Что означает понятие сецессия приведите примеры успешной и неуспешной сецессии
Сецессия
Сеце́ссия (лат. secessio ) — выход из состава государства (как правило, федеративного) какой-либо его части (как правило, субъекта федерации). Термин в этом значении появился во время американской Войны за независимость.
Право на сецессию может признаваться правом государства, из которого происходит выход (например, Конституции СССР 1924, 1936 и 1977 годов) или не признаваться (например, Конституция СФРЮ). Во втором случае при попытках сецессии возникает правовой вопрос о применимости принципа территориальной целостности государства или права народа на самоопределение (международное право безусловно даёт приоритет праву на самоопределение в случае колоний).
В Великобритании и Канаде для независимости исторических частей, колониальных и зависимых территорий достаточно проведения референдума и поддержки сецессии большинством голосов. Хотя проведённые референдумы не дали положительный результат, близкая возможность обрести независимость есть у Шотландии и Квебека, где количество сторонников отделения растёт. Подобными же правами теоретически могут воспользоваться и остальные части Великобритании — Англия, Северная Ирландия и Уэльс.
Законодательство США не предусматривает (но и не запрещает) сецессию штатов. Однако, для независимости ассоциированного Пуэрто-Рико и ряда тихоокеанских островов достаточно соответствующего результата референдума, хотя их население такое волеизъявление не выразило.
Действующей Конституцией РФ право на сецессию не предусмотрено(но и не запрещено). [1]
В последние десятилетия много народов и сепаратистских движений боролись за независимость, но, помимо возникновения новых стран при распадах СССР, Чехословакии, Югославии, при прекращении ассоцииации с США ряда тихооканских островов и при деколонизации Намибии и Восточного Тимора, успешная сецессия произошла только в случае Бангладеш, Сингапура, Эритреи, Южного Судана.
Термин также означает исход плебеев из Древнего Рима.
СЕЦЕССИЯ
Смотреть что такое «СЕЦЕССИЯ» в других словарях:
СЕЦЕССИЯ — [лат. secessio отход, отделение] 1) иск. стиль в европейском искусстве и культуре в период 1880 1910 гг. То же, что МОДЕРН, югендстиль; 2) ист. выход южных штатов США из федеративного союза, приведший к Гражданской войне 1861 1865 гг. Англ.… … Словарь иностранных слов русского языка
Сецессия — (уход) в Древнем Риме демонстративный выход плебеев в 494 г., 449 г. до н.э. из состава римской общины и уход за черту города. Сецессия своеобразная форма борьбы плебеев за свои права … Исторический словарь
сецессия — отделение, уход, отступничество, выход Словарь русских синонимов. сецессия сущ., кол во синонимов: 4 • выход (30) • … Словарь синонимов
СЕЦЕССИЯ — (лат. secessio) выход из состава государства какой либо его части. Ни одна конституция в мире в настоящее время не допускает С., однако на практике она имеет место (выход республик из состава Югославии, отделение провинции Эритрея от Эфиопии и др … Юридический словарь
СЕЦЕССИЯ — (лат. secessio от secedo ухожу), в Др. Риме демонстративный выход плебеев в 494, 449 до н.э. из состава римской общины и уход за черту города … Большой Энциклопедический словарь
Сецессия — (лат. secessio, от secedo ухожу) в Др. Риме демонстративный выход плебеев в 494, 449 до н.э. из состава римской общины и уход за черту города. Политическая наука: Словарь справочник. сост. проф пол наук Санжаревский И.И.. 2010 … Политология. Словарь.
сецессия — и, ж. sécession f. < лат. secessio отход в сторону, уход. 1. спец. Отпадение, отделение, уход, отступничество. СИС 1985. Создалось впечатление, что большевики будут дожидаться если не Учредительного собрания, то по крайней мере II съезда… … Исторический словарь галлицизмов русского языка
СЕЦЕССИЯ — Выход субъекта из состава федерации Словарь бизнес терминов. Академик.ру. 2001 … Словарь бизнес-терминов
Сецессия — (лат. secessio, от secedo ухожу; англ. secession) 1) в Др. Риме демонстративный выход плебеев из состава римских общин, сопровождавшийся их уходом за черту города (в результате город оставался без военной защиты). С. являлась своеобразной формой… … Энциклопедия права
СЕЦЕССИЯ — (лат. secessio) выход из состава государства к. л. его части. Ни одна конституция в мире в настоящее время не допускает С., однако на практике С. неоднократно имела место в последние годы (выход республик из состава Югославской федерации,… … Юридическая энциклопедия
Сецессия — У этого термина существуют и другие значения, см. Сецессия (значения). Сецессия (лат. secessio) выход из состава государства (как правило, федеративного) какой либо его части (как правило, субъекта федерации). Термин в этом значении… … Википедия
Тотальная деконструкция
Азербайджано-армянский конфликт из-за Нагорного Карабаха, вспыхнувший в сентябре 2020 года и переросший в настоящую войну между двумя странами, в очередной раз высветил проблему, которая уже несколько десятилетий полыхает огненными языками по всему миру.
Терминологически эта проблема определяется как сецессия, или проще — как отделение какого-либо народа (этноса) от государства, в составе которого он пребывает, и либо образование им собственной государственности, либо присоединение его к другому государству, воспринимаемому этим народом как родственное.
Из-за локальности подобных конфликтов масштаб их обычно недооценивают, между тем пожары сецессий действительно охватывают собой почти все континенты. Посмотрим на события недавнего времени, примеры более или менее успешных сецессий. В Африке от Эфиопии отделилась Эритрея, от Марокко — Западная Сахара, от Сомали — Сомалиленд, от Судана — Южный Судан… Примерно так же обстоят дела в Азии: требуют независимости курды — 40 млн человек, проживающие в разных странах, требуют своего государства пуштуны и белуджи в Пакистане, сикхи в Индии, Горный Бадахшан в Таджикистане… В Восточной Европе отделились от Украины Крым и Донбасс, от Молдавии — Приднестровская республика, от Грузии — Абхазия и Южная Осетия. От Индонезии отделился Восточный Тимор, от Папуа — Новой Гвинеи уходит и, видимо, уйдет Бугенвиль… И уж, конечно, колоссальные потрясения вызвали распады Югославии и СССР в конце 80-х — начале 90-х годов прошлого века.
Содрогаются от сецессий даже благополучные страны Запада. К распаду неуклонно продвигается Бельгия, где нарастают противоречия между валлонами и фламандцами. В Испании требуют независимости Каталония и Страна Басков. Во Франции — Корсика и националистические движения некоторых провинций. В Италии самой влиятельной политической силой стала “Лига Севера”, выступающая за независимость богатых северных областей и образование из них государства Падания со столицей в Милане. Вполне вероятно, что после выхода Великобритании из ЕС с Лондоном, в свою очередь, “разведётся” ориентирующаяся на Брюссель Шотландия, а вслед за ней и Уэльс. В Канаде уже дважды проводился референдум о независимости Квебека, причём результаты в обоих случаях оказывались на грани: во втором референдуме, например, за отделение этого франкоязычного региона высказались 49,42% голосовавших, против — 50,58%. Разница — всего ничего. А в Соединённых Штатах вполне серьёзно ставится вопрос об образовании Мексамерики на базе юго-западных штатов, где постепенно начинает преобладать мексиканское население. Обсуждается также тема Каскадии — независимой республики из штатов Тихоокеанского побережья США и Канады.
Причём заметим, что большинство сецессий происходит путём вооружённых конфликтов со значительным количеством жертв. Считается, что сейчас на планете наличествуют более 50 таких очагов, в которые вовлечены по меньшей мере 220 миллионов человек. Этническая почва мира дымится, она разламывается, и огонь выплёскивается наружу, но если судить по политике мировых держав, то становится очевидным: что с этим делать, не знает никто.
Под Дамокловым мечом
Вообще сецессия и как явление, и как термин возникла ещё в Древнем Риме, где плебс (тогдашний пролетариат) изобрёл оригинальный способ борьбы за свои права. Если положение плебса становилось невыносимым, то он бросал всё — и в массовом порядке уходил из города на Священную Гору или на Авентинский холм. В результате такого ухода экономическая жизнь Рима, в том числе жизнь патрициев (тогдашней элиты), оказывалась парализованной. Данный метод продемонстрировал настолько высокую эффективность, что уже после первой сецессии в Риме были введены должности народных трибунов, которые защищали права плебса.
То есть первоначально сецессия была чисто социальным феноменом. Этничность она обрела лишь с возникновение наций. Европейским рубежом здесь стал Вестфальский мир 1648 года, провозгласивший принцип “чья земля — того и вера” и открывший тем самым путь к образованию национальных государств.
А у этничности свои законы. Этнос — это явление не только социальное, но и биологическое, что обычно упускают из виду. Человек, homo sapiens, по природе своей существо территориальное, и строго следит за соблюдением своих племенных, родовых, этнических, национальных границ. В частности, появление значительного числа мигрантов на территории, которую какой-либо этнос исторически считает своей, всегда воспринимается им как угроза. Это чисто инстинктивная, биологическая реакция, она порождает множество межнациональных конфликтов.
И точно так же любой малый этнос, пребывающий в большой иноэтничной среде, воспринимает как онтологическую угрозу навязывание ему чужого образа жизни. Это, как правило, и является спусковым механизмом сецессии.
Русификация Финляндии, начатая Александром III и продолженная затем Николаем II, превратила эту страну из мирной имперской провинции, вполне лояльной России, в оплот недовольства и оппозиции, где укрывались от царской власти русские революционеры. Германизация чехов в Австро-Венгерской империи активизировало чешское национальное возрождение. Тут будет уместным заметить, что Гегель был прав: история действительного никого ничему не учит. Те же ошибки совершили и современная Украина, когда развернула политику насильственной украинизации русского населения Донбасса и Крыма, и современная Грузия, когда во времена Гамсахурдия осуществляла подлинный геноцид в отношении осетин Южной Осетии и абхазов. Результат был вполне закономерный: Украина потеряла Крым и Донбасс, а Грузия — Южную Осетию и Абхазию. Ныне и речи не может быть, чтобы отделившиеся народы вернулись в эти одиозные этнократии.
Вместе с тем необходимо отметить, что территориальный инстинкт наличествует не только у малых, но и у больших, государствообразующих этносов. Любая нация отождествляет себя со своей канонической территорией и потерю даже малой части её воспринимает как унизительное поражение.
Почему, например, Россия не может отдать Японии хотя бы пару из четырёх островов Курильской гряды, спор из-за которых длится уже три четверти века? Острова крохотные, площадь России громадная, ущерб будет практически незаметен. Зато какие выгодные торговые договоры, какие инвестиции можно было бы получить взамен. Но — нет, нельзя. Отдать острова — это как бы отрезать себе мизинец. Пусть не мизинец даже, а четверть его верхней фаланги. Ведь всё равно будет больно, и всё равно изуродованный мизинец теперь будет напоминать об этой унизительной операции.
Вот почему подавляющее большинство государств в лице политиков, их возглавляющих, предпочитает, характеризуя этническое отделение, использовать не нейтральный термин “сецессия”, а совсем другое определение — сепаратизм, имеющее сильные негативные коннотации. В мире ведь не так много моноэтнических государств, то есть стран, где титульный этнос составляет свыше 90% всего населения. Это Армения, Греция, Дания, Италия, обе Кореи, Португалия, Польша, Япония, некоторые арабские страны. Всего порядка 20 государств из 193, являющихся членами ООН.
Большинство государств представляют собой именно полиэтнические образования — а значит, кошмар сецессии в большей или меньшей степени нависает над ними как Дамоклов меч.
В поле неопределённости
И всё же главная трудность такого явления как сецессия заключается в том, что она, по крайней мере в настоящее время, не имеет цивилизованного решения.
Если мы откроем Устав ООН, то увидим, что там, с одной стороны, говорится о принципе “равноправия и самоопределения народов” (статья 1, пункт 2), а с другой — о “территориальной неприкосновенности” государств и недопустимости нарушения её силовым путем (статья 2, пункт 4).
Оба этих принципа равнозначны, ни один из них не обладает никаким правовым преимуществом. То есть проблема сецессии с самого начала оказалась в интервале юридической неопределённости, допускающей её ситуационное толкование. В одних случаях и исходя из одних политических интересов, можно акцентировать право народа на самоопределение, и это будет законно, а в других случаях, исходя из других политических интересов, можно акцентировать территориальную неприкосновенность, и это тоже будет законным!
Разумеется, многое тут зависит от гражданской культуры, от цивилизованности доминирующего государства. Если бы референдумы в Шотландии и Квебеке выиграли сторонники независимости, то можно предполагать, что и развод наций, пусть после ожесточённых дискуссий, но произошёл бы мирным путем, как это было осуществлено при разделении Чехии и Словакии. Однако в том-то и дело, что большинство стран акцентирует именно свою территориальную целостность и квалифицирует попытки сецессии как сепаратизм, подавлять который следует силовым путём.
В частности, Конституция России права на сецессию национальных республик не предусматривает вообще. “Союз нерушимый” продолжает существовать, пусть даже эти слова из нового Гимна России исключены. Зато статья 280.1 Уголовного кодекса РФ (“Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации”), напротив, предусматривает за подобные действия максимальное наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет.
Впрочем, Россия здесь не самый яркий пример. Можно вспомнить, как отреагировала Испания на недавнюю попытку провозгласить независимость Каталонии. Конституционный суд Испании немедленно объявил референдум о независимости незаконным, было возбуждено более 700 уголовных дел против глав каталонских муниципалитетов, поддерживавших проведение референдума, было изъято 10 миллионов бюллетеней для голосования, были заблокированы 140 сайтов с информацией о референдуме, пункты голосования тоже блокировались, отключались от интернета и электричества, полиция разгоняла людей, желающих проголосовать, в ход шли дубинки и резиновые пули, были зафиксированы многочисленные случаи избиения граждан сотрудниками правоохранительных органов… И это Испания — высокоцивилизованное государство, член ЕС, член Совета Европы, член ООН — и даже непостоянный член Совета безопасности этой организации.
Попытки же конкретизировать юридическую неопределённость сецессий оказались не слишком успешными.
Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 года однозначно постановил, что “государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга, так и границы всех государств в Европе”. Однако в том же Заключительном акте так же однозначно провозглашается и неоспоримое право народов распоряжаться своей судьбой, самим определять свой внутренний и внешний политический статус.
Более того, в Декларации о принципах международного права, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 24 октября 1970 года, говорится:
В силу принципа равноправия и самоопределения народов, закреплённого в Уставе ООН, все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять своё экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава.
А далее в этой же Декларации сказано ещё интересней:
Создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним, или установление любого другого политического статуса, свободно определённого народом, являются формами осуществления этим народом права на самоопределение.
Напомним, что решения Организации Объединённых Наций имеют — по крайней мере теоретически — для членов этой организации высший приоритет.
Неслучайно, видимо, и Международный Суд ООН по Косово в своём заключении от 22 июля 2010 года подтвердил, что “одностороннее провозглашение независимости частью государства не нарушает какую-либо норму международного права”.
Ну и как прикажете всё это понимать?
Чем руководствоваться при оценке конкретных явлений сецессии?
Кто прав: государство, отстаивающее нерушимость своих границ, или народ, требующий независимости?
В общем, следует констатировать, что современное международное право не имеет юридического механизма для разрешения конфликтов такого рода. Нет общепринятой процедуры для согласования принципов нерушимости границ и права народов на самоопределение.
А потому и решаются такие коллизии волюнтаристским путем, исходя главным образом из сиюминутных политических интересов.
Удивительный парадокс
Правда, любопытный и, заметим, логичный критерий предложила Венецианская комиссия — консультативный орган по конституционному праву при Совете Европы. Комиссия полагает, что сегодня самоопределение наций следует понимать главным образом как явление внутреннее — как культурную автономию в рамках существующих границ государства, а не как внешнее — через безусловное отделение.
А дополняет этот критерий, придавая ему операционное содержание, положения той же Декларации о принципах международного права, где указывается, что принцип нерушимости границ относится лишь к тем государствам, которые “соблюдают в своих действиях принцип равноправия и самоопределения народов”.
Вырисовывается простой и ясный концепт.
Если “нетитульный этнос” имеет реальную культурную автономию и местное самоуправление, то ставить вопрос о сецессии не рекомендуется. Если же этнос (народ) в этих условиях всё же настаивает на сецессии, то она должна быть осуществлена через свободный демократический референдум, результаты которого без всяких маргинальных эксцессов принимаются обеими сторонами. Как это происходило в случае референдумов в Шотландии и Квебеке.
Если же права какого-либо народа на культурную автономию очевидно и систематически нарушаются, то он может поставить вопрос о сецессии, и международное сообщество в этом вопросе обязано его поддержать.
Однако всё это просто и ясно только в теории. На практике же возникает колоссальная трудность, которую пока никак не удаётся преодолеть. А заключается она в нежелании западных стран следовать тем принципам, которые они торжественно провозглашают.
Понятно, почему Европейский Союз не поддержал стремление Каталонии к независимости и не осудил Испанию за репрессивные меры в попытке остановить референдум. Конечно, ощутимую роль здесь сыграла боязнь, что примеру Каталонии последуют и другие проблемные европейские регионы. Но, по крайней мере формально, это мотивировалось ещё и тем, что Каталония обладает в составе Испании широкой политической, культурной и экономической автономией — имеет своё правительство, свой парламент, свои законы, свободное использование каталанского языка. Фактически — это и так уже государство внутри государства, и у каталонских “сепаратистов” нет морального права ради удовлетворения своих чисто национальных амбиций ввергать Европу в территориальный хаос.
Аргументы ЕС в данном случае выглядят вполне убедительными.
Правда, непонятно тогда, почему тот же ЕС не поддержал сецессии Донбасса и Крыма, где права русскоязычного населения нарушались с очевидностью и в течение долгого времени: закрывались русские школы, русский язык целенаправленно вытеснялся из СМИ и сферы государственного администрирования, а украинские официальные лица открыто называли население этих регионов предателями и врагами независимой Украины.
Весьма показательна в этом отношении ситуация на Донбассе. Ведь в самом начале конфликта, когда отдельные столкновения не превратились ещё в полномасштабные военные действия, Европе (прежде всего — главным странам ЕС) достаточно было просто цыкнуть на Украину, и карательная операция украинских националистов, начатая тогдашним временным главой государства, была бы немедленно прекращена, а Донбасс получил бы и реальную культурную автономию, и местное самоуправление. И не было бы, вероятно, ни разрушений, ни страданий, ни жертв: только по официальным данным конфликт унес около 13 000 жизней.
Вообще, чем положение русских в регионе Донбасса, против которых Украина ведет войну, отличается от положения, например, албанцев в Косово во время распада Югославии?
Ещё более демонстративны сецессии Абхазии и Южной Осетии. Президент Грузии Звиад Гамсахурдия, провозгласивший лозунг “Грузия для грузин”, в ответ на попытку Южной Осетии объявить себя автономией (заметим, пока ещё в составе Грузии) заявил: “Я приведу двухсоттысячную армию. Ни одного осетина не будет на земле Самачабло” (так он называл Южную Осетию), и организовал “мирный поход” на Цхинвал 50 тысяч грузинских националистов. Также он предложил “выгнать аварцев с грузинских земель”, а по поводу Абхазии вынес однозначный вердикт: “абхазской нации никогда не существовало”. Аналогичную политику продолжил и президент Эдуард Шеварднадзе, начавший войну против Абхазии. Его назначенец, генерал Каркарашвили, пообещал уничтожить всех этнических абхазов, проживающих на территории этого региона. Ну а завершающий штрих в картину внёс уже президент Михаил Саакашвили, попытавшийся в августе 2008 года силами танков и артиллерии навести в Южной Осетии “конституционный порядок”.
Если это не геноцид, тогда — что?
И вот какой удивительный парадокс. Запад осудил не тех, кто проводил политику геноцида, не Грузию и Украину, а того, кто этот вал геноцида остановил, то есть — Россию, введя против неё санкции.
Видимо, принципы — принципами, а геополитические интересы — важней.
Гамсахурдия Звиад Константинович
Принципы и “стандарты”
Вот в чём тут дело.
Можно провозглашать самые высокие принципы. Можно создавать чёткие юридические процедуры и конкретные механизмы, претворяющие эти принципы в жизнь. Но пока мировые державы, в общем, и определяющие международный ландшафт, будут руководствоваться не принципами, а своими геополитическими интересами, все принципы останутся демагогией, и никакие механизмы реализации их работать не будут.
Можно, конечно, задать “коварный вопрос”: а как же сама Россия, которая в своё время военной силой вернула Чеченскую республику, требовавшую независимости, в состав своей федерации?
Это хороший вопрос, потому что он сразу высвечивает принципиальную разницу между национальной политикой, которую проводит Россия, и националистической политикой некоторых стран нашего Ближнего зарубежья.
В отличие от Грузии, объявившей земли Абхазии и Южной Осетии исторически грузинскими землями и попытавшейся выдавить оттуда абхазов и осетин, России в голову не приходило выдавливать из Чечни чеченцев, чтобы заселить эти земли “титульной нацией”.
В отличие от Украины, которая уже тридцать лет упорно пытается превратить своих русскоязычных граждан в “подлинных украинцев”, России опять-таки в голову не приходило русифицировать Чечню, силой, нелепыми государственными законами превращая чеченцев в русских.
Напротив, современная Чечня в составе России имеет самый высокий, соответствующий всем международным стандартам, уровень культурного самоопределения: свободно развивается чеченская культура, свободно существуют чеченский язык и чеченское самоуправление. Россия в значительной мере преодолела примитивный национализм, которым до сих пор страдают некоторые постсоветские страны.
А теперь давайте в этих координатах посмотрим на азербайджано-армянский конфликт вокруг Нагорного Карабаха (Арцаха), о котором мы говорили в начале статьи. Не будем обсуждать историческую принадлежность этих земель — тут можно спорить до бесконечности. Не будем также касаться их формально-государственной принадлежности на момент распада СССР — границы и статусы национальных республик в Советском Союзе устанавливались Москвой достаточно произвольно.
Используем для оценки один, зато, на наш взгляд, главный фактор — наличие или отсутствие геноцида. Поскольку именно это и определяет право народа (этноса) на сецессию.
За Арменией в этом смысле “числится” изгнание из Нагорного Карабаха азербайджанцев, составлявших в советское время примерно четверть его населения. За Азербайджаном “числятся” антиармянский погром в Сумгаите и антиармянский погром в Баку.
Можно сказать, что обе стороны хороши.
Однако решающим аргументом, как нам кажется, является следующий факт.
В апреле 2006 года венгерский суд признал азербайджанского лейтенанта виновным в совершении преступления (убийство с отягчающими обстоятельствами) и приговорил к пожизненному заключению без права обращения за помилованием в течение 30 лет. Судья, председательствовавший на процессе, отметил, что убийство носило запланированный характер и отличалось особой жестокостью, а лейтенант в ходе судебного следствия не проявил никаких признаков раскаяния.
В августе 2012 года Венгрия на основании Конвенции о передаче осуждённых лиц передала этого лейтенанта министерству юстиции Азербайджана, которое гарантировало, что тот продолжит исполнение наказания, наложенного венгерским судом. Однако сразу же по прилёте в Баку лейтенант был освобождён, было объявлено о его помиловании президентом Азербайджана, ему присвоили звание майора, подарили квартиру и выплатили офицерское жалованье за годы, которые он провёл в заключении. Встречали его как героя, тысячи людей скандировали: “Мы гордимся тобой!”, на сайте президента Азербайджана появился специальный раздел, где публикуются благодарственные письма граждан президенту за его решение.
Сейчас президент Азербайджана Ильхам Алиев обещает, что в случае “освобождения” Карабаха (Арцаха) армянскому населению области будут гарантированы все права и свободы. Но можно ли верить этим словам, после того как акт убийства, “преступление ненависти”, получил в его лице государственное одобрение и поддержку?
Ну и как реагирует на всё это международное сообщество, в частности Минская группа ОБСЕ (сопредседатели — Россия, Франция, США), призванная мирным путем урегулировать Карабахских конфликт?
Раздаются лишь вялые призывы остановить военные действия. Никому не хочется вмешиваться. У каждой державы хватает своих проблем.
Налицо не только политика “двойных стандартов” — этим уже никого не удивишь — но и глобальное нежелание соблюдать публично провозглашённые принципы международного общежития.
Между тем, принципы, именно принципы, если уж они провозглашены, следует соблюдать не только когда это выгодно и легко, но и когда это обременительно и невыгодно.
В противном случае это уже не принципы, а демагогия.
Проблема транзита
Какой вывод можно сделать из сказанного?
Прежде всего следует, вероятно, напомнить, что современный мир пребывает в ситуации Большого транзита. В ситуации фазового перехода, смены исторических конфигураций — индустриальная эпоха преобразуется в когнитивную.
Мы такими Большими транзитами пока управлять не умеем, а потому они, как правило, превращаются в цивилизационные катастрофы. Как это было, например, при переходе от Античности к Средневековью (имеется в виду распад Римской империи), от Средних веков к Новому времени (потрясения Реформации) и от Нового времени к Новейшей эпохе (мировые войны ХХ века).
Нечто подобное мы наблюдаем и сейчас: старая реальность неумолимо разваливается, растрескивается на глазах, и сквозь обломки её проступает совершенно новый цивилизационный ландшафт.
Идёт тотальная деконструкция мира — то, что уже не раз происходило в истории. И феномен сецессии, обретающий всё больший масштаб, — лишь один из механизмов подобного демонтажа. Возможно, что и в самом деле разворачивается сейчас громадный процесс, в политологических терминах охарактеризованный так: “от Европы государств к Европе регионов”. Только разворачивается он уже не в рамках одной Европы, а в планетарных, общемировых координатах.
Причём процесс, с точки зрения “равноправия и самоопределения наций”, достаточно закономерный.
Вспомним, что исторически большинство государств, даже считающихся ныне классическими, были образованы в основном силовым путем, и их границы, а также их этническое содержание, определялись многими случайными, привходящими факторами.
Сейчас эти искусственные конструкции не выдерживают напора современной динамики. Более того, их архаическая арматура угрожает спонтанным обвалом.
Может быть, и не следует искусственно сдерживать данный процесс, но стоит перевести его в спокойные правовые формы, минимизируя тем самым издержки и жертвы.
А уже после расселения народов по своим этническим и национальным “квартирам” между ними сами собой начнут возникать новые, естественные организованности, порождённые близостью их историй, экономик, культур.
Как говорил Ленин, для того, чтобы объединиться, надо сначала размежеваться.
Понятно, что это дело не слишком близкого будущего.
Однако, чтобы такое будущее наступило, его надо уже сейчас целенаправленно создавать.