Что послужило причиной расставания настеньки с жильцом
Что послужило причиной расставания настеньки с жильцом
ФЁДОР МИХАЙЛОВИЧ ДОСТОЕВСКИЙ
(1821 – 1881)
Уроки литературы в 9 классе[1]
В пособии представлены уроки чтения, обсуждения и анализа текста, внеклассного чтения и развития речи, текущего и итогового контроля, способствующих активизации самостоятельной мыслительной деятельности учащихся на уроке и дома. Основа большинства уроков — групповая исследовательская работа.
УРОК 68
Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ.
«БЕЛЫЕ НОЧИ»: ОБРАЗ НАСТЕНЬКИ
Основное содержание урока
Роль истории Настеньки. Содержание и смысл «сентиментальности» в понимании автора. Развитие понятия о повести и психологизме литературы.
Основные виды деятельности.
Выразительное чтение. Составление лексических и историко-культурных комментариев. Участие в коллективном диалоге. Обсуждение иллюстраций. Работа со словарём литературоведческих терминов. Подбор примеров, иллюстрирующих понятия повесть, психологизм литературы.
I. Роль истории Настеньки
Групповая работа
(по тексту повести, прочитанному самостоятельно):
Группа 1. «Ночь вторая».
Прочитайте по ролям фрагмент «Ночи второй» с начала до слов «Ну, вот, Настенька, слушайте-ка, какая тут выходит смешная история…».
Почему мечтатель считает себя похожим на черепаху?
Дайте историко-культурный комментарий к словам мечтателя:
«…О чём он мечтает? К чему это спрашивать! да обо всём. об роли поэта, сначала непризнанного, а потом увенчанного; о дружбе с Гофманом; Варфоломеевская ночь, Диана Вернон, геройская роль при взятии Казани Иваном Васильевичем, Клара Мовбрай, Евфия Денс, собор прелатов и Гус перед ними, восстание мертвецов в „Роберте“ (помните музыку? кладбищем пахнет!), Минна и Бренда, сражение при Березине, чтение поэмы у графини В–й-Д–й, Дантон, Клеопатра e i suoi amanti [и её любовники (итал.)], домик в Коломне».
Почему мечтатель рассказал о своей жизни именно Настеньке:
• был одинок и готов открыться первому встречному;
• хотел показать ей богатство своего внутреннего мира;
• почувствовал в Настеньке родственную душу, оценил её доброту, чистоту её помыслов;
• по другой причине?
Чем мечтательность Настеньки отличается от размышлений мечтателя?
Группа 2. «История Настеньки».
Прочитайте по ролям фрагмент «Истории Настеньки» с начала до слов «…как бы выйти за китайского принца».
Как повлияло на Настеньку чтение книг?
Дайте историко-культурный комментарий к словам: Вальтер Скотт, «Ивангое», «Севильский цирюльник», Розина.
Задание 2 из раздела учебника «Развиваем дар слова».
Что чувствовала Настенька, решившись бежать с жильцом?
Какими способами автор описывает её состояние?
Можно ли сравнить её поступок с действиями героинь прочитанных ею романов?
Почему Настенька рассказала мечтателю свою историю:
• устала от одиночества;
• увидела в мечтателе доброго друга и ждала от него совета;
• не могла больше скрывать своей любви к жильцу;
• не понимала чувств мечтателя, а думала только о себе;
• по другой причине?
Обоснуйте свой ответ.
Группа 3. «Ночь третья».
Прочитайте начало «Ночи третьей» до слов «…чувство не разбивается, а сосредоточивается. ».
Как петербургский пейзаж передаёт состояние мечтателя?
Докажите, что он тонкий психолог и хорошо понимает состояние Настеньки.
Прочитайте по ролям фрагмент «Ночи третьей» со слов «Знаете ли, отчего я так рада. » до слов «…коли есть хоть тень оправдания».
Дайте лексические комментарии к словам и выражениям: в её словах было столько неги, принимал всё за чистую монету, исполнил все ваши комиссии, скрепя сердце, досадный диссонанс.
Задание 1 из раздела учебника «Развиваем дар слова».
Почему Настенька не замечала любви мечтателя:
• мечтатель был очень сдержан;
• любила другого и думала только о себе;
• боялась, что жилец не вернётся, и держала мечтателя «про запас»;
• по другой причине?
Кому автор больше сочувствует: мечтателю или Настеньке? Обоснуйте свой выбор.
Группа 4. «Ночь четвёртая».
*Какие литературные ассоциации вызывают у читателя следующие слова и выражения: письмо; пришла к нему в первый раз сама; я утоплюсь; вы бы не бросили ей в глаза бесстыдной насмешки над её слабым, глупым сердцем; вы бы никогда не узнали, что я вас люблю; хотя я ещё и люблю его (не хочу вас обманывать); мы были как дети.
Найдите в размышлениях Настеньки о своей любви общность с Татьяной Лариной и бедной Лизой.
Прочитайте по ролям сцену объяснения со слов «Настенька! — закричал я наконец…» до слов «Ох, Настенька, Настенька! что вы со мной сделали. ».
Чем можно объяснить перемены в настроении и словах Настеньки:
• её непостоянством;
• она не умеет любить, а думает только о себе и своих чувствах;
• она ещё ребёнок, ещё не «доросла» до любви и за любовь принимает первую влюблённость;
• она хочет отблагодарить мечтателя любовью за любовь;
• другой причиной?
Какие оправдания находит Настенька своему чувству и поступкам?
Как это её характеризует?
Как изменяется внутренний мир героини после объяснения мечтателя?
Что в сцене объяснения напоминает черты сентиментализма?
Чем можно объяснить уход Настеньки с жильцом:
• она живёт чувствами, а не разумом;
• она цельная натура, отличающаяся постоянством чувств и убеждений;
• она по-настоящему любит жильца; • другой причиной?
II. Практическая работа.
Составление плана характеристики героини (см. урок 54) и заполнение цитатной таблицы «Средства создания образа Настеньки» (см. план в уроке 67).
Заполнение таблицы может быть завершено дома.
III. Содержание и смысл «сентиментальности» в понимании автора
Обобщающая беседа:
Как характеризует героев глава «Утро»?
Какую роль играют в финале повести детали пейзажа и интерьера?
IV. Сообщение учащегося на тему «Образ города в повести „Белые ночи“».
Чем мечтатель и Настенька близки героям сентиментальных романов и чем от них отличаются?
Каким новым содержанием наполняет Достоевский понятие сентиментальность?
Литературовед Э. М. Жилякова пишет, что мечтатель понимает счастье как «идеал братства и сострадания, всеобщего равенства и любви». Приведите из повести примеры, подтверждающие эту мысль.
Можно ли доказать, что герои повести — это герои реалистического произведения. Обоснуйте свой ответ.
V. Развитие понятия о повести и психологизме литературы
Работа со словарём литературоведческих терминов:
— Вспомните или найдите в словаре литературоведческих терминов определение понятий повесть, роман, сентиментализм, реализм.
— Почему «Белые ночи», являющиеся по жанровым признакам повестью, писатель называет сентиментальным романом?
— Докажите, что в повести «Белые ночи» можно обнаружить черты сентиментализма, романтизма и реализма одновременно.
— Выясните по словарю смысловое наполнение понятия психологизм.
Психологи́зм — (от греч. psyche — душа и logos — понятие, слово) — способ изображения душевной жизни человека в художественном произведении: воссоздание внутренней жизни персонажа, ее динамики, смены душевных состояний, анализ свойств личности героя.
П. может быть явным — открытым (непосредственное воспроизведение внутренней речи героя или образов, возникающих в его воображении, сознании, памяти, например, » диалектика души » в произведениях Л. Н. Толстого, В. В. Набокова) и неявным — скрытым, уведенным в «подтекст» (например, «тайная психология» в романах И.С. Тургенева, где внутреннее состояние персонажей раскрывается благодаря выразительным жестам, особенностям речи, мимики, то есть разнообразным внешним проявлениям психики).
— Открытый или скрытый психологизм проявился в повести «Белые ночи» сильнее? Обоснуйте свою позицию, приведите примеры.
— Заполните цитатную таблицу «Открытый и скрытый психологизм повести „Белые ночи“»:
«Белые ночи». Иллюстрация И. Глазунова |
История Настеньки является одним из важных эпизодов в повести «Белые ночи» Достоевского. Из истории Настеньки мы узнаем о ее нелегкой жизни с бабушкой и о ее возлюбленном, который год назад уехал из Петербурге.
История Настеньки из повести «Белые ночи» (эпизод, отрывок, фрагмент из текста)
– Половину истории вы уже знаете, то есть вы знаете, что у меня есть старая бабушка…
– Если другая половина так же недолга, как и эта… – перебил было я, засмеявшись.
– Молчите и слушайте. Прежде всего уговор: не перебивать меня, а не то я, пожалуй, собьюсь. Ну, слушайте же смирно.
Тут Настенька остановилась и начала хохотать. Я засмеялся вместе с нею. Она тотчас же перестала.
– Послушайте, вы не смейтесь над бабушкой. Это я смеюсь, оттого что смешно… Что же делать, когда бабушка, право, такая, а только я ее все‑таки немножко люблю. Ну, да тогда и досталось мне: тотчас меня опять посадили на место и уж ни‑ни, шевельнуться было нельзя.
Ну‑с, я вам еще позабыла сказать, что у нас, то есть у бабушки, свой дом, то есть маленький домик, всего три окна, совсем деревянный и такой же старый, как бабушка; а наверху мезонин; вот и переехал к нам в мезонин новый жилец…
– Стало быть, был и старый жилец? – заметил я мимоходом.
– Уж конечно, был, – отвечала Настенька, – и который умел молчать лучше вас. Правда, уж он едва языком ворочал. Это был старичок, сухой, немой, слепой, хромой, так что наконец ему стало нельзя жить на свете, он и умер; а затем и понадобился новый жилец, потому что нам без жильца жить нельзя: это с бабушкиным пенсионом почти весь наш доход. Новый жилец, как нарочно, был молодой человек, не здешний, заезжий. Так как он не торговался, то бабушка и пустила его, а потом и спрашивает: «Что, Настенька, наш жилец молодой или нет?» Я солгать не хотела: «Так, говорю, бабушка, не то чтоб совсем молодой, а так, не старик». – «Ну, и приятной наружности?» – спрашивает бабушка.
Я опять лгать не хочу. «Да, приятной, говорю, наружности, бабушка!» А бабушка говорит: «Ах! наказанье, наказанье! Я это, внучка, тебе для того говорю, чтоб ты на него не засматривалась. Экой век какой! поди, такой мелкий жилец, а ведь тоже приятной наружности: не то в старину!»
А бабушке все бы в старину! И моложе‑то она была в старину, и солнце‑то было в старину теплее, и сливки в старину не так скоро кисли, – все в старину! Вот я сижу и молчу, а про себя думаю: что же это бабушка сама меня надоумливает, спрашивает, хорош ли, молод ли жилец? Да только так, только подумала, и тут же стала опять петли считать, чулок вязать, а потом совсем позабыла.
Вот раз поутру к нам и приходит жилец, спросить о том, что ему комнату обещали обоями оклеить. Слово за слово, бабушка же болтлива, и говорит: «Сходи, Настенька, ко мне в спальню, принеси счеты». Я тотчас же вскочила, вся, не знаю отчего, покраснела, да и позабыла, что сижу пришпиленная; нет чтоб тихонько отшпилить, чтоб жилец не видал, – рванулась так, что бабушкино кресло поехало. Как я увидела, что жилец все теперь узнал про меня, покраснела, стала на месте как вкопанная, да вдруг и заплакала, – так стыдно и горько стало в эту минуту, что хоть на свет не глядеть! Бабушка кричит: «Что ж ты стоишь?» – а я еще пуще… Жилец как увидел, что мне его стыдно стало, откланялся и тотчас ушел!
С тех пор я, чуть шум в сенях, как мертвая. Вот, думаю, жилец идет, да потихоньку на всякий случай и отшпилю булавку. Только все был не он, не приходил. Прошло две недели; жилец и присылает сказать с Феклой, что у него книг много французских и что всё хорошие книги, так что можно читать; так не хочет ли бабушка, чтоб я их ей почитала, чтоб не было скучно? Бабушка согласилась с благодарностью, только все спрашивала, нравственные книги или нет, потому что если книги безнравственные, так тебе, говорит, Настенька, читать никак нельзя, ты дурному научишься.
– А чему ж научусь, бабушка? Что там написано?
– А! – говорит, – описано в них, как молодые люди соблазняют благонравных девиц, как они, под предлогом того, что хотят их взять за себя, увозят их из дому родительского, как потом оставляют этих несчастных девиц на волю судьбы, и они погибают самым плачевным образом. Я, – говорит бабушка, – много таких книжек читала, и все, говорит, так прекрасно описано, что ночь сидишь, тихонько читаешь. Так ты, – говорит, – Настенька, смотри их не прочти. Каких это, – говорит, – он книг прислал?
– А все Вальтера Скотта романы, бабушка.
– Вальтера Скотта романы! А полно, нет ли тут каких‑нибудь шашней? Посмотри‑ка, не положил ли он в них какой‑нибудь любовной записочки?
– Нет, – говорю, – бабушка, нет записки.
– Да ты под переплетом посмотри; они иногда в переплет запихают, разбойники.
– Нет, бабушка, и под переплетом нет ничего.
Вот мы и начали читать Вальтера Скотта и в какой‑нибудь месяц почти половину прочли. Потом он еще и еще присылал, Пушкина присылал, так что наконец я без книг и быть не могла и перестала думать, как бы выйти за китайского принца.
Так было дело, когда один раз мне случилось повстречаться с нашим жильцом на лестнице. Бабушка за чем‑то послала меня. Он остановился, я покраснела, и он покраснел; однако засмеялся, поздоровался, о бабушкином здоровье спросил и говорит: «Что, вы книги прочли?» Я отвечала: «Прочла». – «Что же, говорит, вам больше понравилось?» Я и говорю: «Ивангое» да Пушкин больше всех понравились». На этот раз тем и кончилось.
Через неделю я ему опять попалась на лестнице. В этот раз бабушка не посылала, а мне самой надо было зачем‑то. Был третий час, а жилец в это время домой приходил. «Здравствуйте!» – говорит. Я ему: «Здравствуйте!»
– А что, – говорит, – вам не скучно целый день сидеть вместе с бабушкой?
Как он это у меня спросил, я, уж не знаю отчего, покраснела, застыдилась, и опять мне стало обидно, видно оттого, что уж другие про это дело расспрашивать стали. Я уж было хотела не отвечать и уйти, да сил не было.
– Послушайте, – говорит, – вы добрая девушка! Извините, что я с вами так говорю, но, уверяю вас, я вам лучше бабушки вашей желаю добра. У вас подруг нет никаких, к которым бы можно было в гости пойти?
Я говорю, что никаких, что была одна, Машенька, да и та в Псков уехала.
– Послушайте, – говорит, – хотите со мною в театр поехать?
– В театр? как же бабушка‑то?
– Да вы, – говорит, – тихонько от бабушки…
– Нет, – говорю, – я бабушку обманывать не хочу. Прощайте‑с!
– Ну, прощайте, – говорит, а сам ничего не сказал.
Только после обеда и приходит он к нам; сел, долго говорил с бабушкой, расспрашивал, что она выезжает ли куда‑нибудь, есть ли знакомые – да вдруг и говорит: «А сегодня я было ложу взял в оперу; „Севильского цирюльника“ дают; знакомые ехать хотели, да потом отказались, у меня и остался билет на руках».
– «Севильского цирюльника»! – закричала бабушка, – да это тот самый цирюльник, которого в старину давали?
– Да, – говорит, – это тот самый цирюльник, – да и взглянул на меня. А я уж все поняла, покраснела, и у меня сердце от ожидания запрыгало!
– Да как же, – говорит бабушка, – как не знать! Я сама в старину на домашнем театре Розину играла!
– Так не хотите ли ехать сегодня? – сказал жилец. – У меня билет пропадает же даром.
– Да, пожалуй, поедем, – говорит бабушка, – отчего ж не поехать? А вот у меня Настенька в театре никогда не была.
Боже мой, какая радость! Тотчас же мы собрались, снарядились и поехали. Бабушка хоть и слепа, а все‑таки ей хотелось музыку слушать, да, кроме того, она старушка добрая: больше меня потешить хотела, сами‑то мы никогда бы не собрались. Уж какое было впечатление от «Севильского цирюльника», я вам не скажу, только во весь этот вечер жилец наш так хорошо смотрел на меня, так хорошо говорил, что я тотчас увидела, что он меня хотел испытать поутру, предложив, чтоб я одна с ним поехала. Ну, радость какая! Спать я легла такая гордая, такая веселая, так сердце билось, что сделалась маленькая лихорадка, и я всю ночь бредила о «Севильском цирюльнике».
Я думала, что после этого он все будет заходить чаще и чаще, – не тут‑то было. Он почти совсем перестал. Так, один раз в месяц, бывало, зайдет, и то только с тем, чтоб в театр пригласить. Раза два мы опять потом съездили. Только уж этим я была совсем недовольна. Я видела, что ему просто жалко было меня за то, что я у бабушки в таком загоне, а больше‑то и ничего. Дальше и дальше, и нашло на меня: и сидеть‑то я не сижу, и читать‑то я не читаю, и работать не работаю, иногда смеюсь и бабушке что‑нибудь назло делаю, другой раз просто плачу. Наконец, я похудела и чуть было не стала больна. Оперный сезон прошел, и жилец к нам совсем перестал заходить; когда же мы встречались – все на той же лестнице, разумеется, – он так молча поклонится, так серьезно, как будто и говорить не хочет, и уж сойдет совсем на крыльцо, а я все еще стою на половине лестницы, красная, как вишня, потому что у меня вся кровь начала бросаться в голову, когда я с ним повстречаюсь.
Теперь сейчас и конец. Ровно год тому, в мае месяце, жилец к нам приходит и говорит бабушке, что он выхлопотал здесь совсем свое дело и что должно ему опять уехать на год в Москву. Я как услышала, побледнела и упала на стул, как мертвая. Бабушка ничего не заметила, а он, объявив, что уезжает от нас, откланялся нам и ушел.
Что мне делать? Я думала‑думала, тосковала‑тосковала, да наконец и решилась. Завтра ему уезжать, а я порешила, что все кончу вечером, когда бабушка уйдет спать. Так и случилось. Я навязала в узелок все, что было платьев, сколько нужно белья, и с узелком в руках, ни жива ни мертва, пошла в мезонин к нашему жильцу. Думаю, я шла целый час по лестнице. Когда же отворила к нему дверь, он так и вскрикнул, на меня глядя. Он думал, что я привидение, и бросился мне воды подать, потому что я едва стояла на ногах. Сердце так билось, что в голове больно было, и разум мой помутился. Когда же я очнулась, то начала прямо тем, что положила свой узелок к нему на постель, сама села подле, закрылась руками и заплакала в три ручья. Он, кажется, мигом все понял и стоял передо мной бледный и так грустно глядел на меня, что во мне сердце надорвало.
– Послушайте, – начал он, – послушайте, Настенька, я ничего не могу; я человек бедный; у меня покамест нет ничего, даже места порядочного; как же мы будем жить, если б я и женился на вас?
Мы долго говорили, но я наконец пришла в исступление, сказала, что не могу жить у бабушки, что убегу от нее, что не хочу, чтоб меня булавкой пришпиливали, и что я, как он хочет, поеду с ним в Москву, потому что без него жить не могу. И стыд, и любовь, и гордость – все разом говорило во мне, и я чуть не в судорогах упала на постель. Я так боялась отказа!
Он несколько минут сидел молча, потом встал, подошел ко мне и взял меня за руку.
– Послушайте, моя добрая, моя милая Настенька! – начал он тоже сквозь слезы, – послушайте. Клянусь вам, что если когда‑нибудь я буду в состоянии жениться, то непременно вы составите мое счастие; уверяю, теперь только одни вы можете составить мое счастие. Слушайте: я еду в Москву и пробуду там ровно год. Я надеюсь устроить дела свои. Когда ворочусь, и если вы меня не разлюбите, клянусь вам, мы будем счастливы. Теперь же невозможно, я не могу, я не вправе хоть что‑нибудь обещать. Но повторяю, если через год это не сделается, то хоть когда‑нибудь непременно будет; разумеется – в том случае, если вы не предпочтете мне другого, потому что связывать вас каким‑нибудь словом я не могу и не смею.
Вот что он сказал мне и назавтра уехал. Положено было сообща бабушке не говорить об этом ни слова. Так он захотел. Ну, вот теперь почти и кончена вся моя история. Прошел ровно год. Он приехал, он уж здесь целые три дня и, и…
– И что же? – закричал я в нетерпении услышать конец.
– И до сих пор не являлся! – отвечала Настенька, как будто собираясь с силами, – ни слуху ни духу…
Тут она остановилась, помолчала немного, опустила голову и вдруг, закрывшись руками, зарыдала так, что во мне сердце перевернулось от этих рыданий.
Я никак не ожидал подобной развязки.
– Настенька! – начал я робким и вкрадчивым голосом, – Настенька! ради бога, не плачьте! Почему вы знаете? может быть, его еще нет…
– Здесь, здесь! – подхватила Настенька. – Он здесь, я это знаю. У нас было условие, тогда еще, в тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали все, что я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулять, именно на эту набережную. Было десять часов; мы сидели на этой скамейке; я уже не плакала, мне было сладко слушать то, что он говорил… Он сказал, что тотчас же по приезде придет к нам, и если я не откажусь от него, то мы скажем обо всем бабушке. Теперь он приехал, я это знаю, и его нет, нет!
И она снова ударилась в слезы.
– Боже мой! Да разве никак нельзя помочь горю? – закричал я, вскочив со скамейки в совершенном отчаянии. – Скажите, Настенька, нельзя ли будет хоть мне сходить к нему.
– Разве это возможно? – сказала она, вдруг подняв голову.
– Нет, разумеется, нет! – заметил я, спохватившись. – А вот что: напишите письмо.
– Нет, это невозможно, это нельзя! – отвечала она решительно, но уже потупив голову и не смотря на меня.
– Как нельзя? отчего ж нельзя? – продолжал я, ухватившись за свою идею. – Но, знаете, Настенька, какое письмо! Письмо письму рознь и… Ах, Настенька, это так! Вверьтесь мне, вверьтесь! Я вам не дам дурного совета. Все это можно устроить. Вы же начали первый шаг – отчего же теперь…
– Нельзя, нельзя! Тогда я как будто навязываюсь…
– Ах, добренькая моя Настенька! – перебил я, не скрывая улыбки, – нет же, нет; вы, наконец, вправе, потому что он вам обещал. Да и по всему я вижу, что он человек деликатный, что он поступил хорошо, – продолжал я, все более и более восторгаясь от логичности собственных доводов и убеждений, – он как поступил? Он себя связал обещанием. Он сказал, что ни на ком не женится, кроме вас, если только женится; вам же он оставил полную свободу хоть сейчас от него отказаться… В таком случае вы можете сделать первый шаг, вы имеете право, вы имеете перед ним преимущество, хотя бы, например, если б захотели развязать его от данного слова…
– Послушайте, вы как бы написали?
– Я бы вот как написал: «Милостивый государь…»
– Это так непременно нужно – милостивый государь?
– Непременно! Впрочем, отчего ж? я думаю…
Извините, что я…» Впрочем, нет, не нужно никаких извинений! Тут самый факт все оправдывает, пишите просто:
«Я пишу к вам. Простите мне мое нетерпение; но я целый год была счастлива надеждой; виновата ли я, что не могу теперь вынести и дня сомнения? Теперь, когда уже вы приехали, может быть, вы уже изменили свои намерения. Тогда это письмо скажет вам, что я не ропщу и не обвиняю вас. Я не обвиняю вас за то, что не властна над вашим сердцем; такова уж судьба моя!
Вы благородный человек. Вы не улыбнетесь и не подосадуете на мои нетерпеливые строки. Вспомните, что их пишет бедная девушка, что она одна, что некому ни научить ее, ни посоветовать ей и что она никогда не умела сама совладеть с своим сердцем. Но простите меня, что в мою душу хотя на один миг закралось сомнение. Вы неспособны даже и мысленно обидеть ту, которая вас так любила и любит».
– Да, да! это точно так, как я думала! – закричала Настенька, и радость засияла в глазах ее. – О! вы разрешили мои сомнения, вас мне сам бог послал! Благодарю, благодарю вас!
– За что? за то, что меня бог послал? – отвечал я, глядя в восторге на ее радостное личико.
– Ах, Настенька! Ведь благодарим же мы иных людей хоть за то, что они живут вместе с нами. Я благодарю вас за то, что вы мне встретились, за то, что целый век мой буду вас помнить!
– Ну, довольно, довольно! А теперь вот что, слушайте‑ка: тогда было условие, что как только приедет он, так тотчас даст знать о себе тем, что оставит мне письмо в одном месте у одних моих знакомых, добрых и простых людей, которые ничего об этом не знают; или если нельзя будет написать ко мне письма, затем, что в письме не всегда все расскажешь, то он в тот же день, как приедет, будет сюда ровно в десять часов, где мы и положили с ним встретиться. О приезде его я уже знаю; но вот уже третий день нет ни письма, ни его. Уйти мне от бабушки поутру никак нельзя. Отдайте письмо мое завтра вы сами тем добрым людям, о которых я вам говорила: они уже перешлют; а если будет ответ, то сами вы принесете его вечером в десять часов.
– Но письмо, письмо! Ведь прежде нужно письмо написать! Так разве послезавтра все это будет.
– Письмо… – отвечала Настенька, немного смешавшись, – письмо… но…
Но она не договорила. Она сначала отвернула от меня свое личико, покраснела, как роза, и вдруг я почувствовал в моей руке письмо, по‑видимому уже давно написанное, совсем приготовленное и запечатанное. Какое‑то знакомое, милое, грациозное воспоминание пронеслось в моей голове.
– R,o – Ro, s,i – si, n,a – na, – начал я.
– Rosina! – запели мы оба, я, чуть не обнимая ее от восторга, она, покраснев, как только могла покраснеть, и смеясь сквозь слезы, которые, как жемчужинки, дрожали на ее черных ресницах.
– Ну, довольно, довольно! Прощайте теперь! – сказала она скороговоркой. – Вот вам письмо, вот и адрес, куда снести его. Прощайте! до свидания! до завтра!
Она крепко сжала мне обе руки, кивнула головой и мелькнула, как стрелка, в свой переулок. Я долго стоял на месте, провожая ее глазами.
«До завтра! до завтра!» – пронеслось в моей голове, когда она скрылась из глаз моих.
- Что послужило причиной распада ссср
- Что послужило причиной революционных войн 9 класс