Что означает приоритет гражданского кодекса рф
Что означает приоритет гражданского кодекса рф
ГК РФ Статья 3. Гражданское законодательство и иные акты, содержащие нормы гражданского права
1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации.
Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.
2.1. Внесение изменений в настоящий Кодекс, а также приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса осуществляется отдельными законами. Положения, предусматривающие внесение изменений в настоящий Кодекс, приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса, не могут быть включены в тексты законов, изменяющих (приостанавливающих действие или признающих утратившими силу) другие законодательные акты Российской Федерации или содержащих самостоятельный предмет правового регулирования.
(п. 2.1 введен Федеральным законом от 28.12.2016 N 497-ФЗ)
3. Отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса, могут регулироваться также указами Президента Российской Федерации, которые не должны противоречить настоящему Кодексу и иным законам.
4. На основании и во исполнение настоящего Кодекса и иных законов, указов Президента Российской Федерации Правительство Российской Федерации вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права.
5. В случае противоречия указа Президента Российской Федерации или постановления Правительства Российской Федерации настоящему Кодексу или иному закону применяется настоящий Кодекс или соответствующий закон.
7. Министерства и иные федеральные органы исполнительной власти могут издавать акты, содержащие нормы гражданского права, в случаях и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами и иными правовыми актами.
Статья 3. Гражданское законодательство и иные акты, содержащие нормы гражданского права
Статья 3. Гражданское законодательство и иные акты, содержащие нормы гражданского права
ГАРАНТ:
См. Энциклопедии, позиции высших судов и другие комментарии к статье 3 ГК РФ
См. Концепцию развития гражданского законодательства РФ
1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации.
Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.
Информация об изменениях:
Федеральным законом от 28 декабря 2016 г. N 497-ФЗ статья 3 настоящего Кодекса дополнена пунктом 2.1
2.1. Внесение изменений в настоящий Кодекс, а также приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса осуществляется отдельными законами. Положения, предусматривающие внесение изменений в настоящий Кодекс, приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса, не могут быть включены в тексты законов, изменяющих (приостанавливающих действие или признающих утратившими силу) другие законодательные акты Российской Федерации или содержащих самостоятельный предмет правового регулирования.
3. Отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса, могут регулироваться также указами Президента Российской Федерации, которые не должны противоречить настоящему Кодексу и иным законам.
4. На основании и во исполнение настоящего Кодекса и иных законов, указов Президента Российской Федерации Правительство Российской Федерации вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права.
5. В случае противоречия указа Президента Российской Федерации или постановления Правительства Российской Федерации настоящему Кодексу или иному закону применяется настоящий Кодекс или соответствующий закон.
7. Министерства и иные федеральные органы исполнительной власти могут издавать акты, содержащие нормы гражданского права, в случаях и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами и иными правовыми актами.
Статья 3 ГК РФ. Гражданское законодательство и иные акты, содержащие нормы гражданского права (действующая редакция)
1. В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации.
Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.
2.1. Внесение изменений в настоящий Кодекс, а также приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса осуществляется отдельными законами. Положения, предусматривающие внесение изменений в настоящий Кодекс, приостановление действия или признание утратившими силу положений настоящего Кодекса, не могут быть включены в тексты законов, изменяющих (приостанавливающих действие или признающих утратившими силу) другие законодательные акты Российской Федерации или содержащих самостоятельный предмет правового регулирования.
3. Отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса, могут регулироваться также указами Президента Российской Федерации, которые не должны противоречить настоящему Кодексу и иным законам.
4. На основании и во исполнение настоящего Кодекса и иных законов, указов Президента Российской Федерации Правительство Российской Федерации вправе принимать постановления, содержащие нормы гражданского права.
5. В случае противоречия указа Президента Российской Федерации или постановления Правительства Российской Федерации настоящему Кодексу или иному закону применяется настоящий Кодекс или соответствующий закон.
7. Министерства и иные федеральные органы исполнительной власти могут издавать акты, содержащие нормы гражданского права, в случаях и в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами и иными правовыми актами.
Комментарий к ст. 3 ГК РФ
1. В комментируемой статье отдельно говорится о гражданском законодательстве и иных правовых актах, содержащих нормы гражданского права.
Следует учитывать, что в силу п. «о» ст. 71 Конституции Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации. Указанное положение воспроизводится в п. 1 комментируемой статьи.
Законодательство РФ включает правовые акты органов законодательной и исполнительной власти, основывающиеся на исходных началах российского права, закрепленных в Конституции РФ и отражающих принципы рыночной экономики.
Конституция РФ обладает высшей юридической силой по сравнению с другими правовыми актами. В ней содержатся основополагающие для гражданско-правового регулирования нормы. Это нормы, определяющие формы и содержание права собственности, параметры правоспособности, право граждан на занятие предпринимательской деятельностью, и т.д.
В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ N 6, Пленума ВАС РФ N 8 от 01.07.1996 (ред. от 24.03.2016) «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» указано, что «в соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство находится в ведении Российской Федерации (пункт 1 статьи 3 ГК). Нормы гражданского права, содержащиеся в актах субъектов Российской Федерации, изданных до введения в действие Конституции РФ, могут применяться судами при разрешении споров, если они не противоречат Конституции Российской Федерации и Кодексу».
2. Особое место в системе гражданского законодательства занимает ГК РФ. Он имеет высшую юридическую силу среди других гражданских законов, и содержащиеся в них нормы не должны ему противоречить. Приняты и введены в действие части первая, вторая, третья и четвертая ГК РФ. Указанные императивные нормы ГК РФ имеют целью построение системы источников гражданского права по принципу иерархической подчиненности акта, обладающего меньшей юридической силой, акту, обладающему большей юридической силой, и создание строгой, целостной системы гражданского законодательства.
В недавно введенном Федеральным законом от 28 декабря 2016 N 497-ФЗ «О внесении изменения в статью 3 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» п. 2.1 комментируемой статьи указано на то, что любые положения, изменяющие нормы ГК РФ, должны приниматься в виде отдельных законов. Положения, предусматривающие внесение изменений в ГК, приостановление действия или признание утратившими силу положений ГК, не могут быть включены в тексты законов, изменяющих (приостанавливающих действие или признающих утратившими силу) другие законодательные акты Российской Федерации или содержащих самостоятельный предмет правового регулирования.
Представляется, что цель этого нововведения заключается в том, чтобы повысить значение ГК РФ. Следует отметить, что после принятия ГК РФ продолжает действовать ряд законов, принятых ранее, например Закон РФ от 2 декабря 1990 г. «О банках и банковской деятельности», поскольку они не противоречат Кодексу.
Кроме того, сохранили юридическую силу некоторые нормы гражданского права, принятые еще в СССР, которые также входят в систему гражданского законодательства. В качестве примера можно привести Положение о переводном и простом векселе и др.
3.4. Нормы гражданского права содержатся и в так называемых подзаконных актах: указах Президента РФ (п. 3 ст. 3 ГК РФ), постановлениях Правительства РФ, актах министерств и иных федеральных органов исполнительной власти (п. п. 4, 7 ст. 3 ГК РФ).
К ненормативным актам, принимаемым Президентом РФ, в основном относятся распоряжения Президента РФ, которые не обладают нормативными свойствами и издаются по вопросам, менее значимым по сравнению с теми, которые лежат в основе издания указов.
Президентом РФ подписан Указ от 23 мая 1996 года N 763 «О порядке опубликования и вступления в силу актов Президента РФ, Правительства РФ и нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти», в котором в последней редакции закреплено, что официальным опубликованием актов Президента РФ считается первая публикация их полных текстов в «Российской газете» и Собрании законодательства РФ или первое размещение (опубликование) на Официальном интернет-портале правовой информации.
Акты Президента РФ, которые имеют нормативный характер, вступают в силу одновременно на всей территории России по истечении семи дней после дня их первого официального опубликования.
Постановления Правительства РФ, содержащие нормы гражданского права, занимают третье место в иерархии источников гражданского права. Их назначение в сфере нормотворчества состоит в обеспечении реализации законов и указов Президента РФ. Как указано в п. 4 комментируемой статьи, они принимаются на основании и во исполнение ГК и иных законов, указов Президента РФ. Так, в п. 4 ст. 426 ГК содержится норма, уполномочивающая Правительство РФ издавать правила, обязательные при заключении и исполнении публичных договоров (типовые договоры, положения и т.п.).
5. В п. 5 комментируемой статьи говорится о юридических последствиях, наступающих в случае противоречия указов Президента РФ и постановлений Правительства РФ гражданскому законодательству. В этом случае в гражданских правоотношениях стороны, равным образом как и суды и иные правоохранительные органы, должны руководствоваться ГК или соответствующим законом. При этом указы Президента РФ и постановления Правительства РФ, противоречащие законодательству, не принимаются во внимание.
6. Пункт 6 комментируемой статьи устанавливает, что действие и применение норм гражданского права, содержащихся в указах Президента РФ и постановлениях Правительства РФ, определяются правилами комментируемой главы.
Из этого следует, что законодатель еще раз подчеркивает, что они являются частью гражданского законодательства.
Статья 1 ГК РФ. Основные начала гражданского законодательства (действующая редакция)
1. Гражданское законодательство основывается на признании равенства участников регулируемых им отношений, неприкосновенности собственности, свободы договора, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела, необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав, их судебной защиты.
2. Граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе. Они свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора.
Гражданские права могут быть ограничены на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
3. При установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно.
4. Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.
5. Товары, услуги и финансовые средства свободно перемещаются на всей территории Российской Федерации.
Ограничения перемещения товаров и услуг могут вводиться в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.
Комментарий к ст. 1 ГК РФ
1. В п. 1 комментируемой статьи сформулированы основные принципы гражданского законодательства РФ, под которыми понимаются основополагающие начала, содержащиеся в нормах гражданского права. Они определяют сущность всей системы гражданского права и отражают его наиболее важные свойства. Необходимо учитывать, что большинство этих принципов содержится и в Конституции РФ.
Значение их состоит также и в том, что согласно п. 2 ст. 6 ГК РФ (см. комментарий к нему) при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.
Таким образом, под равенством участников гражданских отношений понимается отсутствие между ними отношений власти и подчинения. В то же время объем принадлежащих участнику таких отношений субъективных прав может быть различным.
ГК РФ содержит полный и исчерпывающий перечень оснований принудительного прекращения права собственности (обращение взыскания на имущество по обязательствам, реквизиция, выкуп бесхозяйственно содержащихся культурных ценностей, конфискация, выкуп домашних животных при ненадлежащем обращении с ними, прекращение права собственности лица на имущество, которое не может ему принадлежать, отчуждение недвижимости в связи с отчуждением участка, на котором она находится и др).
Этот принцип выражается также в том, что, вступая в гражданско-правовые отношения, их участники могут заключать договоры, как предусмотренные ГК РФ, так и не предусмотренные им, однако не противоречащие общим началам гражданского законодательства. Возможно и заключение договоров, состоящих из элементов различных договоров (смешанные договоры). Наконец, за отдельными изъятиями стороны сами определяют условия заключаемых договоров.
В п. 1 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 14 марта 2014 г. N 16 отмечено следующее.
Согласно пункту 4 статьи 421 ГК РФ условия договора определяются по усмотрению сторон, кроме случаев, когда содержание соответствующего условия предписано обязательными для сторон правилами, установленными законом или иными правовыми актами (императивными нормами), действующими в момент его заключения (статья 422 ГК РФ). В случаях, когда условие договора предусмотрено нормой, которая применяется постольку, поскольку соглашением сторон не установлено иное (диспозитивная норма), стороны могут своим соглашением исключить ее применение либо установить условие, отличное от предусмотренного в ней. При отсутствии такого соглашения условие договора определяется диспозитивной нормой».
Недопустимость произвольного вмешательства в частные дела означает, что любое ограничение свободы усмотрения субъектов гражданских правоотношений в приобретении и осуществлении своих гражданских прав или получение информации о частной сфере этих субъектов помимо их воли допустимо лишь на основании и в порядке, установленных законом. Конституция РФ (ст. 23) закрепила право каждого на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени. Положения указанной статьи конкретизируются в гл. 8 ГК РФ, которая посвящена нематериальным благам и их защите. Действие указанного принципа распространяется, прежде всего, на государственные и муниципальные органы, которые могут вмешиваться в частные дела только в случаях, прямо предусмотренных законом (например, в случаях, предусмотренных законом, допускается прослушивание телефонных разговоров).
Принцип беспрепятственного осуществления гражданских прав заключается в том, что каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34 Конституции РФ).
2. Как следует из ст. 9 ГК РФ (см. комментарий к ней), граждане и юридические лица по своему усмотрению осуществляют принадлежащие им гражданские права, причем отказ от осуществления принадлежащих им прав не влечет по общему правилу прекращения этих прав. Вместе с тем в случаях, предусмотренных законодательством, осуществление гражданских прав может быть ограничено. Так, допускается ограничение либо запрещение деятельности, направленной на ограничение конкуренции либо проявляющейся в злоупотреблении доминирующим положением на рынке. Недопустимы действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с целью причинить вред другому лицу, равно как и злоупотребление правом в других формах (см. комментарий к п. 1 ст. 10 ГК РФ).
Правило относительно свободы определения любых не противоречащих законодательству условий договора охватывается общим принципом свободы договора, о котором говорилось выше.
Указанные в п. 2 комментируемой статьи допустимые основания ограничения гражданских прав воспроизводят соответствующие положения ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, в которой сказано, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
3. В качестве еще одного принципа законодатель в п. 3 комментируемой статьи впервые указал принцип добросовестности участников гражданского оборота. Указанный принцип в ст. 1 ГК ранее не декларировался, хотя иногда он упоминался в правовых нормах ранее действовавшего законодательства. В качестве примера можно привести п. 2 ст. 6 ГК, согласно которому при невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости.
Сформулирован он в п. 3 ст. 1 ГК, согласно которому при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. А в п. 4 указанной статьи установлено, что никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения.
В действующем гражданском законодательстве (в том числе с учетом принятых последних изменений) не закреплено легальное определение добросовестности. «Оценивая действия сторон как добросовестные или недобросовестные, следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации. По общему правилу пункта 5 статьи 10 ГК РФ добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются, пока не доказано иное».
Емельянов В.И. Юридическая сущность доброй совести // ЭЖ-Юрист. 2002. N 18. С. 18.
4. Федеральным законом от 30 декабря 2012 г. N 302-ФЗ п. 4 комментируемой статьи, в котором говорится о недопустимости извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения, изложен полностью в новой редакции.
В п. 9 Постановления Пленума ВАС от 14 марта 2014 г. N 16 «О свободе договора и ее пределах» указано, что «поскольку согласно п. 4 ст. 1 ГК РФ никто не вправе извлекать преимущество из своего недобросовестного поведения, слабая сторона договора вправе заявить о недопустимости применения несправедливых договорных условий на основании ст. 10 ГК РФ или о ничтожности таких условий по ст. 169 ГК РФ».
Согласно п. 15 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. N 7 «по смыслу ст. 406.1 ГК РФ возмещение потерь допускается, если будет доказано, что они уже понесены или с неизбежностью будут понесены в будущем. При этом сторона, требующая выплаты соответствующего возмещения, должна доказать наличие причинной связи между наступлением соответствующего обстоятельства и ее потерями. Стороны вправе установить, в частности, такой порядок определения размера потерь, по которому одна из сторон возмещает другой все возникшие у нее потери, вызванные соответствующими обстоятельствами, или их часть.
Если сторона, в пользу которой должно быть осуществлено возмещение потерь, недобросовестно содействовала наступлению обстоятельства, на случай которого установлено это возмещение, для целей применения ст. 406.1 ГК РФ такое обстоятельство считается ненаступившим (п. 4 ст. 1, п. 2 ст. 10 ГК РФ)».
5. В п. 5 комментируемой статьи установлено общее правило свободного перемещения товаров, услуг и финансовых средств. Принцип свободного перемещения объектов предпринимательской деятельности (товары, услуги и финансовые средства) получил закрепление в ст. 8 Конституции РФ. В силу указанной статьи «в Российской Федерации гарантируется единство экономического пространства, свободное перемещение товаров, работ и финансовых средств».
Приведенный в п. 5 ст. 1 перечень оснований, по которым законом могут быть введены ограничения перемещения товаров и услуг, является исчерпывающим и не подлежит расширительному толкованию. Любые ограничения перемещения товаров и услуг могут быть введены только федеральным законом и лишь тогда, когда это оказывается необходимым в целях обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей.
Например, такого рода ограничения содержатся в Законе о защите конкуренции, о чем указывается в п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 30 июня 2008 г. N 30 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с применением арбитражными судами антимонопольного законодательства» (ред. от 14 октября 2010 г.).
В нем было отмечено следующее: «К нормам ГК РФ, на которых основано антимонопольное законодательство, относится, в частности, статья 1 ГК РФ, которой установлен запрет на ограничение гражданских прав и свободы перемещения товаров, кроме случаев, когда такое ограничение вводится федеральным законом (при этом к числу законов, вводящих соответствующие ограничения, относится и Закон о защите конкуренции)».
Примером введения ограничений перемещения товаров и услуг является положение п. «г» ст. 11 Федерального конституционного закона от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении», устанавливающее, что указом Президента РФ о введении чрезвычайного положения на период действия чрезвычайного положения может предусматриваться установление ограничений на осуществление отдельных видов финансово-экономической деятельности, включая перемещение товаров, услуг и финансовых средств.
Общий или специальный? // К вопросу о приоритете ГК над федеральными законами
Во всех странах существует определенная иерархия нормативно-правовых актов, устанавливающая их относительный приоритет на случай коллизий. В России эта иерархия в части федеральных НПА выглядит так: Конституция – ФКЗ – федеральные законы – акты президента – акты правительства – акты исполнительных органов.
Но что делать, если случилась коллизия между актами одного уровня, например, федеральными законами? Обычно законодатель как-то не задумывается о возможности подобных коллизий, так что правила их разрешения судам приходится изобретать самостоятельно.
Каноны толкования
В странах общего права, например, правила судебного толкования нормативных актов, (частью которых являются правила разрешения коллизий) – это целая отдельная наука. Существует огромное количество так называемых «канонов» толкования законов, многие из них с красивыми латинскими названиями, на которые ссылаются суды в качестве основания придания нормам НПА того или иного смысла применительно к фактам данного дела. Все каноны выработаны самими судами, а не установлены каким-либо писаным законом.
Впрочем, к этим канонам, кажется, не стоит относиться слишком всерьез. Американский правовед Карл Ллевеллин в своей классической и довольно ехидной статье от 1950 года привел целую таблицу, свидетельствующую о том, что едва ли не на каждый канон есть канон с противоположным смыслом. Так, канону, требующему буквального толкования закона, противостоит канон, требующий учета судом целей принятия закона. Автор приходит к выводу о том, что выбор подходящего канона осуществляется на основании здравого смысла («чувства ситуации»), то есть на самом деле толкование закона осуществляется средствами, не сводящимися к формальному применению к тексту закона каких-либо канонов.
Plainly, to make any canon take hold in a particular instance, the construction contended for must be sold, essentially, by means other than the use of the canon: The good sense of the situation and a simple construction of the available language to achieve that sense, by tenable means, out of the statutory language.
Что касается коллизии законов, наиболее существенны два канона, считающиеся общепринятыми.
Один из них (Lex specialis derogat legi generali) утверждает приоритет специального закона над общим. Рациональное обоснование канона состоит в том, что, принимая специальный закон, законодатель стремится уточнить и при необходимости модифицировать нормы общего закона применительно к конкретным ситуациям.
Другой канон (Lex posterior derogat legi priori) утверждает приоритет более позднего закона над более ранним. Рациональное обоснование – законодатель, принимая более поздний закон, неявно отменяет конфликтующую с ним норму более раннего закона.
Но что делать, если речь идет о конфликте двух законов, один из которых специальный, а другой – поздний? С точки зрения формальной логики приоритет, по-видимому, должен иметь специальный закон (иначе правило о приоритете специальных законов вообще утрачивает область применимости).
В реальных, а не идеальных правовых системах на этот вопрос, по-видимому, нет однозначного ответа. Суды высказывались в том роде, что если поздний общий закон можно истолковать в смысле, допускающем продолжение применения раннего специального закона, то именно так его и надо толковать: специальный закон остается приоритетным (Generalia specialibus non derogant).
Now if anything be certain it is this, that where there are general words in a later Act capable of reasonable and sensible application without extending them to subjects specially dealt with by earlier legislation, you are not to hold that earlier legislation indirectly repealed, altered, or derogated from merely by force of such general words, without any evidence of a particular intention to do so.
The Vera Cruz (1884) 10 App Cas 59, 68 (House of Lords).
Однако эта формулировка, очевидно, означает также, что если поздний общий закон упомянутым образом истолковать невозможно, то приоритет имеет именно он, а ранний специальный закон не применяется. Проще говоря, суд разрешает конфликт по своему усмотрению на основании соображений здравого смысла.
1300. Implied repeal of particular enactment by general enactment.
It is difficult to imply a repeal where the earlier enactment is particular, and the later general. In such a case the maxim generalia specialibus non derogant (general things do not derogate from special things) applies. If Parliament has considered all the circumstances of, and made special provision for, a particular case, the presumption is that a subsequent enactment of a purely general character would not have been intended to interfere with that provision; and therefore, if such an enactment, although inconsistent in substance, is capable of reasonable and sensible application without extending to the case in question, it is prima facie to be construed as not so extending. The special provision stands as an exceptional proviso upon the general. If, however, it appears from a consideration of the general enactment in the light of admissible circumstances that Parliament’s true intention was to establish thereby a rule of universal application, then the special provision must give way to the general.
Halsbury’s Laws of England. Vol. 44(2).
Заметим, что ключевым соображением во всех случаях является желание суда проникнуть в предполагаемые намерения законодателя, дав конфликтующим законам наиболее логичное и непротиворечивое совокупное толкование.
Дело о прослушке. Новый общий закон не имеет приоритета над старым специальным законом
C & Ors, Re Judicial Review [2007] NIQB 101 (30 November 2007) (High Court of Northern Ireland).
Несколько человек были арестованы в Северной Ирландии по подозрению в терроризме. Они заподозрили, что их встречи с адвокатами, а также врачами, прослушиваются тюремным начальством. Они потребовали у начальства заверений, что такой прослушки не ведется, но то ответило: «Без комментариев». Тем самым подозрения превратились в уверенность. Заключенные обратились в суд.
Тюремное начальство полагало, что право прослушки у него есть. В 2000 году британский парламент принял закон (Regulation of Investigatory Powers Act 2000 – RIPA), содержащий весьма обширные полномочия разного рода спецслужб на подслушивание и подсматривание, в том числе на контроль общения в интернете. Между тем ранее действовавшее законодательство о полиции и тюрьмах не допускало прослушивания встреч предполагаемых преступников с их адвокатами и врачами (во всяком случае, без специальных разрешений). Кроме того, в том же 2000 году вступил в силу закон о правах человека (Human Rights Act 1998), имплементирующий в британское законодательство положения Европейской конвенции о правах человека. В частности, статья 8 Конвенции предусматривает право на уважение личной жизни.
Дело рассматривал Высокий Суд Северной Ирландии. Помимо прочего, адвокаты заключенных ссылались на то, что RIPA – это общий закон, который не отменяет действия положений старых специальных законов (generalia specialibus non derogant). По этому вопросу мнения судей разошлись.
Лорд главный судья Керр пришел к выводу, что парламент рассчитывал на то, что положения закона о прослушивании будут применяться и к общению заключенных с адвокатами. Иначе говоря, новый общий закон в данном случае имеет приоритет над старыми специальными.
Однако два других лорда-судьи сочли, что положения нового закона не означают, что парламент намеревался отменить профессиональные привилегии, предусмотренных ранними законами. Соответственно, приоритет имеет старый специальный закон.
[8] In Reg v Home Secretary, Ex p Leech [1994] 198 an appeal concerning censorship of correspondence between a prisoner and his solicitor, Steyn LJ said at 212;
«It will be a rare case in which it could be held that such a fundamental right was by necessary implication abolished or limited by statute. It will, we suggest, be an even rarer case in which it could be held that a statute authorised by necessary implication the abolition or limitation of so fundamental a right by subordinate legislation.»
When considering if RIPA provides one of these rare cases it has to be accepted that Part II of the Act is comprehensive in its terms. Conduct to which that Part applies is declared in the Act to be lawful for all purposes if an authorisation under it confers on that person an entitlement to engage in that conduct and his conduct is in accordance with the authorisation. The implication of this is that the authorisation will comply with the Convention and it is through the code that this is achieved. This is in favour of implying that situations subject to legal professional privilege are not excluded. The privilege is essential to the administration of justice and no provision is made in the Statute to protect it by requiring authority from an independent person before the exercise of the right may be impeded by covert surveillance. Having weighed up the competing arguments I consider that it is necessarily and properly to be implied that it was the intention of the legislature that this fundamental right should come within the scope of Part II of RIPA.
[27] The provisions of RIPA form part of a wider body of surveillance law. The Police Act 1997 contains express provisions that deal clearly with surveillance which interferes with legal professional privilege (see sections 97(1) and (2).) It contains more specific and clearer safeguards than RIPA does in relation to directed surveillance. The Surveillance Commissioner must be satisfied that there are reasonable grounds for believing that the surveillance is necessary for the purpose of preventing or detecting serious crime and that the action is proportionate. Since Parliament in the 1997 Act though not in the RIPA 2000 has laid down express, clear and limited powers with concomitant duties in the context of surveillance which impact on legal professional privilege I conclude that the more generalised provisions of RIPA 2000 cannot have been intended to interfere with legal professional privilege in a wider context.
Между тем все судьи сошлись на том, что имело место нарушение положений Европейской конвенции, имплементированной в британское законодательство.
[80] In the absence of an enhanced authorising regime, monitoring of confidential lawyer/client or doctor/patient consultations cannot be justified under article 8 (2). Because the assurances sought were refused, private consultations such as the applicants were entitled to under article 8 did not take place. I would therefore grant declarations that the monitoring of consultations of each of the applicants’ legal or medical consultations would be unlawful and that the refusal of the respondents to give the assurances that no such monitoring would take place constituted a violation of the applicants’ article 8 rights.
В результате дело было разрешено в пользу заключенных: действия тюремного начальства, не дающего им встретиться с адвокатами или врачами без риска прослушивания, были признаны незаконными. При этом вопрос о приоритете того или иного закона судьи решали не столько на основании формальной дихотомиии «поздний-ранний» или «общий-специальный», сколько на основании попытки по существу разобраться в намерениях законодателя (откуда и разброс во мнениях), да еще и с учетом конвенциональных прав заключенных.
Россия. Проблема кодексов
По-видимому, упомянутые выше правила разрешения коллизий законов, являющиеся, по сути, просто соображениями здравого смысла, смело можно рекомендовать к применению и в России. И они действительно находят применение в судебной практике.
Однако у нас дело осложняется еще одним обстоятельством: некоторые федеральные законы (прежде всего кодексы), не обладая каким-либо специальным статусом по Конституции, самочинно провозглашают свой приоритет над другими федеральными законами. К числу таких самопровозглашенных лидеров, которые равнее всех других федеральных законов, относится и Гражданский кодекс.
Нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать настоящему Кодексу.
Абз. 2 п. 2 ст. 3 ГК РФ.
(Стоит отметить, что в некоторых, но далеко не во всех, статьях ГК сделана оговорка «если иное не установлено законом». Соответственно, лишь в этих случаях ГК согласен признать приоритет над собой специального закона.)
Возникает вопрос, как судам относиться к этому смелому заявлению? Как к пустой браваде авторов ГК, не имеющей правового значения? Как к доброму совету, адресованному законодателю в отношении законов, принимаемых в будущем? Как к воле федерального законодателя, подлежащей безусловному исполнению? Скажем, путем признания недействующими положений других законов, противоречащих ГК? Или как к коллизионной норме, подлежащей применению в конкретных делах? А, может быть, как к пожеланию законодателя, вополощаемому по мере возможности и на усмотрение суда?
Дело о банке-банкроте. Специальный закон имеет приоритет над ГК
Вот, например, ГК безоговорочно устанавливает, что банк обязан выдать вкладчику сумму вклада «по первому требованию» (ст. 837). Между тем законодательство о банкротстве устанавливает возможность введения Банком России моратория на удовлетворение требований кредиторов в случае несостоятельности банка. Налицо конфликт норм. Какая из них подлежит применению?
Здравый смысл подсказывает, что вторая, как норма специального закона. Однако из правила о приоритете норм ГК вытекает, по-видимому, противоположный вывод. Что же делать суду в случае спора?
Такой спор действительно возник (2000 г.): вкладчица потребовала у банка («СБС-Агро»), находящегося под мораторием, вернуть ее вклад на основании нормы ГК. Поставленный в тупик этой коллизией, суд общей юрисдикции попытался переложить решение проблемы на Конституционный Суд, попросив его проверить конституционность закона о банкротстве.
КС, однако, отказался рассматривать дело, сообщив, что права вкладчиков Конституцией «непосредственно не регулируются», и предложил суду самому разбираться с конфликтом норм «в процессе правоприменения». КС, впрочем, счел нужным намекнуть непонятливому суду, что по Конституции ни один федеральный закон не имеет приоритета над другими.
Определение Конституционного Суда РФ от 03.02.2000 N 22-О.
История умалчивает о том, какое решение принял суд первой инстанции. Однако, судя по тому, что законодательство о банкротстве сохраняет работоспособность, здравый смысл восторжествовал, и суды в этой ситуации предпочитают применять закон о банкротстве, невзирая на очевидный конфликт с нормой ГК и на заявление ГК о собственном приоритете.
Дело о второй подписи. ГК имеет приоритет над специальным законом
Другой пример. Действовавшее до недавнего времени допотопное законодательство о бухучете (принятое, впрочем, после первой части ГК, то есть являющееся по отношению к ней и более поздним, и специальным законом) требовало непременного наличия подписи главного бухгалтера на денежных документах под страхом недействительности соответствующих обязательств. Это требование находится в явном конфликте с положениями и вообще всей идеологией ГК, касающейся сделок юридических лиц. Что же делать суду в случае спора?
После 16 лет полной неопределенности в этом сверхактуальном вопросе, касающемся абсолютно всех участников оборота, Пленум ВАС счел нужным высказаться на данную тему – в своем постановлении о банковских гарантиях (2012 г.). Сославшись на норму о приоритете ГК над прочими федеральными законами, Пленум сообщил, что банковские гарантии без подписи главбуха не следует считать недействительными.
4. В соответствии с абзацем третьим пункта 3 статьи 7 Федерального закона от 21.11.1996 N 129-ФЗ «О бухгалтерском учете» (утрачивает силу с 01.01.2013) без подписи главного бухгалтера денежные и расчетные документы, финансовые и кредитные обязательства считаются недействительными и не должны приниматься к исполнению.
Вместе с тем судам следует учитывать, что в соответствии с пунктом 1 статьи 160 ГК РФ сделка в письменной форме должна быть совершена путем составления документа, выражающего ее содержание и подписанного лицом или лицами, совершающими сделку, или должным образом уполномоченными ими лицами. В соответствии со статьей 53 ГК РФ юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами.
Главный бухгалтер юридического лица не является органом юридического лица, следовательно, отсутствие подписи главного бухгалтера на документах, составленных юридическим лицом, не свидетельствует об отсутствии воли юридического лица на совершение соответствующей сделки.
В связи с изложенным отсутствие подписи главного бухгалтера юридического лица, выдавшего банковскую гарантию, не является основанием для признания гарантии недействительной (абзац второй пункта 2 статьи 3 ГК РФ).
Постановление Пленума ВАС РФ от 23.03.2012 N 14
Казалось бы, Пленум совершенно недвусмысленно высказался в пользу приоритета ГК над специальными законами. Однако мучительная неопределенность во многом сохраняется.
Не был ли этот тезис Пленума лишь оппортунистической уловкой, направленной на избежание применения дурацкой нормы устаревшего закона? Если был, то стоит ли придавать ему универсальное значение? А если не был, что теперь делать с нормами специальных законов, не являющимися дурацкими? С тем же законодательством о банкротстве? Подлежат ли применению его нормы, не соответствующие общим нормам ГК? Возникает также вопрос, насколько это постановление Пленума ВАС актуально для судов общей юрисдикции.
Несмотря на бесспорную значимость данной позиции ВАС, ее, по-видимому, нельзя принимать за истину в последней инстанции.
Дело об арестованных депутатах. УПК имеет приоритет над специальным законом
Нормы, утверждающие приоритет над другими законами, содержатся и в некоторых других федеральных законах, в том числе в УПК.
Статья 7. Законность при производстве по уголовному делу
1. Суд, прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель не вправе применять федеральный закон, противоречащий настоящему Кодексу.
2. Суд, установив в ходе производства по уголовному делу несоответствие федерального закона или иного нормативного правового акта настоящему Кодексу, принимает решение в соответствии с настоящим Кодексом.
Группа депутатов Госудумы оспорила это положение УПК в Конституционном Суде наряду с другими положениями УПК, в частности, тем, которое допускало применение домашнего ареста к депутату без согласия Думы. Теперь КС все же пришлось отвечать на вопрос о конституционности «самопровозглашенного приоритета» кодекса.
КС, исходя из своего понимания конституционных прав участников уголовного процесса, признал, что установление приоритета УПК над другими федеральными законами («обычными», т.е. не ФКЗ) допустимо (разумеется, лишь в рамках регулирования уголовного судопроизводства).
Постановление Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 N 13-П.
Однако и это постановление не разрешило всех проблем. Можно ли вывод КС распространить и на ГК, или он относится исключительно к УПК? И как теперь быть с нормами специальных законов, устанавливающих расширенные права некоторых участников судопроизводства? Что, например, с адвокатскими привилегиями?
Дело об обысканных адвокатах. Специальный закон имеет приоритет над УПК
Группа адвокатов оспорила в КС положение УПК о его приоритете над другими федеральными законами. На этот раз коллизия заключалась в следующем.
Закон об адвокатской деятельности и адвокатуре запрещает обыск в офисе адвоката без судебного решения. Между тем УПК подобного ограничения не содержит. Получается, правило, установленное законом об адвокатуре, не подлежит применению. Здравый смысл подсказывает, что вывод абсурдный, но именно он вытекает из правила о безусловном приоритете УПК.
Коллизия отнюдь не умозрительная, так как именно со ссылкой на УПК в офисе заявителей и был проведен обыск на основании постановления следователя, полагавшего, что в адвокатском бюро изготавливаются и хранятся поддельные документы.
КС разрешил дело в пользу адвокатов. Он отказался признать нормы УПК неконституционными, но определил, что положения УПК «в их конституционно-правовом истолковании» не допускают обыска в офисе адвоката без решения суда, упомянутого в законе об адвокатуре. КС обосновал свой вывод ссылкой на то, что из вышеупомянутого постановления 13-П якобы следует, что специальный закон может иметь приоритет над УПК (хотя вообще-то ничего подобного в том постановлении не говорилось).
Определение Конституционного Суда РФ от 08.11.2005 N 439-О.
Таким образом, КС в данном случае признал приоритет специального закона над кодексом. Но если приоритет УПК «может быть ограничен» приоритетом как специального, так и более позднего закона, действительно ли у УПК есть приоритет?
Похоже, из практики КС следует лишь тот вывод, что вопрос приоритета одного федерального закона над другим (не исключая и кодексов) решается по ситуации, при помощи не столько формальных правил, сколько здравого смысла, и с учетом конституционных интересов всех сторон.
Страховое право
Конфликт норм ГК и специального закона не является редким исключением, достойным упоминания лишь в качестве курьеза.
Так, Юрий Фогельсон указывает на «четыре нормы Закона о страховом деле, ограничивающие свободу договора, но противоречащие соответствующим нормам ГК РФ»: (1) положение об обязательности использования при заключении договора правил страхования; (2) недопустимость изменения положений правил по соглашению сторон; (3) запрет выплаты страховой премии иначе как деньгами (т.е. фактический запрет отступного, зачета, новации); (4) запрет страховой выплаты иначе как деньгами.
Фогельсон Ю.Б. Страховое право: теоретические основы и практика применения. М.: 2012. Глава 3, § 3.
(Там же см. обсуждение упоминавшихся выше актов КС.)
Автор, очевидно, симпатизирует идее приоритета норм ГК над специальным законодательством о страховании, но указывает на противоречивость правоприменительной практики по этому вопросу (так, регулирующий орган предпочитает применять специальные нормы, невзирая на нормы ГК, а некоторые суды, напротив, предпочитают ГК). Вопрос приоритета норм в этой области права, по-видимому, остается спорным.
Корпоративное право
В ходе реформы ГК образовалась большое число коллизий с действующим специальным законодательством, в том числе в области корпоративного права. Так, в Кодексе ЗАО и ОАО «переделаны» в непубличные и публичные АО, соответственно, а корпоративном законодательстве все осталось как было.
В данном случае законодатель позаботился о явном разрешении коллизии, указав в законе о внесении изменений в ГК, что старые законы применяются в части, не противоречащей ГК.
4. Впредь до приведения законодательных и иных нормативных правовых актов, действующих на территории Российской Федерации, в соответствие с положениями Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона) законодательные и иные нормативные правовые акты Российской Федерации, а также акты законодательства Союза ССР, действующие на территории Российской Федерации в пределах и в порядке, которые предусмотрены законодательством Российской Федерации, применяются постольку, поскольку они не противоречат положениям Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона).
Федеральный закон от 05.05.2014 N 99-ФЗ.
Эта формулировка, в буквальном ее прочтении, не ограничивается лишь положениями корпоративного законодательства, к которому относятся принятые поправки. Значит ли это, что законодатель провозглашает приоритет ГК вообще над всеми «старыми» специальными законами? Пожалуй, все-таки речь идет лишь о корпоративном законодательстве. Но значит ли этот тезис, что после «приведения в соответствие с ГК» специальные законы начинают применяться и в части, противоречащей общим положениям ГК (специальный закон обретает приоритет)? Вопросов больше, чем ответов.
Далее авторы закона перечисляют организационно-правовые формы юрлиц и сообщают, какие именно нормы ГК к ним теперь применяются. Это особых вопросов не вызывает.
Применительно к ЗАО установлено более сложное правило.
9. Со дня вступления в силу настоящего Федерального закона к закрытым акционерным обществам применяются нормы главы 4 Гражданского кодекса Российской Федерации (в редакции настоящего Федерального закона) об акционерных обществах. Положения Федерального закона от 26 декабря 1995 года N 208-ФЗ «Об акционерных обществах» о закрытых акционерных обществах применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов.
Правило сформулировано довольно туманно. Оно, строго говоря, никак не отвечает на вопрос о том, какая из двух норм (норма ГК или «положение о ЗАО» Закона об АО) применяется в случае коллизии. Возможно, мысль законодателя была в том, что до внесения изменения в устав применяется старое положение (вопреки новой норме ГК), ведь иначе необходимости в последней фразе абзаца вообще не было бы. С другой стороны, возможно, речь о том, что до изменения устава к обществу применяются «положения о ЗАО» закона об АО (в части, не противоречащей ГК), а после этого начинают применяться «положения о непубличных обществах» Закона об АО (которые к тому времени могут в нем появиться).
Эксперты практически единодушно предпочитают второй вариант толкования.
2. Согласно п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ положения Федерального закона от 26.12.1995 № 208-ФЗ «Об акционерных обществах», касающиеся закрытых акционерных обществ, применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов. Той же нормой предусмотрено, что со дня вступления в силу Закона № 99-ФЗ к закрытым акционерным обществам применяются нормы главы 4 ГК РФ в редакции этого Закона. Из содержания п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ не следует, что до первого изменения уставов ЗАО к таким организациям не применяются положения главы 4 ГК РФ (в том числе пп. 2 п. 3 ст. 67.1 ГК РФ). Напротив, именно положения Закона об АО с 1 сентября 2014 года применяются к закрытым акционерным обществам лишь в части, не противоречащей новой редакции ГК РФ (п. 4 ст. 3 Закона № 99-ФЗ). Указание же в п. 9 ст. 3 Закона № 99-ФЗ на то, что положения Закона об АО, касающиеся закрытых акционерных обществ, применяются к таким обществам впредь до первого изменения их уставов, как нам представляется, следует понимать не в том смысле, что с момента приведения устава ЗАО в соответствие с новой редакцией ГК РФ к этому обществу не должен применяться Закон об АО, а в том смысле, что после такого изменения устава соответствующее общество не будет именоваться ЗАО, в связи с чем положения Закона об АО будут применяться к тому же юридическому лицу уже как к непубличному или публичному обществу.
Михайлова Наталья, Александров Алексей, эксперты службы Правового консалтинга ГАРАНТ
Если так, то к ЗАО применяются новшества, введенные ГК, включая требование удостоверения решений общего собрания (нотариусом или регистратором). По мнению многих экспертов, но вопреки разъяснениям Банка России, такое удостоверение требуется даже в случае общества с одним участником.
В связи с непродолжительным периодом, который истек с момента вступления в силу Закона № 99-ФЗ, практика применения ст. 67.1 ГК РФ еще не сформирована. Ни Федеральная нотариальная палата, ни Банк России не являются органами, уполномоченными разъяснять положения ГК РФ. Помимо уже приведенных оснований, существуют и иные возражения по существу упомянутых выше разъяснений, касающихся применения ст. 67.1 ГК РФ (смотрите, например, письмо Ассоциации российских банков от 02.10.2014 № А-02/5-605). Поэтому, как нам представляется, до формирования единообразной практики применения положений этой статьи следует исходить из того, что предусмотренные пп. 2 п. 3 этой нормы правила распространяются и на решения, принимаемые единственным акционером непубличного общества (в том числе ЗАО, устав которого не приведен в соответствие с положениями ГК РФ в редакции Закона № 99-ФЗ). Косвенно такой подход обосновывается и тем, что из пояснительной записки к проекту федерального закона № 47538-6 (результатом принятия которого и стали рассматриваемые изменения в ГК РФ) следует, что целью введения предусмотренного указанной нормой правила является не только исключение споров между участниками собрания, но и, в частности, обеспечение достоверности даты принятия решения, его содержания, состава лиц, ответственных за достоверность содержащихся в протоколе сведений.
Заметим, что эксперты обосновывают свою позицию при толковании положений закона ссылкой на цели принятия нормы.
Ипотека
В 2014 году положения ГК о залоге были существенно пересмотрены (см. замечательную статью Романа Бевзенко на эту тему). Между тем старый Закон об ипотеке остался в том же виде, что и раньше. В самом ГК содержится правило, устанавливающее в данном случае приоритет специального закона.
К залогу недвижимого имущества (ипотеке) применяются правила настоящего Кодекса о вещных правах, а в части, не урегулированной указанными правилами и законом об ипотеке, общие положения о залоге.
Это создало несколько парадоксальную ситуацию. Дело в том, что в Законе об ипотеке содержится целый ряд норм, в свое время просто переписанных со старой редакции ГК. Значит ли это, что они теперь подлежат применению как специальные нормы, имеющие приоритет по отношению к исправленным нормам ГК? Такой результат выглядит довольно странно.
Для разрешения проблемы Роман Бевзенко предлагает игнорировать норму ГК о приоритете специального закона (об ипотеке), а взамен воспользоваться неписаным правилом о приоритете более позднего закона (т.е. ГК).
Мне представляется, что коллизию норм ГК РФ и федерального закона об ипотеке надо решать на основе другого правила разрешения конфликта законов (который, кстати, ничем не «слабее» уже упомянутого принципа lex specialis): lex posterior derogat priori. Нормы § 3 гл. 23 ГК РФ, как более поздний закон, должны считаться имеющими большую силу, чем соответствующие правила федерального закона об ипотеке. В этом случае новые, более «продвинутые», более «прокредиторские» правила данного параграфа будут превалировать над нормами федерального закона об ипотеке. По всей видимости, впредь до принятия новой редакции федерального закона об ипотеке эта коллизия должна разрешаться именно таким образом.
Р.С. Бевзенко. Битва за залог: Третий этап реформы залогового права России // Вестник гражданского права. 2015. № 2. С. 8-50, 19.
Таким образом, коллизия опять разрешается, по сути, не на основании каких-либо предустановленных правил, а на основании неформальных соображений, в данном случае об относительной «продвинутости» тех или иных норм.
Выводы
Пожалуй, основной вывод (пусть даже кому-то он покажется циничным) состоит в том, что ни к каким правилам разрешения коллизий законов равного ранга не стоит относиться с религиозным пиететом. Это относится и к неписаным канонам толкования, и к кодифицированным правилам. Как бы императивно не выглядело такие правило, и суды, и правоведы с необычайной легкостью отбрасывают его и заменяют на какое-нибудь другое, не менее солидно выглядящее правило, когда это необходимо для достижения желаемого ими результата.
И это, наверное, правильно. Ведь сама проблема коллизии норм возникает прежде всего из-за того, что реальный законодатель не в состоянии уследить за всеми потенциальными конфликтами принимаемых им законов и установить четкую и недвусмысленную иерархию всех существующих правовых норм. Особенно это верно в случае, когда некоторые законы толком не продумываются и имеют катастрофические недостатки в юридической технике. Судам волей-неволей приходится устранять огрехи законодателя и привносить порядок в законодательный хаос. Понятно, что это невозможно сделать на основании каких-либо предустановленных правил.
Таким образом, как и другие каноны толкования нормативных текстов, правила разрешения коллизий законов являются не более чем подспорьем для анализа проблемы. На самом деле решения принимаются на основании соображений, с трудом формализуемых: избежание абсурдных результатов, поддержание единства права, конституционные интересы участников правоотношений, «продвинутость» тех или иных норм и т.д. А уж когда выводы сделаны, не составляет труда подобрать и подходящий для их достижения канон толкования.
В связи с этим и норма ГК о его приоритете над другими законами представляется не более чем добрым советом как законодателям, так и судьям. Судьи, как явствует из обсуждавшихся примеров, при разрешении споров применяют это правило по мере возможности и с учетом всех привходящих обстоятельств.