Что означает doc у зеков в америке
Черные и забитые Расизм, нацисты и бандитский разгул: как живут американские тюрьмы
Фото: Robert King / Getty Images
Американский тюремный мир — поистине огромная и непознанная цивилизация. За решеткой в Соединенных Штатах живут миллионы людей, вынужденных соблюдать особые неписаные законы и мириться с дискриминацией, которой на воле не видывали уже десятки лет. Целые города заключенных обеспечивают владельцам тюрем баснословный доход, превращая систему исправления и наказания в машину эксплуатации и обогащения. «Лента.ру» решила разобраться в том, как работают американские тюрьмы: первый текст нового цикла посвящен расизму за решеткой и жизни тюремных банд.
«Обезьяны очков не носят», — тюремный охранник Брайан Паупор окликнул чернокожего Джона Ричарда во дворе одной из тюрем штата Нью-Йорк. У осужденного за убийство Ричарда было слабое зрение и рецепт на темные очки, потому он их не снимал. Завязалась драка, на помощь охраннику подоспели несколько коллег. В результате заключенный лишился не только очков — его избили так, что он с трудом ходил, и на полгода отправили в карцер. Офицер Паупор отделался легкими травмами, а в служебном докладе написал, что Ричард напал на него первым. Расовое оскорбление в записке не упоминалось.
Расовые банды
Очутившись, заслуженно или нет, во власти американской пенитенциарной системы, заключенный сталкивается с жестоким миром, население которого — более 2,2 миллиона человек — порой руководствуется первобытными законами выживания, строго отделяя своих от чужих, и не боится прибегнуть к насилию.
Известно, что по числу осужденных США значительно опережают остальные государства и занимают первое место в мире по соотношению заключенных и общего числа граждан. В некоторых штатах на 100 тысяч жителей, включая детей, приходится более тысячи обитателей тюрем.
В некоторых тюрьмах робы заключенных не одноцветные, а стереотипно полосатые
Фото: Andrew Burton / Getty Images
Причин такой ситуации много. Среди них называют чрезмерно строгие законы и долгие сроки наказания. Выхода из тюрьмы порой приходится ждать десятилетиями, и людям приходится приспосабливаться. Самым очевидным решением для многих становится вступление в банду — и в итоге каждый десятый американский заключенный является членом той или иной ОПГ.
Почти 40 процентов населения американских тюрем составляют афроамериканцы, при том что в целом по стране их всего 13 процентов. По данным 2010 года, на каждые 100 тысяч совершеннолетних американских граждан приходится 678 белых заключенных мужского пола, 4,3 тысячи чернокожих и 1,7 тысячи — латиноамериканского происхождения.
Брат за брата
Разделившись между собой без помощи государства, преступники сформировали многотысячные объединения с богатой историей сотрудничества и вражды — не филиалы банд, действующих по ту сторону тюремного забора, а принципиально новые структуры, влияющие на жизнь своих членов и вне пенитенциарной системы. В каждой тюрьме банды захватывают территории, помечают их своими знаками и делят рынок нелегальных товаров и услуг. На фоне этого между ними происходят настоящие войны с массовыми столкновениями и убийствами. Лидеров группировок заслуженно считают гениальными управленцами — несмотря на все усилия тюремной охраны, им удается руководить сложнейшими процессами. Как правило, связываются с подчиненными они с помощью шифрованных писем на очень маленьких кусочках бумаги.
33 тюрьмы, расположенные в штате Калифорния, при постройке были рассчитаны на 80 тысяч заключенных; сейчас они вмещают более 145 тысяч человек
Фото: Lucy Nicholson / Reuters
Журналист The Atlantic Грэм Вуд поделился своим наблюдением за готовящейся потасовкой заключенных: «Сначала кажется, что мы видим, как эти устрашающие мужчины — татуированные убийцы, грабители и наркодилеры — произвольно гуляют по двору. Некоторых останавливает и обыскивает охрана, после чего они, поправив одежду, продолжают дышать свежим воздухом. Первый латиноамериканец подходит к бетонному столу, садится и ждет. Чернокожий заключенный отходит к турникам и внимательно смотрит на гуляющих. Белый парень, выходя во двор, сразу идет на третью точку, вблизи баскетбольной площадки. Еще один латиноамериканец занимает еще один стол. Постепенно становится очевидно, что они следуют тактике: каждый из них занимает место для своих».
Когда в три группы во дворе собирается несколько десятков заключенных, охранники тоже сбиваются в группу и отходят к забору. Описывая происходящее во дворе, Вуд пишет, что преступники «передвигаются так слаженно и организованно, будто подчиняются указаниям невидимых светофоров». «В этом дворе прямо сейчас штук тридцать ножей, — говорит офицер охраны журналисту. — Они прячут их в задних проходах».
Многообразие культур
Афроамериканские банды в тюрьмах — зачастую просто ячейки «традиционных» уличных ОПГ, таких как Bloods и Сrips, враждующие между собой на основании старых распрей и передела рынков сбыта наркотиков. Но исключения есть, и они существенны: тюремная группировка под названием «Черная партизанская семья» (Black Guerilla Family) построена в первую очередь на идеологических началах. Члены этой банды, основанной в 1966 году Джорджем Джексоном из «Черных пантер», определяют свои идеалы как «афроамериканский марксизм-ленинизм», а целями считают борьбу с расизмом и черную революцию в США. Символом организации выбрали черного дракона, сжимающего в когтях тюремного охранника на фоне дозорной вышки.
Выходцев из Латинской Америки, в основном мексиканцев, в американских тюрьмах объединяют группировки «Мексиканская мафия» (также известная как «Ла Эмэ») и «Нуэстра фамилья», что в переводе с испанского обозначает «наша семья». Эти банды, как и афроамериканские, зародились в Калифорнии и идентифицируют друг друга по синим и красным предметам одежды. Они ведут самую долгую в истории США криминальную войну, начало которой положила кража обуви одним бандитом у другого в 1968 году. При этом в союзниках у «Нуэстра Фамилья» — леворадикальные африканцы из «Черной африканской семьи», а на стороне «Мексиканской мафии» — белые нацисты из «Арийского братства».
Обе группировки в основном состоят из чикано — латиноамериканских националистов — и принимают в свои ряды белых, в то время как другие латиноамериканцы чаще вступают в так называемый «Техасский синдикат», более закрытый для представителей других этнических групп.
Этнос, безусловно, важен и для белых ОПГ: их, как правило, объединяет идея расового превосходства. Самая известная группировка под названием «Арийское братство» сформировалась в той же самой калифорнийской тюрьме Сан-Квентин, где была основана «Черная партизанская семья», — изначально белые заключенные объединились с целью защиты от черных радикалов, но вскоре перегнали их в жестокости. Сейчас банду называют самой авторитетной и жестокой в Америке. По принципу «кровь впускаем — кровь выпускаем», чтобы вступить в нее, кандидат должен напасть на охранника или заключенного другой расы, а выйти может только посмертно.
Портрет Адольфа Гитлера — стандартный сюжет татуировки члена нацистской банды
На данный момент «Братство» объединяет более 20 тысяч преступников по всей стране. Это менее 0,1 процента всех заключенных, однако, по данным ФБР, банда ответственна за примерно каждое пятое убийство, совершенное внутри системы тюрем США. Ее членов идентифицируют по татуировкам с нацистскими символами, клевером и числом «666» — они отрицают христианство и в основном исповедуют скандинавское неоязычество.
Расистская система
Системный расизм, некогда породивший расовые банды, пожалуй, почти ушел из американского общества в целом — но до сих пор здравствует в пенитенциарной системе. В 2016 году журнал New York Times опубликовал исследование тюремной дисциплины, в котором рассмотрел почти 60 тысяч дисциплинарных взысканий в 54 тюрьмах штата Нью-Йорк.
Получив результаты, авторы заявили, что заключенные из числа этнических меньшинств, в особенности чернокожие, сталкиваются не только с бытовым проявлением предрассудков, но и с предубеждениями, встроенными в тюремные институты. По их данным, черных преступников наказывают в среднем на 30 процентов чаще, чем белых. При этом вероятность в качестве взыскания получить срок в карцере, где преступник 23 часа в сутки проводит время в полном одиночестве, для черных выше на 65 процентов. При этом средний срок пребывания в изоляции для белых составляет 90 дней, а для черных — 125.
Дни, проведенные в одиночной камере, — не просто психологически тяжелое наказание. За это время заключенный не может участвовать в образовательных или терапевтических программах, призванных помочь ему вернуться к нормальной жизни после тюрьмы. Так, те, кто не справляются со своим поведением, двигаются по «нисходящей спирали» из дисциплинарных нарушений и наказаний, и их шансы на исправление уменьшаются. К тому же большое количество взысканий снижает вероятность досрочного выхода из тюрьмы — за одно и то же преступление черные проводят за решеткой в среднем на 10 процентов больше времени.
За год чернокожие заключенные штата Нью-Йорк получили 1144 срока в карцере продолжительностью более 180 дней. Белые были наказаны столь же жестоко только 226 раз. Можно подумать, что эти данные никак не связаны с расовыми предрассудками — причиной плохой дисциплины преступников-афроамериканцев может быть и то, что в среднем они куда моложе представителей других групп. Однако некоторые данные все-таки подтверждают: здесь играет роль расизм.
Перекос по наказаниям в отношении черных есть почти по всем видам дисциплинарных нарушений. Но, что характерно, больше всего он проявляется в том, что для доказательства вины достаточно слов охранника. В некоторых тюрьмах за «неподчинение приказу» афроамериканцев наказывают в два раза чаще, чем белых, и порой под этой формулировкой может скрываться, например, то, что заключенный недостаточно быстро выходил из душа, когда его оттуда выгонял работник тюрьмы.
Черные гости
Еще одним доказательством того, что разница в отношении растет из предрассудков, можно считать результаты сравнения разных тюрем. Заключенные равномерно распределяются по государственным тюрьмам штата, в то время как представители разных рас в США живут отнюдь не равномерно: чернокожие куда больше представлены в густонаселенных городах, а вокруг них, в кольце пригородов, живут белые американцы. Они же в основном населяют небольшие города в аграрных местностях — и работают в тюрьмах, расположенных там.
Таково, к примеру, исправительное учреждение Клинтон неподалеку от канадской границы: из 998 работников тюрьмы, по данным на 2016 год, лишь один относился к этническому меньшинству. Небелого населения в окружающих деревнях почти нет, и чернокожие заключенные — зачастую единственные афроамериканцы, с которыми знакомы охранники. New York Times передает слова заключенных этой тюрьмы: они жалуются, что подвергаются расовым оскорблениям с того момента, когда переступают ее порог. И, конечно, именно здесь разница между расами по дисциплинарным взысканиям — одна из самых высоких в штате.
В том же штате, но в 450 километрах к югу и в куда более урбанизированной местности располагается тюрьма Синг-Синг, расовый состав охранников которой значительно разнообразней — в ней всего 17 процентов белых. Там представителей небелого населения наказывают так же часто, как этническое большинство, — среди американских тюрем это исключительный случай.
Такая корреляция подтверждает стереотип: черные заключенные терпят дополнительные невзгоды от расистских установок. Впрочем, как показывают некоторые исследования, сваливать все на расизм было бы некорректно.
Фото: Ric Francis / AP
Классовый интерес
В 2018 году аналитический центр People’s Policy Project опубликовал исследование, в котором опроверг «расовое» объяснение неравенству в населении американских тюрем. Проанализировав данные о расовой принадлежности и доходе заключенных, социолог Натаниэль Льюис пришел к выводу, что основной фактор расслоения — не цвет кожи, а экономическая страта, к которой принадлежит заключенный.
Белые американцы представлены примерно поровну во всех пяти условно выделенных классах, в то время как 40 процентов чернокожих жителей США относятся к низшему из них, 20 — к предпоследнему по уровню дохода, а к высшему классу принадлежат всего около 8 процентов из них. Кроме того, подавляющее число заключенных-афроамериканцев не имеют диплома об окончании старшей школы.
В зависимости от критерия — вероятность попадания за решетку после ареста и вероятность заключения как таковая, продолжительность заключения больше месяца и больше года — разница между черными и белыми перекрывается разницей между бедными и богатыми как минимум наполовину или даже почти целиком: от 53,7 до 84,8 процента.
Авторы исследования, впрочем, уверены, что расизм играет здесь значительную роль: сама капиталистическая система, по их мнению, дискриминирует чернокожих. По их выводам, расовую проблему американских тюрем должна решить гуманная социалистическая экономика, и это наверняка понравилось бы и членам «Черной партизанской семьи», и борцам за права афроамериканцев из Black Lives Matter, и всем остальным, кто убежден в глубинной несправедливости капитализма, существующей в американском обществе.
О том, как заключенные взаимодействуют друг с другом, как выстраивают теневую экономику и сколько марихуаны можно купить за одну упаковку консервированной скумбрии, — в следующем материале.
15 тюремных привычек, от которых трудно избавиться после освобождения
Бывшие зэки делятся опытом адаптации к нормальной жизни.
Пользователь Reddit KimJohnChilled запустил опрос о том, от каких привычек сложнее всего избавляться после выхода из тюрьмы. И получил весьма любопытные ответы, отмечает BuzzFeed.
Прятать туалетную бумагу
Я складировал туалетную бумагу под кроватью, даже не задумываясь об этом. В какой-то момент там накопилось десять рулонов
Есть всё только ложкой
Я не использовал вилку в течение нескольких недель после освобождения. На автомате продолжал есть всё только ложкой
Озвучивать всё, что делаешь
В тюрьме ты привыкаешь говорить надзирателям обо всём, что делаешь. После освобождения я продолжал озвучивать свои действия жене. Сначала это казалось ей забавным, но потом она начала беспокоиться
Вставать в пять утра
В тюрьме нас будили в пять утра, и я настолько привык, что после выхода ощущал вину всякий раз, когда просыпался позже. Потребовалось полгода, чтобы избавиться от этого чувства. Теперь я встаю в шесть и никогда не опаздываю на работу. Благодаря этой привычке я стал более эффективен, чем когда-либо в своей жизни
Принимать пищу как можно быстрее
Иногда я привозил для всех ланч прямо на работу. И один из моих подчинённых, отсидевший в тюрьме, мог буквально за пару минут справиться с чизбургером и картошкой фри. Однажды я спросил у него, почему он так быстро ест. Он объяснил, что за семь лет, проведённых за решёткой, привык тратить на еду не больше десяти минут. Причём с учётом времени, проведённого в очереди на раздаче, ведь если ты замешкаешься, рискуешь остаться голодным
Каждый раз, когда в тюрьме выпадает возможность погулять во дворике, ты бегаешь кругами. Все так делают, и от этого трудно отвыкнуть после освобождения
Оценивать ситуацию вокруг
В тюрьме я крутил головой на 360 градусов, чтобы знать, что происходит вокруг. Только в последнем месте моей отсидки были шкафчики с замками, а до этого мне приходилось караулить свои вещи, которые постоянно хотели украсть. Я вышел полтора года назад, но привычка осталась. Неважно, где я — в магазине, на улице или ещё где-то, — я анализирую каждого человека в толпе и придумываю лучший способ победить его в потенциальной драке
Ходить в туалет с разрешения
Один из моих работников — бывший заключённый, и всякий раз, когда ему надо в туалет, он отпрашивается у меня. Я объясняю ему, что он может ходить в туалет, когда ему хочется, и ему не нужно получать на это разрешение. Но он продолжает так делать, объясняя это многолетней привычкой. Однажды он признался, что может испытывать проблемы с мочеиспусканием, если не получит разрешения отлучиться. В итоге мы нашли компромисс: теперь по пути в туалет он подходит и просит, чтобы кто-то подменил его на время отсутствия
Есть по расписанию
Избавиться от этого было тяжелее всего. Неважно, голоден ты или нет, — если сейчас не время приёма пищи, к которому ты привык, ты просто не ешь. Случалось так, что я, уже будучи на свободе, пропускал эти интервалы, а потом весь день ходил голодный, потому что не мог себе позволить поесть в другое время. Ещё помню, что через пару дней после освобождения друг отвёл меня в пиццерию и на вопрос официантки, какая у меня любимая пицца, я ответил, что не знаю. Все подумали, что я шучу
Закрывать лицо на ночь
В СИЗО я спал, прикрыв лицо рубашкой. Там никогда не выключается свет: якобы для того, чтобы надзиратели могли следить за порядком в камерах. Но на самом деле они этого не делали и вообще редко заходили к нам, даже если заключённые просили о срочной медицинской помощи
Когда мне было 19, я попал в тюрьму за мошенничество. После освобождения труднее всего было избавиться от желания поиграть в карты, шахматы и другие настольные игры, которые на воле никому не интересны. Я часто предлагал друзьям сыграть со мной, а они смотрели на меня как на сумасшедшего. В тюрьме я мог заниматься этим часами, поэтому привычка осталась. Здесь люди играли в видеоигры, смотрели телевизор, гуляли, веселились, а я просто хотел перекинуться с кем-нибудь в картишки
После освобождения я делал это, как только кто-нибудь заходил в комнату. И продолжал делать на протяжении ещё двух месяцев
Смывать воду в унитазе каждые пять минут
В этой привычке нет ничего плохого, если вас не беспокоит повышенный расход воды. В тюрьме так приходилось делать, чтобы не тревожить сокамерников неприятными запахами
Использовать тапочки для душа вместо сиденья унитаза
У тюремных унитазов нет сидений. Приходилось подкладывать тапочки для душа. А ещё я буквально схожу с ума, если кто-то тянется к моей еде
Раздражаться от звона ключей
Это не было привычкой, но мне понадобилось какое-то время, чтобы перестать беспокоиться по поводу звона ключей. Единственные люди в тюрьме, которые издают эти звуки, — надзиратели. Если ты их слышишь, значит, сейчас будет проверка
Читайте нас в Google Новости
В местах лишения свободы стала циркулировать необычная для криминального сообщества бумага. Подписанное некой «массой воров» сообщение, в блатном мире именуемое «прогоном», призывает не понижать в статусе тех заключённых, кого насиловали тюремные активисты в учреждениях ФСИН. Свидетельства о целых конвейерах сексуализированных пыток с помощью посторонних предметов вроде древков от швабр или кипятильников правозащитники из независимого комитета Gulagu.net предавали огласке из целого ряда российских регионов. Гомофобными традициями в тюремной среде России, существующими более века, стали активно пользоваться не только носители блатной культуры, но и администрации СИЗО и колоний, чтобы решать свои текущие бюрократические задачи. Появление же революционного «воровского декрета» грозит ломкой устоявшихся за десятилетия арестантских «скреп».
«Можно только сочувствовать»
Фотокопия «прогона» появилась в разных соцсетях несколько дней назад. В составленном от имени «массы воров» рукописном документе говорится, что люди, которых в результате пыток «насиловали и унижали швабрами и дубинками, не являются униженными». Они, как сказано в обращении, могут оставаться «в массе» заключённых. Таким образом, это воззвание накладывает табу на «автоматический» перевод жертв изнасилований, совершённых в результате пыток, в разряд самой непривилегированной группы неформальной, но существовавшей как минимум с начала XX века тюремной иерархии.
О том, что эта бумага циркулирует по местам лишения свободы, NEWS.ru подтвердил основатель независимого комитета против коррупции и пыток Gulagu.net Владимир Осечкин, а также журналистка и член президентского совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Ева Меркачёва.
В тюремной системе России произошли необратимые позитивные изменения — по тюрьмам, колониям и СИЗО в России распространяется бумага, в которой чёрным по белому дословно говорится о том, что никто не должен и не имеет права унижать мучеников, пострадавших от пыток. Что бы все эти оперативники и их негласные агенты — «капо»-разработчики — ни творили в отношении человека, никто и ни при каких обстоятельствах не сможет перевести его в самую низкую категорию в среде заключённых, никто не сможет унизить его. По сути, это революция в тюремной системе.
основатель правозащитного проекта Gulagu.net
По словам Евы Меркачёвой, эту бумагу ей «переслали люди, очень хорошо знакомые с криминальным миром». Журналистка и правозащитница не исключает, что у данного «прогона» есть «большой охват» по колониям и тюрьмам. Тем более что в нынешних условиях ознакомить людей за решёткой с содержимым рукописи можно через адвокатов либо благодаря мобильным телефонам, нелегальный доступ к которым есть у многих заключённых.
журналистка, член СПЧ и ОНК Москвы
В качестве примера она напомнила, как во время посещения одного из СИЗО правозащитники пообщались с пожилым мужчиной, к которому руководство учреждения подселило представителя низшей тюремной касты. С ним он поел из одной тарелки, оказавшись из-за этого в низшей касте. Этот мужчина, как вспоминает Меркачёва, сам себе постелил матрац на пол в углу камеры и на вопросы, зачем он это сделал, отвечал, что «знает своё место».
В тюремной больнице Кировской области на одного из заключённых, которого сокамерник пытался облить мочой, оперативник учреждения составил некую справку. В ней сотрудник написал, что теперь этот человек относится к «касте униженных», вспоминает правозащитница.
Эта справка пошла в колонию, куда его должны были этапировать. В итоге он там не смог попасть в отряд и ночевал на улице. Это просто дикость! А ещё он рассказывал, что после того как эта бумага была подготовлена, сотрудник учреждения зачитал ему лекцию о мужеложстве. Это всё говорит о том, что [администрации некоторых учреждений ФСИН] используют криминальные понятия, пытаясь таким образом управлять некоторыми осуждёнными. Всё это идёт не от криминала, а от администраций отдельных учреждений, — констатирует Меркачёва.
Таким образом, по словам члена СПЧ, «можно расправляться с теми, кто пишет много жалоб, в том числе в ЕСПЧ», а также мстить за отказы подписывать явку с повинной, получить которую от того или иного арестанта попросило администрацию следствие.
Итог переговоров
По данным издания Baza, обращение якобы написали на сходке криминальных лидеров с участием вора в законе Захария Калашова, известного как Шакро Молодой. Не исключено, что составители «прогона» не стали ставить свои личные автографы под ним, опасаясь преследования по ст. 210.1, которая предусматривает наказание за занятие высшего положения в преступной иерархии.
Специалист по истории криминального мира Олег Иванец сомневается в подлинности «прогона». Такие документы, по его словам, являются руководством к действию для криминального мира, но в данном случае таковым обращение станет, если его подлинность подтвердят «не какие-то чиновники или общественники, а именно воры». А тут есть две проблемы.
Первая проблема — в воровском мире, который сейчас разобщён и во многом принял гротескный вид, есть две группы, которые между собой находятся в состоянии лютой ненависти. Так от кого же этот «прогон»? Наличие совместного «заявления» абсурдно. От слова «совсем». И вот тут возникает вторая проблема — в «прогонах» всегда, по крайней мере раньше было так, в заключительной части пишется: «С жиганским приветом к вам. » — и далее перечисление самих воров. С конкретным указанием воров, подписавших прогон. Где это здесь? По крайней мере, в выставленном в «Базе» «прогоне» этого нет. Отсюда и непонятность действий сторонников [воров в законе Тариэла] Ониани или Деда Хасана. Все просто в недоумении будут. На данный момент у меня эта писулька вызывает скепсис — от кого она? Считаю, что если вышеозначенный «прогон» окажется настоящим, то это согласовано с властью. И тогда он пойдёт в массы. Если он окажется настоящим, но не согласован с властью, то через какое-то время мы про него забудем, и он исчезнет. Но лично у меня вообще вызывает большой скепсис его «легитимность». Уж больно он «либерален» для консервативного криминалитета.
блогер, специалист по истории криминального мира
Говоря о воровских понятиях и блатной культуре, собеседник NEWS.ru отметил, что они «уже не те, что в эпоху СССР». И это вполне ожидаемо в силу изменения криминалитета за последние десятилетия. Иванец пояснил, что понятия — это не догма, выработанная криминальным миром, а своего рода «итоговый кодекс» переговоров с властью: «Мы вам разрешаем то и то, а в ответ ждём от вас того и того. » Потому блатнаые «законы» и культура всецело зависят от времени и «итогов переговоров».
Красное и чёрное
Так называемая блатная культура окончательно оформилась в СССР к началу 1930-х годов и продолжает существовать по сей день, подразумевая существование в местах лишения свободы соответствующих иерархий. Самой привилегированной и малочисленной их частью являются воры в законе, а на дне находятся так называемые «опущенные». В их число входят гомосексуалы либо мужчины, которые были изнасилованы. По тюремным понятиям они могут выполнять самую грязную работу, вроде уборки территорий или чистки туалетов, должны пользоваться отдельной посудой, питаться и жить отдельно от основной массы заключённых, а если те содержатся с ними в одной камере, то «имеют право» спать на полу.
Тюремные касты существовали задолго до появления воров в законе, о чём можно судить по автобиографической книге русского революционера и литератора Александра Воронского «За живой и мёртвой водой». В ней он описывает, как в самом начале XX века, будучи арестованным по политическим мотивам, сидел в знаменитом Владимирском централе, где некоторые заключённые «торговали собой», получая в качестве оплаты не только деньги, но и махорку, чай, сахар. К ним относились «с гадливым презрением».
В виде низшей касты блатного мира «опущенные» оформились в 1940–1950-е годы как результат стремления рецидивистов удержать своё господствующее положение в тюремной иерархии, а также попыток лагерного начальства установить свои порядки в ходе так называемой «сучьей войны» между ворами в законе и уголовниками, допускающими сотрудничество с властями.
Как рассказывал NEWS.ru Владимир Осечкин, в последнее время в большинстве СИЗО и колоний России выстроена схема управления спецконтингентом под говорящим названием «галоша». Раньше учреждения ФСИН делились на так называемые «чёрные» и «красные». В условно «чёрных» реальная власть над заключёнными и сотрудниками была у воров в законе, в «красных» — у оперативников и активистов из секций дисциплины и порядка. Теперь же, по словам правозащитника, в местах лишения свободы установлены воровские понятия и соответствующая иерархия, но на привилегированных позициях «смотрящих» и «положенцев» оперативники при помощи их агентуры назначают управляемых людей.
Судя по разоблачениям Gulagu.net, к изнасилованиям заключённых в ряде учреждений ФСИН причастны так называемые активисты-разработчики, сотрудничающие с администрациями. В частности, огласке были преданы случаи подобного рода насилия в саратовской ОТБ-1, иркутском СИЗО-1 и других местах лишения свободы. Вывезенные бывшим заключённым Сергеем Савельевым из России, а затем обнародованные видеосвидетельства пыток в Саратове привели к уголовным делам против сотрудников тюремного ведомства, а также к увольнению главы ФСИН Александра Калашникова, который по официальной версии ушёл в отставку по собственному желанию.
Накануне стало известно, что из России вывезли очередной видеоархив на 200 гигабайт с пытками заключённых. Речь идёт о видеозаписях из пенитенциарных заведений Красноярска, Забайкалья и Приморского края.