного мозга, в тайны биохимии и устройства души — все это указывает на неисчерпаемость наших возможностей.

— Имеет ли смысл говорить о божественном наказании за грех?

— Да, проблема преступления и наказания существует для духовно поверхностного человека. А для просвещенного — сам грех является наказанием. Раскольников только в конце книги приходит к пониманию того, что совершенное им зло стократ превышает зло, которое творила старуха-процентщица.

Человек, стоящий на более высокой ступени духовного развития, сразу же видит: взял топор в руки — будешь наказан.

Апофатика заповедей несет в себе информацию о подсудности их нарушения, включает в себя единственность истины, заключенной в них. Эта единственность определяет безбожность, а значит безжизненность любой другой псевдоистины.

— Понятно, что «простые верующие» не способны предсказывать будущее, а планировать его они могут? Как расценивать слова Христа: «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем» (Мф. 6, 34)?

— Вы спрашиваете об этом одного из таких «простых верующих»! Конечно, есть божественное попечение обо всех нас. Но чтобы стать «птичкой Божией», о которой Господь заботится, или полевой лилией, прекраснейшей, чем ризы Соломона, нужно правильно, то есть на благо, употребить свою свободу. А мы почему-то экстраполируем эти слова Спасителя в сферу несовершенства и даже греха.

Беспечность и поверхностность суждений многих, искавших монашества в египетских пустынях, приводила к их смерти в мире песка, камня и солнца — «Патерик» об этом очень недвусмысленно повествует. Преступник, выходящий «на дело» и произносящий: «Ну, с Богом!», уже «спланировал» свое будущее.

У нас волосы на голове все сочтены, но они сочтены у того, кто в Господе пребывает. Там, где Его нет, Он не обязан считать наши волосы, потому что там и головы-то нет.

Нам открыт путь греха, мы предупреждены о том, что нас там не ждет ничего хорошего, и если мы на него ступаем, некорректно вспоминать евангельские цитаты, не имеющие к этому пути никакого отношения. В области мрака говорить о божественном свете или сиянии любимых глаз бессмысленно.

Лучший способ стать провидцем

— Чаще всего в духовно сложных ситуациях человек не может сам решить, как ему поступать. И тогда он идет за советом к мудрому человеку. Для православного человека — это духовник. Обязательно ли его искать?

— «Должен советоваться с духовником» — я не понимаю этой позиции, потому что духовный отец есть далеко не у всех. Очень часто речь идет не об отношениях отца и чада, а о фантазиях «духовных чад» по отношению к «отцам».

Это как в семье: если отец не имеет попечения о ребенке, не знает, где он и что с ним происходит, если у него душа не болит, то это не отец. Если христианин говорит «мой духовный отец — тот-то», еще вопрос, помнит ли этот духовный отец свое чадо в лицо…

Не нужно играть с этим. Удивительно, но мы можем перерастать своих духовников. Если все мы стремимся к обожению, к росту в меру возраста Христова, то можем достигать уровня тех людей, которые были для нас духовными наставниками.

Тот духовный отец, которого я любил и люблю, уважал и уважаю, из отца стал мне сейчас братом. Мы говорим на равных, но наши любовь и уважение нисколько не умалились. Я для него ничуть не менее ценен в качестве духовного брата, и он даже советуется с моим недостоинством в каких-то вопросах.

В духовничестве и вообще в религиозной жизни ключевую роль играет доверие, осознание того, что «этот человек знает больше», причем знает не как логик или ученый. Превосходящий нас в «ведении» человек должен обладать большим, по слову апостола, «умом Христовым», умом нравственного делания и суждения.

Но даже если вы встретите человека, который станет авторитетом для вас, не стоит называть его сразу «духовником» и тем более «старцем». Неважно, будет это молодой или пожилой человек, в сане или нет, если с точки зрения опыта и внутреннего видения он заслуживает вашего внимания, воспринимайте это как награду, как милость Божию, а не как долженствование поклонения ему…

— Вы упомянули старцев. Чем они отличаются от обычных духовных наставников?

— Конечно, не седой бородой. Над Иоанном Кронштадтским смеялись уже в молодости, когда он без сапог возвращался из бедняцких кварталов Кронштадта. Я думаю, все дело в пронзительности религиозного сознания, в некой истовости, в дерзновении перед Богом.

Например, тот же святой Иоанн делал вставки в Евхаристический канон, практиковал харизматические восклицания, беседовал с Богом во время богослужения. Для академически образованных священников того времени (да и для современных пастырей, включая меня) это немыслимо, совершенно неприемлемо.

Но ведь, по совести, случающаяся болтовня служителей в алтаре — что это, как не внесение в литургический строй чужеродного элемента, причем обыденного, мирского, совершенно не связанного с богослужением? Почему нас это не смущает, а литургическое творчество Иоанна Кронштадтского вызывает недоумение? Потому что мы не причастны к его дерзновению.

Как много сейчас в Церкви людей, шагающих на цыпочках, на полусогнутых ногах! Для них существует столько авторитетов, столько инстанций, что сложно сказать, куда они в действительности стремятся — к Богу или к каким-то земным целям.

Святые же люди, старцы, в дерзновенном свободном порыве, через благие деяния приобретают свойства Божества, получают способность участвовать в божественном предвидении. Особенно это касается предвидения результатов греховных поступков, где закономерность куда жестче, где очевидна неизбежность поражения. Ведь когда мы судим о благих деяниях, то, конечно, можем ошибаться в «предсказаниях», потому что человек волен избрать любой из множества путей добра.

Беседовал Тимур Щукин

Читайте также:

Источник

Промысл Божий

Про́мысл Бо́жий – непре­стан­ное про­яв­ле­ние в мире все­бла­гой, все­пре­муд­рой и все­мо­гу­щей воли Божией, непре­стан­ное дей­ствие Божье, направ­лен­ное на сохра­не­ние и раз­ви­тие мира, все обра­ща­ю­щее ко благу, направ­ля­ю­щее к веч­ному спа­се­нию чело­ве­че­ство в целом и каж­дого чело­века в отдель­но­сти. (Зна­че­ние слова про­мы­сел, обо­зна­ча­ю­щего ремесло или вид ремесла, напри­мер, народ­ный про­мы­сел, не сле­дует путать со зна­че­нием слова «Про­мысл» (Божий)).

Как Бог влияет на сотво­рён­ный Им мир?

Бог влияет на собы­тия в мире мно­го­об­разно, Свя­щен­ное Писа­ние даёт нам при­меры того, как Бог осу­ществ­ляет Свой про­мысл:

Если ты хочешь знать Божий Про­мысл, опре­дели, каков твой хри­сти­ан­ский долг в той ситу­а­ции, в кото­рой ты сего­дня нахо­дишься.

Бог про­ви­дит и участ­вует в жизни людей, но часто не вме­ши­ва­ется в нашу жизнь види­мым обра­зом, чтобы наша сво­бод­ная воля могла осу­ществ­лять доб­ро­воль­ный выбор. Про­мысл Божий озна­чает, что на каждом этапе нашей жизни Гос­подь постав­ляет нас в такие усло­вия, при кото­рых мы могли бы сде­лать сво­бод­ный выбор в пользу добра, правды, спра­вед­ли­во­сти и через это вос­хо­дить к Небес­ному Отцу. Впро­чем, глу­бины Про­мысла Божия непо­сти­жимы для огра­ни­чен­ного чело­ве­че­ского рас­судка, так что, зная о Про­мысле Божием, мы не спо­собны постичь его в полной мере.

Ложные учения о Про­мысле Божьем:
1. Язы­че­ское пред­став­ле­ние о пред­опре­де­лён­ной судьбе как фатуме.
2. Дуа­лизм – борьба рав­но­вес­ных добра и зла.
3. Каль­ви­низм и ислам счи­тают, что Бог зара­нее пред­опре­де­лил одних к вечной жизни, других – к смерти.

Чело­веку свой­ственно упро­щать про­мысл Божий: сужать его до одного собы­тия, про­еци­ро­вать на себя и на насто­я­щее время. Но Бог пре­мудр и все­ве­дущ, Он обла­дает пол­но­той веде­ния. Любое собы­тие может быть звеном боль­шой цепи, охва­ты­вать многих людей и иметь послед­ствия на сотни лет.

Мы видим один-два-три эле­мента «пазла» миро­вой исто­рии, а Творец — всю кар­тину и одно­вре­менно.

Один отшель­ник просил Бога, чтобы Он дал понять ему пути Своего Про­мысла, и нало­жил на себя пост. Когда он отпра­вился к одному вда­леке жив­шему старцу, ему явился в образе инока Ангел и пред­ло­жил быть спут­ни­ком. К вечеру они оста­но­ви­лись на ночлег у одного бла­го­че­сти­вого мужа, кото­рый пред­ло­жил им пищу на сереб­ря­ном блюде. Но вот удив­ле­ние! Тотчас после тра­пезы спут­ник старца взял блюдо и бросил его в море.

Пошли далее и на другой день оста­но­ви­лись у дру­гого бла­го­че­сти­вого мужа. Но опять беда! Когда отшель­ник со спут­ни­ком стали соби­раться в путь, при­няв­ший их привел к ним мало­лет­него сына своего, чтобы бла­го­сло­вили его. Но вместо бла­го­слов­ле­ния спут­ник, кос­нув­шись отрока, взял душу его. Ни старец от ужаса, ни отец в отча­я­нии не про­из­несли ни слова. На третий день они при­юти­лись в полу­раз­ру­шен­ном доме. Старец сел вку­сить пищи, а его спут­ник сна­чала разо­брал стену, а потом снова заде­лал ее. Тут старец не вытер­пел: «Да ты кто – демон или Ангел? Что ты дела­ешь? Тре­тьего дня у доб­рого чело­века блюдо отнял, вчера отрока лишил жизни, а сего­дня поправ­ля­ешь никому не нужные стены».

Не дивись, старче, и не соблаз­няйся о мне. Я Ангел Божий. Первый чело­век, при­няв­ший нас, бого­угодно посту­пает, но блюдо то при­об­ре­тено было им неправ­дою, потому я и выбро­сил его, чтобы не поте­рял он награды своей. Второй муж тоже угоден Богу, но если бы сын его вырос, то был бы страш­ный злодей. Хозяин дома, где мы оста­но­ви­лись, чело­век без­нрав­ствен­ный, лени­вый и оттого обни­щал. Дед же его, строив этот дом, скрыл в стене золото. Посему-то я и попра­вил стену, чтобы хозяин его не нашел и через то не погиб. Воз­вра­тись, старче, в келью и не мучайся без ума, ибо так гла­го­лет Дух Святой: «суды Гос­подни – неве­домы чело­ве­кам». Посему и ты не испы­ты­вай их – не будет тебе это на пользу.

Все от Бога, – и благое и скорб­ное, и недо­стой­ное; но одно – по бла­го­во­ле­нию, другое – по домо­стро­и­тель­ству, третье – по попу­ще­нию. И по бла­го­во­ле­нию, – когда живем доб­ро­де­тельно, ибо угодно Богу, чтобы про­во­дили мы жизнь без­греш­ную, жили доб­ро­де­тельно и бла­го­че­стиво. По домо­стро­и­тель­ству, – когда, впадая в ошибки и погре­шая, бываем вра­зум­ля­емы; по попу­ще­нию же, – когда и вра­зум­ля­е­мые не обра­ща­емся.

Бог бла­го­во­лил, чтобы чело­век спасся, как и ангелы взы­вали говоря: Слава в вышних Богу, и на земли мир, в чело­ве­цех бла­го­во­ле­ние ( Лк.2:14 ). Опять домо­стро­и­тельно Бог вра­зум­ляет нас согре­ша­ю­щих, чтобы не были мы с миром осуж­дены, как гово­рит апо­стол: Судими от Бога нака­зу­емся, да не с миром осу­димся ( 1Кор.11:32 ). И несть зло во граде, еже Гос­подь не сотвори ( Амос.3:6 ), таковы: голод, язвы, болезни, пора­же­ния, брани; ибо все это служит к очи­ще­нию греха, кото­рые или не хотят жить без греха, или вра­зум­ля­е­мые не обра­ща­ются, но пре­бы­вают во грехе, как напи­сано: ослепи Бог очи их и ока­ме­нил есть сердца их ( Ин.12:40 ); и: пре­даде их в неис­ку­сен ум, то есть, попу­стил их сво­боде тво­рити непо­доб­ная ( Рим.1:28 ); также: оже­сто­чая оже­сточу сердце Фара­о­ново ( Исх.4:21 ), то есть, попущу оже­сто­читься за непо­кор­ность его.

Про­мысл Божий

Можно ли срав­ни­вать пра­во­слав­ное учение о про­мысле Божьем с поня­тием чело­ве­че­ской судьбы? Об этом мы сего­дня пого­во­рим с кан­ди­да­том бого­сло­вия, пре­по­да­ва­те­лем Санкт-Петер­бург­ской духов­ной ака­де­мии, про­то­и­е­реем Алек­сан­дром Гле­бо­вым.

К: Отец Алек­сандр, что же такое – про­мысл Божий?

А: Раз­го­вор о про­мысле Божьем откры­вает очень важную тему – тему ответ­ствен­но­сти Бога за свое тво­ре­ние. Вот мы обычно гово­рим о своей ответ­ствен­но­сти перед Богом, о том, что нам при­дется дер­жать перед Богом ответ. Такое поня­тие, как про­мысл Божий, гово­рит об ответ­ствен­но­сти Бога за род чело­ве­че­ский и за сотво­рен­ный Им мир. Есть такое рели­ги­озно-фило­соф­ское учение, кото­рое назы­ва­ется «деизм» – в нем поня­тие про­мысла Божия отсут­ствует! Деизм гово­рит о Боге как о творце мира, но не гово­рит о Боге как о про­мыс­ли­теле мира. Да, Бог сотво­рил мир, Бог сотво­рил чело­века, наде­лил чело­века разу­мом, сво­бод­ной волей и как бы отстра­нился от вся­кого уча­стия в даль­ней­шей судьбе этого мира. Образно говоря, ему нет дела, что в этом мире про­ис­хо­дит. Почему я упо­мя­нул о деизме? Потому что сего­дня многие люди, может быть даже сами того не осо­зна­вая, раз­де­ляют именно такую точку зрения. Они видят в твор­че­ском акте Бога обос­но­ва­ние бытия этого мира, потому что пред­ста­вить себе, что вот этот мир, столь разумно устро­ен­ный, столь сложно орга­ни­зо­ван­ный, раз­ви­ва­ю­щийся по каким-то опре­де­лен­ным зако­нам, возник просто сам по себе из ничего. Пред­ста­вить такое для многих людей довольно про­бле­ма­тично. Но в то же время они не видят какого-то разум­ного при­сут­ствия Божьего в этом мире. В этом мире – много зла, много неспра­вед­ли­во­сти, люди болеют, стра­дают, уми­рают. То есть, с одной сто­роны, они при­знают, что Бог сотво­рил мир, потому что этот мир как тво­ре­ние пре­кра­сен и разумно устроен, но, в тоже время, они отка­зы­ва­ются при­знать про­мысл Божий, потому что то, что про­ис­хо­дит в нашем мире часто не умно, не логично, жестоко и хао­тично.

В хри­сти­ан­ском откро­ве­нии такие поня­тия, как Бог-творец и Бог-про­мыс­ли­тель, нераз­рывно свя­заны между собой, потому что само реше­ние Бога о тво­ре­нии мира при­ни­ма­лось нераз­рывно вместе с Его реше­нием о спа­се­нии этого мира. Вот это дву­еди­ное реше­ние Бога о спа­се­нии и о тво­ре­нии мира полу­чило назва­ние «Пред­веч­ный совет Святой Троицы». Пред­веч­ный – значит до вре­мени, до века сего, до тво­ре­ния мира. И этот пред­веч­ный совет совер­шенно гени­ально изоб­ра­зил пре­по­доб­ный Андрей Рублев на своей иконе, кото­рая так и назы­ва­ется – «Троица». Поскольку Бога в Его тро­ич­но­сти невоз­можно не только изоб­ра­зить, но и даже как-то пред­ста­вить, то в пра­во­слав­ной тра­ди­ции Святая Троица изоб­ра­жа­ется в виде трёх Анге­лов, кото­рые были явлены Авра­аму у дуба Мам­врий­ского. Но руб­лев­ская Троица опи­сы­вает не этот исто­ри­че­ский эпизод, когда три Ангела пришли к Авра­аму и воз­ве­стили ему гибель Содома и Гоморры. Он берет един­ствен­ный воз­мож­ный упо­ми­на­е­мый в Библии образ Святой Троицы и напол­няет его не исто­ри­че­ским содер­жа­нием, а дои­сто­ри­че­ским, пред­веч­ным, он как бы изоб­ра­жает вот этот совет пред­веч­ной Святой Троицы. Три Ангела сидят за столом, на столе чаша, в чаше вид­не­ется голова жерт­вен­ного живот­ного и Ангелы смот­рят друг на друга, как бы сове­ту­ясь, сове­ща­ясь между Собой, кто из Них станет вот этой жерт­вой – Агнцем Божиим. И когда при­ни­ма­ется реше­ние, что второе Лицо Святой Троицы пойдет в мир для того, чтобы стать этой жерт­вой, чтобы спасти этот мир, тогда уже после этого при­ни­ма­ется реше­ние о тво­ре­нии самого мира, то есть про­мысл Божий как бы пер­ви­чен, а акт тво­ре­ния – вто­ри­чен.

К: Как соот­не­сти чело­ве­че­скую сво­боду и про­мысл Божий, ведь чело­век сво­бо­ден и может делать все, что хочет? Как рас­по­знать, что про­ис­хо­дит в резуль­тате наших дости­же­ний и ошибок, по злой или доброй воле других людей, а что по воле Божьей?

–К: Вы ска­зали, что многие люди отка­зы­ва­ются при­зна­вать Божий про­мысл, потому что не видят разум­ного дей­ствия Бога в мире, но с этим невоз­можно не согла­ситься, потому что в мире много стра­да­ний, люди делают что хотят, они совер­шают пре­ступ­ле­ния и Гос­подь их не оста­нав­ли­вает. Другие, про­ходя через испы­та­ния, просят Бога о помощи, но Гос­подь не часто их слышит, а если слышит, то только уси­ли­вает эти испы­та­ния. Как сов­ме­стить любовь Бога к своему тво­ре­нию, Божий про­мысл о мире с реаль­но­стью, кото­рая про­ис­хо­дит вокруг нас?

А: То, что каса­ется бла­го­сти Божией и зла, кото­рое при­сут­ствует в мире, то обычно по этому поводу выска­зы­вают два сооб­ра­же­ния. Первое – это то, что зло можно уни­что­жить только с его носи­те­лем, то есть с чело­ве­ком, ну а Бог как раз по своей бла­го­сти хочет исправ­ле­ния чело­века, его пока­я­ния, а не его смерти. Мы же с вами обра­ща­емся к Богу как к отцу – «Отче наш», «Отец наш». Мы не назы­ваем Бога ни судьей, ни про­ку­ро­ром, ни зако­ном, ни спра­вед­ли­во­стью, мы назы­ваем его отцом. И вот, если пере­не­сти наши отно­ше­ния с Богом на внут­ри­се­мей­ные отно­ше­ния, если ребе­нок чем-то про­ви­нился перед своим отцом, то что – отец его сразу бьет, уни­что­жает? Даже если ребе­нок болен, даже если ребе­нок рас­про­стра­няет вокруг себя зло, даже если этот ребе­нок вырос и стал пре­ступ­ни­ком. Да, его осудит обще­ство, его осудит закон, но отец его будет все равно любить, потому что отец отно­сится к своему ребенку не с пози­ции юри­ди­че­ского закона, даже не с пози­ции закона спра­вед­ли­во­сти, он к нему отно­сится с пози­ции закона любви. Вот то же самое про­ис­хо­дит в наших вза­и­мо­от­но­ше­ниях с Богом. Соб­ственно, почему Гос­подь терпит зло, и до какого момента это будет про­дол­жаться, Он пояс­нил довольно ясно, когда рас­ска­зал притчу о пше­нице и пле­ве­лах. Ну и второе сооб­ра­же­ние: раз уж в мире суще­ствует зло, то Гос­подь обо­ра­чи­вает его ради спа­се­ния людей, для исправ­ле­ния людей заблу­див­шихся, греш­ных людей и для укреп­ле­ния веры и испы­та­ния пра­вед­ни­ков. Это было хорошо под­ме­чено Гете во фразе Мефи­сто­феля, в извест­ной фразе: «Я часть той силы, что вечно хочет зла, но вечно совер­шает благо». Дьявол сеет зло, но Гос­подь исполь­зует это зло, как горь­кое лекар­ство, для спа­се­ния людей и тем самым обра­щает зло во благо.

Но, в общем и целом вот этот вопрос, кото­рый Вы мне задали, я, навер­ное, не оши­бусь, если скажу, что с апо­ло­ге­ти­че­ской точки зрения – это, конечно, самый слож­ный вопрос. Есть в бого­сло­вии попытка раз­ре­ше­ния этого вопроса, кото­рая полу­чила назва­ние «Тео­ди­цея», что значит «оправ­да­ние Бога». Нам это назва­ние тоже может пока­заться стран­ным, потому что ведь мы ищем оправ­да­ния у Бога, а здесь мы гово­рим о том, что Бога надо оправ­ды­вать. Бога, дей­стви­тельно, иногда при­хо­дится оправ­ды­вать, но вот я при­веду такой пример, кото­рый хорошо изве­стен, навер­ное, каж­дому свя­щен­нику. Напри­мер, при­хо­дит в храм мать и гово­рит, что у неё умер ребе­нок. Вот она под­хо­дит к свя­щен­нику и задает ему при­мерно сле­ду­ю­щий набор вопро­сов: «Что это? За что? Почему? Чем она или её ребе­нок хуже других, и какое пре­ступ­ле­ние они совер­шили? Как вообще можно понять вот это дей­ствие Бога, кото­рый отнял у неё ребенка и обрек её на такие стра­да­ния, сломал ей жизнь?» Свя­щен­ник, конечно, пыта­ется как-то уте­шить этого чело­века, хотя ни о каком уте­ше­нии здесь гово­рить невоз­можно, но и в то же время он пыта­ется как-то защи­тить Бога, оправ­дать Его дей­ствия, чтобы этот чело­век веру не поте­рял. Дру­гими сло­вами, это попытка согла­со­вать между собой все те про­ти­во­ре­чия, о кото­рых Вы упо­мя­нули в вашем вопросе: что Бог дей­стви­тельно есть любовь, что его про­мысл направ­лен ко благу людей. Все эти поло­же­ния под­вер­га­ются очень серьез­ным сомне­ниям, ведь абсо­лютно каждый чело­век, с очень разной сте­пе­нью воцер­ко­в­лен­но­сти, вообще рели­ги­оз­ного чув­ства, зада­вался подоб­ными вопро­сами: что, если Бог так любит мир, что Самого Себя не пожа­лел ради спа­се­ния этого мира и, если Он все­мо­гу­щий, то где про­яв­ле­ние этого все­мо­гу­ще­ства и любви в нашем мире. А ведь иногда совер­шенно невин­ные люди про­хо­дят через такое гор­нило стра­да­ний, что просто в силу ужаса про­ис­хо­дя­щего при­нять это как благую волю Божию, как некое добро не пред­став­ля­ется воз­мож­ным. И вот тогда люди соот­но­сят то, что про­изо­шло и про­мысл Божий, у них оста­ется не много вари­ан­тов ответа. Либо Богу дей­стви­тельно нет до нас ника­кого дела и все рас­сказы о его любви сильно пре­уве­ли­чены, либо Он не обла­дает все­мо­гу­ще­ством, Он просто вынуж­ден бес­сильно смот­реть, как в мире цар­ствует зло. Либо Его вовсе нет, а все это басни. Ответ о стра­да­нии невин­ного, о стра­да­нии пра­вед­ника мы нахо­дим в Новом завете, в стра­да­нии в смерти невин­ного Христа. Если чело­век опре­де­ляет для себя вечное спа­се­ние как цель своей жизни, если он идет к этой цели путем пра­вед­но­сти и путем свя­то­сти, то это будет крест­ный путь, только крест­ный, ника­кого обход­ного пути не суще­ствует! Это будет узкий путь и тесные врата, веду­щие в Цар­ство Божие. И ведь Гос­подь никого не обма­ны­вает, Он не дает ника­ких ложных обе­ща­ний! Каждый, кто читал Еван­ге­лие, у него должны отпасть вся­че­ские иллю­зии отно­си­тельно того, что значит сле­до­вать за Хри­стом. Гос­подь совер­шенно ясно гово­рит, что если ты хочешь за мной идти, то забудь про себя, возьми крест свой и за Мной иди. И чем пра­вед­нее чело­век, тем силь­нее его духов­ная жизнь, тем тяже­лее ему будет этот крест. И если чело­век осмыс­ленно при­ни­мает Таин­ство Кре­ще­ния, то он должен пони­мать, что он тем самым изъ­яв­ляет жела­ние раз­де­лить земную судьбу Христа. Не только Его веч­ность, не только Его Вос­кре­се­ние, а Его земную участь. Ну, а как Гос­подь закон­чил Свою жизнь, всем хорошо известно.

Духовно-про­све­ти­тель­ский теле­про­ект «Слово»

Источник