Что означает имей мя отречена
ХРАМ ВЛАДИМИРА СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА
ВОСКРЕСНОЕ ЕВАНГЕЛИЕ.
Неделя 26 по Пятидесятнице (2021)
Крестильный малый храм
Великое освящение храма
Проповедь ««ИМЕЙ МЯ ОТРЕЧЕНА».»
Неделя 28 по Пятидесятнице, святых праотец
Колоссянам, гл. 3, ст. 4-11
От Луки, гл. 14, ст. 16-24
Проповеди священника Сергия Ганьковского
Проповеди священника Глеба Козлова
«ИМЕЙ МЯ ОТРЕЧЕНА».
Неделя 28 по Пятидесятнице, святых праотец.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Невозможно себе представить, чтобы кто-нибудь из нас в здравом уме и твёрдой памяти отказал другу, родственнику или близкому человеку, да просто знакомому, сотруднику по работе, или, скажем, начальнику, и не явился бы, будучи позванным, на юбилей, свадьбу или иное семейное торжество. Мы все прекрасно понимаем, что есть события, есть даты, которыми пренебрегать нельзя, если, конечно, мы хоть сколько-нибудь дорожим теми, кто пригласил нас разделить с ними радость праздника. Такой отказ, чем бы он ни был мотивирован, чреват разрушением отношений, потому что – оскорбителен. И если у нас нет задачи дать ясно понять устроителю праздника, что его радость – это его же собственные проблемы, если мы не хотим прямо и недвусмысленно заявить приглашающему, что нам до него дела нет, тогда, разумеется, мы, как бы трудно нам это ни было, отставим в сторону все наши неотложные дела и пожертвуем своим временем, своими силами, своим покоем и даже раскошелимся на некую сумму, чтобы прийти на праздник не с пустыми руками. Так заведено меж людьми. Такова обязанность человеческая: уметь быть благодарным, научиться жертвовать собой хоть в малом в знак уважения и почтения к другим людям.
В этих видах сегодняшняя притча Христова о званых на вечерю некоторым может показаться просто неправдоподобной: как же может быть, чтобы на зов Божий человек отвечал равнодушным отказом? И однако, реальность нашей сегодняшней жизни именно такова, как описал её Иисус две тысячи лет тому назад. Полстраны крещено во имя Отца и Сына и Святого Духа в общей купели Русской Православной Церкви. Полстраны было некогда позвано на вечерю любви – Святую Евхаристию. Явился, в результате, каждый сотый из званых. Я говорю так, потому что не понаслышке знаю о том, сколько людей приходит на исповедь в нашем городе. На днях одна дама просто разъярилась, когда я в ответ на её игривый полувздох-полувопрос, а не обвенчаться ли ей с мужем в церкви, заметил, что прежде надо бы стать христианином, то есть воцерковиться и ответить наконец на призыв Христов – приступить к Святым Его Тайнам. Понятно, почему разъярилась. Она себя считает избранной, как и те, кого слуги Спасителя, его священнослужители, призывают на «вечерю велию» (Лк.14.16). Те, для кого и было всё с любовью приготовлено, тщательно и продуманно устроено, те, для кого вся роскошь храмов, вся поэзия, вся гармоничная стройность церковных песнопений, те, для кого старались лучшие иконописцы, лучшие зодчие, – все они бестрепетно и цинично заявили: «имей мя отречена» (Лк.14.18)! Да почему? Может быть, что-то не так? Может быть, чем-то Церковь им не угодила? Конечно! Одному надо, чтобы богослужебные тексты на русский язык перевели, потому-де, что непонятно; другому – чтобы лавки в храмах поставили, как в других странах, а то стоять за богослужением неловко; третий вообще считает, что в двадцать первом веке вся эта архаика церковная, всё это упорствование в своих убеждениях – несовременно и глупо, и давно пора, преодолев «искусственные барьеры», взять православным да и объединиться с католиками и буддистами, с теософами и шаманами – Бог-то всё равно один!
Дело, мне кажется, как и тогда, две тысячи лет назад, так и теперь, в одном: отказываются услышать зов Божий, отрекаются и волами, и землёю, и женитьбой, а также тем, что Бог у них и так внутри, что главное – просто верить, а не бить поклоны публично, что важнее быть «порядочным человеком», – думают так прежде всего те, кто считает себя достойными, призванными, «настоящими христианами». Таким, разумеется, в церкви делать нечего. Ну, разве иногда свечку поставить. Нечего им делать в церкви просто потому, что Церковь Христова устроена была Спасителем нашим как пристанище для грешников, для «больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения воды» (Ин.5.3). Для больных – душой, для иссохших – верой, для хромых – грехом. Человеку, у которого душевное «хозяйство» в порядке, конечно, можно подумать хоть и о «волах». Почему нет?
«Не здоровые имеют нужду во враче, но больные» (Мф.9.12). Потому и приходят на торжественный пир к своему Господу обитатели «улиц и переулков», «дорог и изгородей», потому и наполняют пиршественную залу «нищие, увечные, хромые и слепые», что больше им, бедным, некуда податься, потому что, как никто другой, люди с душами, изломанными грехом, знают, что один только Бог может спасти и сохранить их.
Разве по своей воле, с удовольствием и охотой отправимся мы к зубному врачу, если у нас все зубы целы и исправны? Калачами не заманишь! Так и в церковь никакими силами не залучишь человека, уверенного в своей всегдашней правоте, в своём «истинном христианстве». Так и на вечерю Господню, на Евхаристическую Трапезу Вечной Жизни никогда не придёт тот, кто уверен, что уж он-то точно знает, как службу править и как мебель расставлять: ему-то ведомо кто прав, а кто виноват. Поэтому давайте будем помнить о том, что чем больше в нас самоуверенности и суда, тем дальше мы от Трапезы Господней, а значит, и от Царства Небесного. Аминь.
«Имей мя отреченна» (Лк. 14, 18)
О почти детском слове «гноми»
Не так давно я имел весьма неудачный миссионерский опыт. Посещая в очередной раз своего лечащего врача, я заметил в нем совершенно неожиданную заинтересованность вопросами нашей веры. До сих пор, зная о том, что имеет дело со священнослужителем, он не подавал и признаков подобной заинтересованности. И подобный его шаг в эту сторону я воспринял как сигнал: надо идти в «миссионерскую атаку». После непродолжительного экскурса в историю творения и падения первых людей я, опасаясь перегрузить своего слушателя, перешел к основной теме: рассказу о Боговоплощении, совершенном ради нас и нашего спасения. Наверное, около 40 минут я очень вдохновенно рассказывал ему о необходимости прихода Искупителя, о смысле проповеди Христа и о Его искупительной Жертве. Рассказывал о плодах этой Жертвы и Царстве Небесном, уготованном любящим Бога. Закончив свой рассказ, я рассчитывал как минимум на углубление заинтересованности и готовился ответить на все вопросы, которых, думал, будет достаточно.
Однако со стороны врача последовала реакция, которая моментально разрушила все мои иллюзии. Он ответил: «Да, это, конечно, любопытно, но я не могу во все это верить». Ответ был, признаюсь, неожиданным. Зацепило меня в нем даже не отсутствие пламенного обращения в ответ на столь же пламенную проповедь, а отсутствие хотя бы какого-то интереса. Казалось, произошло обратное тому, что наблюдалось вначале, – полное равнодушие, заменившее прежнюю заинтересованность. Но окончательно меня «добило» то, что он, как только я закончил, тотчас принялся с увлечением рассказывать о том, как он строил свой дом, в котором и происходила наша встреча. Как будто и не было той сорокаминутной проповеди…
«Гноми»
«Гноми» склоняет человека к противопоставлению душевного и телесного духовному
Характерный и очень показательный пример «гноми» мы можем рассмотреть в притче Христовой «о званных на ужин» (Лк. 14, 16–24). В ней некоторый человек организовал большой ужин и позвал на него гостей. Однако званные под разными весьма извинительными предлогами прийти отказались. Когда раб доложил хозяину дома об их отказе, хозяин, несмотря на то, что причина у каждого была уважительная, сильно разгневался. Поскольку под хозяином дома мы должны понимать здесь Самого Бога, а под ужином – приготовленное для нас Царство Небесное, то гнев хозяина не может быть несправедливым: отказ человека от подобного «ужина» невозможно чем-либо оправдать. И здесь есть повод поговорить о «гноми», ибо отказавшиеся прийти на ужин сделали это не от недостатка времени, не из неприязни к пригласившему и не из какого-то принципа, а оттого, что их склонности и предпочтения соделали их равнодушными к самому ужину.
«Я купил землю…»
Проблема выбора встала перед человечеством в целом и перед каждым человеком в отдельности после грехопадения первых людей и связанного с ним познания окружающего мира. Свобода выбора, бесспорно, была у людей и до грехопадения, но не было проблемы, связанной со свободой выбора: человек, имея внешнее, рассудочное знание о зле, не имел никакой склонности к нему. А потому каждый шаг или действие в жизни человека были навстречу Богу, а не от Него, и делал этот шаг человек совершенно естественно и непринужденно. Колебания и сомнения, связанные с выбором действия, стали уделом человека после грехопадения, когда исказились, в том числе, представления о добре и зле. Взгляд, которым Ева посмотрела на плоды древа познания добра и зла, стал впоследствии характерным взглядом человека на греховные в нравственном отношении явления жизни. То, что до грехопадения оценивалось первыми людьми как безусловное зло, стало приятно для глаз и вожделенно (Быт. 3, 6). Зло – это искаженное добро – стало во многом определять мотивацию поступков человека, «одеваясь» всякий раз в привлекательную «обложку». И праздный лентяй, и блудливый донжуан, и откровенный воришка, и даже страшный маньяк-убийца действуют из побуждений «добра», по крайней мере для самих себя, не понимая, что их понятия о добре глубоко искажены. Даже когда они понимают, что совершают зло, они делают этот выбор, который для их субъективного ощущения – благо! Вот такой парадокс!
Подобные, не столь вопиющие, но столь же искаженные представления о благе – наш повседневный спутник, ежеминутно толкающий нас к преступному злоупотреблению богодарованной свободой и соблазняющий совершать ложный выбор. Причина и корень кроются в ложном мировоззрении, основную идею которого можно выразить примерно так: «Главное дело жизни – обеспечение личного благополучия, моего и моих близких». Подобная установка определяет вектор действий человека в разнообразных жизненных ситуациях. При этом самым плачевным последствием для человека становится постепенная потеря возможности делать противоположный выбор. То самое «гноми» очерчивает горизонтальный вектор человеческой жизни, поменять который впоследствии непросто.
Человек, воспитанный на принципах, опирающихся на земные ценности, теряет вкус к духовному
Например, замечено, что человек, воспитанный на принципах, опирающихся исключительно на земные ценности, материальные и душевные, теряет вкус к духовному. Он не понимает ощущения святыни, ему непонятно чувство благоговения перед Богом, он далек от осознания необходимости какой-то духовной жизни. По большей части это бывает связано с всецелым погружением человека в земную жизнь с ее заботами и проблемами. Так формируются склонности человека, что он, даже порой понимая важность духовной стороны жизни, не созревает до решения сделать шаги в этом направлении. Один мой знакомый, не старый еще человек, отвечал на просьбу своей жены, которая убеждала его пойти исповедаться и причаститься, примерно таким образом: «Да, как-нибудь схожу. Пока некогда». А теперь уже некогда, ибо человек внезапно скончался.
Или вот другой пример. С одним очень близким мне человеком мы довольно часто беседуем о разнообразных сторонах нашей православной веры. Он очень активно поддерживает наш разговор, порой между нами возникает дискуссия. Всякий раз я подвожу разговор к необходимости однажды собраться и пойти в храм, помолиться, затем как-нибудь и к Причастию подготовиться. «Понимаешь, – говорю, – Господь в притче о званных на ужин имеет в виду и таинство Святой Евхаристии, Тело и Кровь Христовы. Такую Христос трапезу нам предлагает, а мы отказываемся». – «Да, – соглашается, – надо будет сходить». А я по интонации и самому виду его догадываюсь, что если этот поход и состоится, то нескоро. Так и получается. Звонишь, приглашаешь, а на том конце трубки: то нездоровится, то поздно спать лег, то интересная передача по телевидению. В общем, все то же: «землю купил и пять пар волов».
Людям, все склонности и предпочтения которых «стелятся» исключительно в горизонтальной плоскости, свойственно сводить и духовную сторону жизни к области предпочтений. «Вот ты, – говорят они, – нашел себя в религии: тебе интересна Библия, тебе по душе церковные песнопения и нравится ставить свечи. А у меня другие интересы: мне по вкусу спорт, живопись, IT-технологии и прочее. О вкусах не спорят!» Я никогда не упрекал рассуждающих так, но мне всегда приходила в голову мысль: сколько ни рассказывай земляному червячку о голубом небе, он, не имея способности посмотреть в вертикальном направлении, будет полагать, что это просто нечто вроде голубой глины.
«Имей мя отреченна»?
«Гноми», эта возможность сделать выбор не в «сторону Бога», искушает человека до конца жизни
Но имеет ли все сказанное ограниченное приложение лишь к тем, склонности коих атрофировали у них вкус к духовному и для кого религия – лишь разновидность хобби? Можем ли мы, именующие себя сознательными христианами, сказать о себе, что никогда не променяем сей приточный «ужин» на «жену и волов»? Увы, не можем, ибо «гноми», эта возможность сделать выбор не в «сторону Бога», искушает всякого человека до конца его жизни. Состояние «непадательное», когда человек уже не способен отступить от Бога, доступно достойнейшим из христиан лишь после окончания земного поприща. Пока человек жив, он имеет возможность не только взойти на духовную гору, но и свалиться с нее. Об этом говорит нам наш повседневный опыт. Иногда мы можем заставить себя помолиться вечером вовремя, прочитать молитвы неспешно и со вниманием. Но по большей части как бывает? Вроде собираемся помолиться, но вечно что-то отвлекает: то чайку надо попить, то языком с кем-то «зацепимся», то в Интернете за что-то ухватимся. А потом глядим на время: уже заполночь, да и сил совсем не осталось. В общем, «имей мя отреченна».
То же и в отношении святых Таин Христовых. Здесь у нас ситуация вроде бы лучше, но разве нет у нас опыта, когда мы откладываем и откладываем момент причащения под предлогом того, что у нас нет сил поститься, нам стыдно исповедоваться или нет времени посетить суточный круг богослужения и почитать правило? Мы формально не говорим «имей мя отреченна», но откладываем посещение этого «ужина», пока он «не остынет», хотя в реальности от подобной отсрочки остывает лишь наше сердце.
«Мало избранных»
Повеление Господина призвать на ужин слепых, хромых, нищих и увечных звучит предостережением, ибо «много званных, но мало избранных». Будет удостоен вкушения благ в Царстве Божием не тот, кто слышал призыв Христов: проповедь о Христе достигла пределов земли, а значит, «званными» стали уже все или почти все жители Земли. Станет избранным лишь тот, кто откликнулся на этот Божественный призыв и стремится во всех ситуациях своей жизни предпочитать духовное всему прочему, стремится поступать так, как учил апостол Павел: Время уже коротко, так что имеющие жен должны быть, как не имеющие… радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего (1 Кор. 7, 29–31).
Толкование на Евангелие от Луки в неделю двадцать восьмую (Лк.14:16–24)
Какой случай имея, Богочеловек Иисус предлагал ныне чтенную Евангельскую притчу? Просил Его некто из князей Фарисейских, да яст хлеб в доме его ( Лк.14:1 ). Почему вшед в дом, во-первых, исцелил водяною болезнию страждущего, потом всех тамо сущих научил смиренномудрию, объяснил честь и славу, каковую сие доставляет: напоследок, обратившись к князю звавшему Его в дом свой и повелев, чтобы он, творя вечерю, не звал друзей и сродников, ни сосед богатых, но нищих, маломощных, хромых, слепых, говорил ему: «аще сие сотвориши, блажен будеши, яко не имут ти что воздати, воздастжетися в воскресение праведных» ( Лк.14:14 ). И когда некто из тамо сущих, человек неученый, как видно, и непросвещенный, думая, что в царствии Божием едят и пиют, воззвал: «блажен, иже снесть обед в царствии Божии» ( Лк.14:15 ), Богочеловек убо, слыша о сем, чтоб погрешительность исправить и его и других, подобное имеющих мнение о царствии небесном, предложил для того ныне чтенную Евангельскую притчу. Вся притча состоит в инознаменательности и уподоблении, которое другое значит, нежели что слова являют. Но уподобление слышали, когда было читаемо священное Евангелие, послушайте же теперь и сего знаменование, – то есть о конце сей притчи.
Чрез раба разумеется, как сказали, зрак раба приимший Иисус Христос. Каким же убо образом Он приходит и объявляет Господину Своему, то есть, Богу Отцу Своему, ведущему вся, ведущему самые намерения не хотящих в Него веровать? Притча многажды, как выше сказали, заключает некоторые слова, нужные только для связи приточной, а не для изъявления, оною знаменуемого. Почему, чтобы находилась связь в притче, и да изъявит гнев Божий на отрицающихся, представил раба, приходящего и объявляющего господину своему о делах отрицавшихся. Виждь же, куда посылается Богочеловек. На распутия посылается и стогны, где нет ни правителей, ни князей, ни вельмож, ни богатых, но где находится простой народ. Какие же были им по Отцовскому заповеданию призванные и Ему поверившие? Нищие Иудеи, маломощные, то есть, не привязанные к мирским вещам и бессильные; слепые, то есть, неученые и безкнижные; хромые, то есть, недовольные к исполнению плотских развлекательностей. Сие же самое другими словами показал Богоглаголивый Апостол, говоря: «худородная мира и уничиженная избра Бог, и не сущая, да сущая упразднит» ( 1Кор.1:28 ).
Беседа о извинениях во грехе
Что же мы ответствуем, слыша Божественный глас? Мы часто или, как глухие, нимало сего не слышим, или, как глупые, нимало о сем не рассуждаем. Когда же слово Божие коснется сердца нашего и возбудит совесть, мы, представляя извинения, успокаиваем возмущение оной. Доколе, внушает совесть сребролюбцу и любостяжателю, таковые труды и попечения посвящать будешь полям, строениям, временным стяжаниям? Доколе, прилепляясь к земному и тленному, будешь нерадеть о спасении бессмертной души твоей? Заутра умрешь, а имение твое, о котором столько печешься, другой наследит, или похитит, и тебе никакой пользы из того не будет. Восстани, прожени обстоящий тебя грех, успокойся от забот твоих, притецы к зовущему тебя Иисусу Христу и шествуй путем добродетели. Что же на сии обличения и советы совести ответствует любостяжатель и сребролюбец? Купих, говорит, село: оно требует призрения моего. Насаждаю виноград: его нужно присмотреть мне. Созидаю дом: строение отвлекает меня. Сия вещь нужна для украшения дома моего, сия для потребности моей; одна для одеяния моего, другая для выполнения нужды моей; все же сие пленяет мысль мою, почему теперь не могу возвести сию к Богу. Ах, безумне! так ли ты ответствуешь Богу, чрез совесть твою советующему тебе, обличающему и зовущему тебя в вечное блаженство? Или ты чаешь, что таковые отговорки твои оправдают тебя пред зовущим тебя Богом? Обманываешься. Решение отрицающимся известно: «глаголю бо вам, яко ни един мужей тех званных вкусит Моея вечери» ( Лк.14:24 ).
Нежное одеяние, мягкие постели, нечестные зрелища, гнусные слухи, веселые гульбища, многоприправные кушанья, душистые напитки, чувственные удовольствия, соблазнительные сообращения, – сия, говорю, плотская алчность возрождает пламенные похотения, которые погружают нас в тинный ров гнусных беззаконий. Бог, желая освободить нас, призывает к Себе Апостольским гласом, вопия: «облецытеся Господем нашим Иисус Христом, и плоти угодия не творите в похоти» ( Рим.13:14 ). Но что на сие ответствуют плотолюбцы? Мы, говорят, не можем. Мы так привыкли жить. Ах, глупые и несмысленные! Так ли ответствуете Владыке твари, зовущему вас к наслаждению вечного царствия? Или вы думаете, что таковые извинения могут вас оправдать пред Ним? Тщетно ласкаетесь! «Глаголю бо вам, яко ни един мужей тех званных вкусит Моея вечери» ( Лк.14:24 ).
Если бы какой земной царь призвал тебя в царские свои чертоги, обещая тебе богатство, честь, царские достоинства, причастие своего царствия: презрел ли бы ты тогда таковое звание, извиняясь слабостию, либо препятствиями, либо искушениями, либо другою какою виною? Никак! Не стал бы извиняться тогда слабостию твоею; все бы попрал неудобства; явился бы выше всякого искушения и ниже разверз бы уста твои для отговорки пред ним. В том следовательно, что творим с радостию и великим удовольствием ради временного наслаждения, в том самом извиняемся, что не можем того творить для единого царствия и вечной славы. Видите убо, коль неприличные и неправильные суть извинения наши, приносимые пред Богом.
Как? предпочитаешь село твое, или дом твой, или богатство и чести твои, что заутра, умирая, должен и по нехотению оставить, самим вечным благам Божиим? Как? Похоть твою плотскую паче самой заповеди Божией обожаешь? Для красоты ли такого лица, которое заутра увянет и сделается пищею червей и зловонием, нерадишь о приятнейших и пленительнейших райских красотах? Как? Лучше повинуешься бесовским хотениям, а не повелениям Божеским? Работаешь лучше диаволу, нежели Богу? Как? Паче Самого Творца и Бога моего уважаю я мою прихоть, мой гнев, мою страсть, мое памятозлобие, зависть мою, суетность мира, совет диавольский?
Бог есть Творец всякой видимой и невидимой твари: се первое Божие право! Бог есть Господь и Владыка всех невидимых и видимых творений: се второе право! Бог есть Создатель и Творец человека: се право третье! Он есть податель жизни: се четвертое! Он податель всех земных благих: се пятое! Бог есть Существо пресовершеннейшее, человеколюбивое, всеблагое, премудрое, праведнейшее, многоблагоутробное, милостивейшее, Само по Себе любви достойное, всесвятое, все несовершенство исключающее: се шестое! Бог уготовил любящим Его царствие нескончаемое и славу вечную: се седьмое! Бог ради нас, человеков, и ради нашего спасения послал Сына Своего в мир, Который, восприяв человечество, подъял крест и смерть: се право, паче всех прав высочайшее! Люди, или будучи непросвещенными и худыми, к невозможному обязывают, или, будучи неправедными, к неправедному; или, будучи немилосердыми, к жестокому и несносному. Бог, будучи премудрый и всеблагий, ничего невозможного не заповедует, обязывает к возможному, праведному, сносному. Люди, или по злости, призывают людей на дела беззаконные, или по зависти, на вредные, или по развращенности, на душегубительные; Бог, будучи пресовершенный и преблагий, когда призывает, зовет токмо на дела добрые, полезные, спасительные. Убо какое может иметь извинение место, когда Он повелевает, а мы не повинуемся? Какую извинение имеет причину, если Он зовет, а мы бегаем Божественного Его гласа? Извинение пред людьми хотя имеет место, поколику человеческие права, в рассуждении человека, суть малостоящие и неважные: но пред Богом никакой не имеет причины, поколику права Божеские касательно человека суть премногие и бесчисленные.
Источник: Никифор Феотокис. Толкование Воскресных Евангелий с нравоучительными беседами. Ч. 2. / Пер. в Казан. Духовн. Академ. — М: Синодальная типография, 1890 г. Сочинено на Еллино-Греческом языке Преосвященным Никифором, бывшим Архиепископом Астраханским и Ставропольским.
Православная Жизнь
Жили-были в одном городе люди, молодые и не очень, объединённые общей идеей – не делать ничего плохого, ибо в Псалтири сказано: Уклонись от зла (Пс. 33, 15). Так они и назвали себя: уклонисты.
– Иные вон, чё, а мы ничё, – говорили они, указывая на детей греха.
Те, в свою очередь, помалкивали, ведь уклонистов было много, и ходили они в основном группами.
Как водится, были и недовольные, которые пеняли уклонистам, что не по-людски это всё.
– Пусть кто как хочет, а вот мы ничё, – гордо отвечали не творящие зла.
Возразить им было нечего.
А ещё были на свете люди, которые это самое зло ненавидели. Изо всех сил. И мечтали его уничтожить. Злоборцы, в общем. Ведь всякий, кто любит Господа, знает, что Псалтирь предписывает ненавидеть зло.
Но, как известно, само по себе зло не бывает. А вот злодеи – вполне так себе. Поэтому злоборцы находили тех, кто творит зло, и причиняли им различные неудобства. В основном физические, но случались и моральные. Ну, не только в ухо дать или яйцом кинуть, но и словом обозвать неловким. Это для того, чтоб злодеи опомнились и прекратили уже свои злодеяния. Злоборцев раздражали уклонисты, потому что обижать их было не за что, а ходить на совместные акции они не желали.
– Не будем мы ничего громить и поливать зелёнкой. И бить мы никого не станем. Мы не творим зла.
Злоборцы махали на уклонистов рукой и уходили поглазеть на добротворителей.
Те любили делать добро. И делали – ведь, как известно, Псалмопевец призывает творить благо. Правда, не все этим были довольны. Не всякая старушка желала быть переведённой через дорогу, не все курильщики были готовы бросить курить, не каждый любил подброшенных ему котят. Возникали конфликтные ситуации, когда те, кому добротворители причиняли благо, переходили на сторону зла. От них доставалось всем: злоборцам, добротворителям и даже уклонистам, которые никого не трогали.
Был ещё один неформал, не примыкавший ни к каким группировкам.
– Мне и Церкви вот так хватает, – объяснял он и делал жест ладонью над головой, – да и вообще дел невпроворот: одних заповедей блаженств целых девять, а я ещё не все Моисеевы соблюл. А тут ещё сосед просил помочь ему в гараже, так что имейте мя отречена.
И этого неформала вообще в городе никто не любил. Даже его сосед.
Я бы с радостью узнал в себе неформала. Порхаешь себе птицей в чужих заботах, кому веточку в гнездо, кому – мошку в раскрытый клюв. Не видишь соринок в глазах, поскольку своё бревно надёжно всё заслоняет, за те же неисполненные Нагорные призывы переживаешь…
Но нет же. Стоит скосить взгляд, как мысли о чьих-то недостатках не дают покоя. Едва отвлёкся от молитвы, а уже шерстью медвежьей взлохматился и раздаёшь услуги направо и налево. Какие тут мошки, когда хитрые масоны из-за угла спаивают твой многострадальный народ? Врываются в квартиры да норовят ближних связать по рукам и ногам. А связав покрепче, льют проклятую водку им прямо сквозь крепко стиснутые зубы.
Так, а что это там внизу творится? Ну-ка, ну-ка?
А, так это Сам Христос, сплетя из верёвок бич, гоняет по Храму продающих и покупающих. А чего это апостолы без дела стоят? Смотрят, разинув рты. А ну, быстро наплели себе бичей и вперёд, громить голубепродавцев! Свистеть кто умеет? С залихватским свистом за дело! Вон, один меняла упал. Пинка ему, чтоб знал, как делать из Дома Отца Небесного вертеп разбойникам! И зелёнкой облить его! Что значит «Не изобрели ещё»? Дикость и варварство. Тьма египетская, воистину! Какая же это мука – воспитывать! Нет, не слушаются апостолы. Бормочут что-то насчёт Не знаете, какого вы духа (Лк. 9, 55). Эх, не сваришь с вами каши…
А тогда закроюсь за крепкими запорами премудрым пескарём. Особенно когда причащусь. И телефон отключу, чтоб не звонил никто. Иначе благодать расконсервируется от разговоров. Так, а кто это сказал? Наверняка очень мудрый человек. А ведь я сам это и сказал!
Котят бы ещё не забыть подкинуть, да вон тому курильщику дать в ухо. Чтоб здоровым был.