Что препятствует развитию экономики
Прожектор перестройки: что мешает российской экономике расти
Однажды я спросил влиятельного японского экономиста, как Япония с ее экономическим чудом, едва не ставшая первой экономикой мира, столько лет живет в депрессии. Он ответил: «Что такое темп роста? Это движение между той точкой, в которой вы находитесь, и той, куда вы хотите попасть. Япония достигла этой точки, мы вышли на то качество жизни, которое нам нужно. Куда нам бежать?».
Бывают низкие темпы роста, которые говорят не о застое, а о достижении поставленных целей, но это не наш случай. Для России 1% или 2% неприемлемы прежде всего потому, что это ниже среднемировых темпов роста. Мы же участники геополитической конкуренции, и если мы растем медленнее других, наша доля сжимается. СССР производил 10% глобального валового продукта, а с союзниками — 19%. И конкуренцию проиграл. Сейчас мы — 1,7% и становимся все меньше и меньше.
Есть вторая причина, которая касается внутренней жизни России, и она важнее. У нас сейчас реально располагаемые доходы населения на 10% ниже, чем в 2013 году. А экономика эти годы медленно, но росла. Дело в том, что Россия относится к странам с рентоориентированными (или экстрактивными) институтами, как, кстати, и большинство стран мира. Это означает, что элиты смогли огородить для себя разные источники ренты и никого к ним не подпускают. С населением делятся уже после того, как значительная доля ренты перехвачена. Поэтому, пока рост не достигнет 3–4%, доходы обычных граждан могут падать.
Такая ситуация, как говорят экономисты, приводит к потерям «мертвого груза» (deadweight loss). Монополизм, высокий уровень коррупции, низкий уровень доверия в обществе — все это повышает трансакционные издержки. Так мы и остаемся с 1–2% роста в год, что неприемлемо с разных сторон. С точки зрения внутренней гармонии, геополитической конкуренции и социальных разрывов. И скажем прямо, перспективы выхода на 3–4% роста неочевидны. Не говоря уже о тех 6–7%, которые порадовали нас в нулевые.
Весной вышел доклад фонда «Либеральной миссии», в котором коллеги говорят о серьезных рисках нового застоя двадцатых годов XXI века, который закончится структурным кризисом тридцатых, — экономисты так мягко выражаются, чтобы не пугать публику. Речь идет о коллапсе по типу того, что мы испытали в конце 1980-х — начале 1990-х годов.
Что греха таить, окружающая нас обстановка похожа на 1980-е годы, тогда тоже рост был в пределах статистической ошибки. Мне кажется, что осознание трудности ситуации есть и наверху, и внизу, и, конечно, сбоку — в экспертном сообществе. Выходить надо, тьма в конце тоннеля — это нехорошо. Но как?
Самое правильное: реформировать мешающие расти институты, отменить преференции, убрать барьеры для конкуренции и тем самым поднять темпы роста экономики. Но это дело небыстрое. Существует много разных групп, которые живут за счет ренты, отнюдь не только элиты. Это нужно учитывать, иначе перестройка получится слишком конфликтной. Второй вариант, который и предлагают авторы доклада: поскольку изнутри меняться больно, надо использовать внешние факторы. Расширять экспорт, например, за счет европейских технологий и пока еще высокого качества человеческого капитала производить товары для азиатских стран.
Но сейчас 97 стран мира — это больше 50% мирового ВВП — ввели санкции против России. Нужен политический выбор, причем не только с нашей, но и с той стороны. Есть признаки, что ускорение экономики за счет внешних рынков кажется властям более привлекательным, чем достаточно болезненные внутренние реформы. Есть некоторые перспективы деэскалации отношений с США, но поворот если и будет, то очень осторожный и постепенный. В таких условиях правительство работает над стратегией действий до 2030 года. Скептики говорят, что в Белом доме слишком увлеклись дирижистскими методами и надеются разогнать экономику с помощью крупных инвестиционных проектов. Отчасти с этим соглашусь, но надо учитывать, что существует своего рода цикличность в экономической политике. Иногда правительства используют неокейнсианские приемы стимулирования спроса, увлекаются госинвестициями.
Такой метод ускорения экономики у нас не пробовали, а либеральные вроде бы пробовали. Они имеют видимые результаты. Эльвира Набиуллина обещала инфляцию до 4% и держала ее не один год, но добиться нужных темпов роста это не помогает. Так что переход к дирижистским методам был предсказуем. Но есть еще два направления изменений, которые очевидно готовит правительство. Это трансформация работы ведомств, по образцу той, которую Михаил Мишустин провел в налоговой службе. И это вполне вписывается в либеральную повестку, так как может улучшить институциональную среду для граждан и бизнеса.
Второе направление — попытка правительства стимулировать развитие в России «креативной экономики». Прежняя попытка инновационного скачка — создание в 2005–2007 годах институтов развития — была основана на заимствовании хорошо работающих англосаксонских институтов, таких как венчурные фонды. В России вышла «демоверсия». Потому что на Западе избыток частного капитала, а у нас капитал в основном государственный.
При этом мы имеем избыток качественного человеческого капитала, плохо применяемого нашей экономикой. И здесь мы снова возвращаемся к качеству институтов. Не надо забывать, что у нас силовые службы не контролируются правительством, но при этом генерируют высокие, а главное, непредсказуемые трансакционные издержки. Важное отличие успешных от неуспешных стран в том, что в успешных странах силовые структуры не поделены между конкурирующими группами, а контролируются коллегиально, хотя бы так, как это было в СССР с 1953 по 1991 год. Это позволяет предсказывать издержки, возникающие от действий силовиков. Пока же из-за «разорванной» институциональной среды мы если и решаем экономические задачи, то в четверть силы.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Здравствуйте дорогие читатели, сегодня мы рассмотрим ряд ключевых проблем, из-за которых экономика нашей страны практически не развивается.
Что мешает социально-экономическому развитию России?
Первое, на что бы хотел обратить ваше внимание, что я использовал не «экономическому» развитию в названии главы, а именно: «социально-экономическому».
Суть в том, что развитие любой экономики государства напрямую связанно с человеческим ресурсом (социумом).
И в каком-то смысле, именно этот фактор можно назвать первым, который сильно сдерживает развитие нашей экономики.
А если быть немного точнее, я бы перефразировал его немного по иному.
№1 Проблема низкого МРОТ в России
Я уже не раз на своём канале касался тематики низкого размера МРОТ, но давайте тезисно разберемся, почему низкий МРОТ замедляет развитие отечественной экономики
1. Низкий МРОТ снижает стоимость оплаты труда по всему рынку вакансий (по вертикали)
Вся парадигма стоимости рынка труда, так или иначе, выстраивается на определенном «фундаменте». И в каждой стране, этим «фундаментом» выступает минимальный размер оплаты труда (МРОТ).
То есть, чем ниже МРОТ в конкретной стране, тем ниже стоимость оплаты труда на всех последующих вакансиях.
Логика работодателя тут вполне очевидна: «А зачем платить больше, если можно платить меньше?».
2. Трудовые мигранты обесценивают рынок труда
Это не совсем относится в проблематике низкого МРОТ, но опосредованно, те же мигранты, соглашаясь на более низкие зарплаты, обесценивают рядовой (неквалифицированный) труд местных жителей.
И глубина данной проблемы весьма ощутима. Суть в том, что мигрант приезжает сюда на заработки, из менее благополучных стран, но не остается на ПМЖ.
Но мигрант «приехал и уехал» с заработанными деньгами к себе на родину, где эти 20-25 тысяч рублей имеют куда более высокую «покупательную способность», нежели в России.
Именно «человеческий капитал» позволил таким странам как Япония развиться до уровня сильнейших экономик Мира.
Та же проблема маленьких пенсий напрямую связана с низкими доходами граждан РФ.
Поэтому, для активного развития страны просто жизненно необходимо делать ставку не на углеводороды, а на «человеческий капитал».
Если в развитых странах, показатель МРОТ находится в районе 50-60% от средних зарплат, то в России это цифра не превышает показатель в 30%.
№2 Отказ от введения «Прогрессивного налога»
И эту тематику я уже не раз рассматривал. Проблема в том, что в России очень высока диверсификация граждан по уровню доходов.
А прогрессивное налогообложение позволит:
Из-за того, что Россия практически в своём составе не имеет «среднего класса», получается такая ситуация, что у нас живут только «бедные и богатые».
Как можно заметить из таблицы, до половины от всех налогов (НДФЛ) можно получать всего от 10% самого состоятельного населения.
Кому-то не хватает на еду и оплату жилья, а кому-то на новый самолёт или яхту.
То есть, ценность денег для каждой группы граждан (по уровню доходов) определяется тратами на «первичные потребности» (отсылка к МРОТ).
Именно по этой причине, в США и Европе очень высокие налоги для состоятельных граждан и крупных фирм.
№3 Коррупция и участие государства
Я лично общался с представителем крупного французского банка и задал ему этот вопрос, и он сказал, что они (французы) просто не понимают, как работать в России, если вроде как, всё по закону, но «на лапу» кому-то дать надо всё-равно.
Именно из-за коррупции, иностранный капитал крайне неохотно идет в Россию, так как они не понимают как здесь работать.
А вот с «участием государства» немного отдельная ситуация.
Проблема в том, что государство не в состоянии идти «в ногу со временем» и имеет куда меньшую финансовую мотивацию, нежели собственник бизнеса.
В предприятиях, где доминирующее большинство акций принадлежит государству, чиновник ищет варианты для «личного обогащения».
Что и порождает взяточничество, посредничество и распродажу государственных проектов и тендеров.
Вывод
По моему мнению, просто необходимо решить эти три фундаментальных вопроса:
Решение хотя бы первых двух пунктов уже позволит увеличить налоги и улучшить качество жизни граждан в стране, что в свою очередь, стимулирует нашу экономику к дальнейшему развитию.
Эксперты объяснили, что мешает экономике России
Продолжающиеся ограничения, импорт инфляции с продовольственных и сырьевых рынков и последние повышения ключевой ставки Банка России привели к тому, что к середине лета экономика России уперлась в некий потолок и уже не может развиваться дальше прежними темпами, говорится в обзоре «Анализ макроэкономических тенденций» за июль 2021 года от Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП).
По данным Росстата, после майского ускорения рост в промышленности приостановился, объем выпуска в июне уменьшился по сравнению с предшествующим месяцем. С устранением сезонного и календарного факторов индекс снизился на 0,4% в сравнении с маем.
При этом продажи продовольствия уже почти полгода колеблются примерно на одном и том же уровне, в то время как цены продолжают заметно расти — инфляция, по последним данным ЦБ, уже в конце прошлого месяца составила 6,5%.
«Антиинфляционная политика, опирающаяся на повышение ключевой ставки Банка России, неэффективна из-за «импорта инфляции» с мировых рынков и непоследовательна на фоне покупки валюты Минфином России для формирования бюджетных резервов и планового, но несвоевременного повышения тарифов на коммунальные услуги», — подчеркивают в ЦМАКП.
Откуда взяться росту
Директор центра Конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович не отрицает, что интенсивность экономического роста замедлилась, однако считает утверждение ЦМАКП о том, что «рост прервался» слишком пессимистичным.
«Компенсационный рост продолжается. Все данные Росстата со снятой сезонностью за второй квартал говорят об этом. В этом году мы «отобьем» то, что потеряли в прошлом. А дальше все зависит от того, как поведет себя эпидемия. Из-за нее страдает сектор услуг и не дает экономике расти более активно»
, — говорит Остапкович. Он прогнозирует по итогам года рост ВВП 3,5-3,8%. В прошлом году спад составил 3%.
Представители реального бизнеса в своих оценках более пессимистичны. По словам основателя обувной компании Ralf Ringer Андрея Бережного, бизнес не растет, так как нет возрата на инвестиции.
«Основных причин три. Конкурировать нам приходится с глобальными компаниями, производящими в Юго-Восточной Азии, где расходы на персонал в разы меньше, а компенсационных пошлин нет. Большая часть рынка находится либо в черно-серой зоне налогов, либо на льготных режимах», — заявил он «Газете.Ru».
«Откуда взяться росту, если до сих пор ведение бизнеса в России происходит «не благодаря, а вопреки», при чрезмерной и абсолютно разрушительной активности надзорных органов, стагнации платежеспособного спроса и непоследовательной монетарной политики ЦБ»
, — сетует глава Тверского муниципального округа Москвы Яков Якубович.
По его словам, подорвала ситуацию и новая волна коронавируса. «Продолжение этого тренда — замедление экономической активности — мы увидим и по результатам июня и июля», — отмечает он.
Ожидать устойчивого роста, по мнению собеседника «Газеты.Ru», можно только при выполнении комплекса условий: снятия ограничительных мер вследствие сокращения заболеваемости, завершения выборной кампании в ГД, создающей нестабильность, смягчения монетарной политики ЦБ РФ, а также создания благоприятных условий для развития бизнеса и защиты его от избыточного давления и произвола силовиков, надзорных ведомств и рейдеров.
Ждем у моря погоды
«Действительно, можно сколько угодно ждать, что восстановление российской экономики после спада само собой превратится в системное, устойчивое развитие с темпами выше 5%. Однако без ряда системных решений эти ожидания так и останутся ожиданиями», — заявил в беседе с «Газетой.Ru» советник уполномоченного при президенте России по защите прав предпринимателей, директор Института экономики роста имени Столыпина Антон Свириденко.
По его словам, сохранившиеся проблемы — недоступность капитала, непропорционально действующие налоговые режимы и никуда не девшееся административное давление — будут ограничивать рост именно восстановительным уровнем.
«А перспектива трансграничных углеродных налогов вообще создает риск временного спада, поскольку, как ни крути, размер российского ВВП линейно коррелирует с сырьевым экспортом. Чего не скажешь о золотовалютных резервах, которые наращиваются постоянно, даже когда снижаются поступления от сырьевого экспорта»
Он также отмечает проблему отсутствия в России «нормального класса инвесторов», которые, зная «все прелести» российской юрисдикции, выбирают другие страны. Но и последних, по его словам, становится в последнее время все меньше. Под стать этому действуют и население, и малый бизнес, не доверяющие государству.
«Вот и получается, что разные экономические агенты тянут экономику в разные стороны, как лебедь, рак и щука. У каждого свои интересы, нет какой-то объединяющей силы. Своего Кейнса или Дэн Сяопина пока не нашлось. А для изменений должны быть более смелые шаги и иная система управления, где за текущее управление будут отвечать одни, а за развитие — строго другие»
Однако пессимизм российских экономистов, похоже, не разделяют экономисты Международного валютного фонда (МВФ), отмечающие, что российская экономика восстанавливается быстрее, чем ожидалось, в результате чего организация улучшила свой прогноз на 2021 год. По сравнению с апрельскими оценками, прогноз роста ВВП России в нынешнем году в последних данных МВФ был улучшен на 0,6 п.п. — до 4,4%.
«Восстановление происходит раньше, чем мы ожидали. Как уже отмечалось, мы наблюдаем признаки этого укрепления, это касается не только сферы производства, но также возобновления экономической [деятельности] и укрепления сферы услуг»
, — заявила во вторник на специальном брифинге, посвященном публикации обновленного доклада организации о перспективах развития мировой экономики, заместитель директора исследовательского департамента организации Петя Коева-Брукс.
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Что мешает нормальному развитию российской экономики
Что мешает нормальному развитию российской экономики
Россия – страна богатейшая, ни в недрах, ни в ресурсах, ни в умных людях недостатка у нас нет. Но живем, постоянно оглядываясь то на валютные курсы, то на стоимость углеводородов, то на санкции, прекрасно понимая, что могли бы вполне быть самодостаточными и куда более преуспевающими. Газета «ВПК» попросила максимально доступно рассказать о причинах таких бед одного из самых авторитетных экономистов, имеющего в активе не только глубокие теоретические работы, но и огромный опыт государственного управления.
— Сергей Юрьевич, чего не хватает России, чтобы быть преуспевающим государством, населенным счастливыми, гордящимися своей страной гражданами? Что мешает? Чего нет?
— Если коротко, то мешает отсутствие системной, компетентной политики развития экономики. У нас по отдельности как бы все есть – и ресурсы в избытке, и люди грамотные. И огромный потенциал промышленности, загруженной лишь наполовину. При этом система управления развитием экономики отсутствует, вместо нее мы имеем разные ведомственные политики.
Каждое ведомство реализует свои цели и задачи, которые формируются исходя из субъективных представлений руководителя. Банковская система работает, исходя из интересов руководителей крупных государственных банков…
— То есть каждое ведомство гребёт в свою сторону?
— Есть сумма отраслевых, региональных политик, но нет общей целостной системы управления развитием, которая должна вывести экономику страны на траекторию опережающего развития, исходя из тех задач, которые ставит президент. Используя системный подход в рамках исполнения закона о стратегическом планировании, следовало бы привести нашу экономическую политику в соответствие с принципами программно-целевого управления.
— И в чьей зоне ответственности это «стоило бы привести»?
— Правительства и Центрального банка, которые в настоящий момент работают раздельно. Хотя без поддержки ЦБ правительство обеспечить необходимый рывок в развитии экономики не может, поскольку оно работает в рамках налоговых и бюджетных ограничений и не имеет дополнительных ресурсов для обеспечения необходимого для подъема инвестиций. Для этого нужны кредиты. Кредиты же в руках Центрального банка и банковской системы.
— То есть экономической политикой России сейчас управляет Центробанк?
— Ей никто не управляет. Центробанк действует, исходя из интересов финансовых спекулянтов. Поэтому сейчас в России самый доходный финансовый рынок, на котором спекулянты наваривают сверхприбыли за счет дестабилизации макроэкономики путем манипулирования курсами ценных бумаг и валют. Чтобы удержать их на рынке, денежные власти завышают доходность своих обязательств. Но этот финансовый рынок недоступен для реального сектора. И сверхприбыли на финансовом рынке образуются за счет вытягивания денег из реального сектора и обесценивания рублевых доходов и сбережений.
— Сложившаяся система может быть изменена чьей-то волей или она должна дойти до некоего революционного предела и взрыва?
— У нас такие взрывы происходили и происходят. Тяжелейшие последствия для экономики принес обвал курса рубля в 2014 году, возникший практически на пустом месте. Не было никаких объективных факторов, способных повлечь девальвацию рубля в два раза. Это работа спекулянтов при попустительстве Центрального банка. Курс рубля был обрушен за счет чистого манипулирования рынком. Мы знаем пофамильно всех, кто это делал. Они сейчас скрываются в Лондоне, в Америке. И то, что они манипулируют рынком, было понятно всем, кроме почему-то надзорного органа.
В ситуации, когда денежные власти работают не на расширение кредитов реальному сектору экономики, а в интересах обогащения спекулятивной верхушки, никакого экономического развития быть не может. В то же время если Центральный банк будет встроен в систему стратегического планирования и реализовывать те задачи, которые вытекают из общегосударственных целей развития экономики, то мы получаем экономическое чудо.
Это не только в Китае происходит, где банковская система является органичной частью всей системы управления, или в Индии, где она подчинена задачам финансирования инвестиционной активности. Ненадолго случилось это и в России, когда премьером был Евгений Примаков, а руководителем ЦБ – Виктор Геращенко, которые работали вместе и слаженно, и мы получили реальное экономическое чудо за три месяца, а за восемь месяцев они полностью восстановили экономику после чудовищной катастрофы в августе 1998 года.
— У вас некоторая безнадега в голосе звучит. Вы знаете, что и почему в нашей экономике плохо. Знаете, как исправить ситуацию. Почему ничего не делается?
— Мы многократно готовили программы восстановления экономики, написаны и опубликованы целые тома и наверх они докладывались многократно. Что нужно делать – учёным-экономистам в РАН совершенно понятно. Людям, работающим в реальном секторе экономики, предлагаемая программа тоже очевидна.
Проблема в том, что денежные магнаты, которые манипулируют деньгами, получают от политики дефицита денег огромные прибыли. Завышены процентные ставки, завышена доходность облигаций государственных займов, есть возможность извлечения гигантских сверхприбылей за счет простого манипулирования рынком. Их все устраивает, и они блокируют необходимые изменения.
Банки мало того, что зарабатывают прибыли на манипуляциях, они ещё стали по сути главными хозяевами экономики. Потому что когда в экономике все есть, но нет денег, люди, имеющие возможность проводить денежную эмиссию, становятся хозяевами жизни. Кого хотят – спасают, у кого хотят забрать активы – отбирают посредством залогового рейдерства. Поэтому они получили сегодня сверхвласть, действуя из своих личных интересов. Для того чтобы все поставить на места, нужно создать сквозной инструмент ответственности руководителей всех ведомств за объективные результаты работы в интересах подъема благосостояния людей и развития экономики.
Мы даже такой закон предложили в свое время – об ответственности исполнительной власти за уровень и качество жизни в стране. Он был внесен в Государственную думу, проработан. В свою очередь ЦБ как орган государственного управления, отвечающий за денежную политику, должен не работать на обслуживание валютно-финансовых спекулянтов и руководителей коммерческих банков, а направлять свою деятельность на подъем экономики посредством расширения кредитования инвестиционных проектов и обеспечения предприятиям реального сектора экономики нелимитированного доступа к кредитам на разумных условиях.
— Полагаю, условия кредитования нынешние банкиры считают разумными, иначе бы они их не предлагали…
— Разумные – значит, процентная ставка не должна превышать рентабельность производства. А для инвестиций она должна быть достаточно привлекательной, чтобы можно было брать кредиты на 10 лет и модернизировать экономику без рисков того, что банкиры вам ухудшат условия кредитования и в любое время отберут ваше предприятие посредством залогового рейдерства.
Если мы правильно расставим целевые показатели и введем механизм ответственности, тогда все быстро встанет на свои места. Государственные банки должны будут отчитываться не объемом прибыли, которую они получают за счет завышенных комиссий и спекуляций, а объемом кредитов на инвестиционные нужды. Сейчас у них объем инвестиционных кредитов составляет пять процентов от активов. То есть они вообще прекратили кредитовать развитие экономики. Откройте любой учебник, и там будет написано, что главная функция банка – трансформация сбережений в инвестиции. Значит, они свою главную функцию не выполняют. Значит, надо менять механизм ответственности и устанавливать критерии оценки результатов их деятельности, исходя из их интересов развития реального сектора экономики.
Но для этого нужно правильные критерии поставить. Система управления абсолютно разбалансирована, это лебедь, рак и щука на сегодня.
— Можно говорить, что вступление в МВФ и вообще ориентация на западные финансовые организации лишили нас самостоятельности? Насколько мы зависимы от западных институтов?
— Формально мы абсолютно никак не зависим ни от МВФ, ни от мирового банка, ни от каких-либо других зарубежных институтов, потому что мы им ничего не должны. В 90-е годы МВФ использовался как инструмент управления российской экономикой под страхом дефолта. Западные кредиторы договорились поручить МВФ контроль за российской экономической политикой, и в случае если российские власти отказывались принимать рекомендации МВФ, следовала угроза предъявления долгов и объявления государства банкротом. Так шел диалог при Ельцине.
Но мы давно расплатились по всем долгам, поэтому никакого объективного механизма, который принуждал бы нас выполнять чьи-либо рекомендации, не существует. Зато есть манипулирование сознанием наших денежных властей за счет когнитивных технологий. Миссия МВФ ежегодно приезжает в Россию и дает ЦБ рекомендации. Выполняя эти рекомендации, Банк России блокирует развитие экономики, лишая её долгосрочных кредитов и изымая из реального сектора деньги. Рекомендации МВФ – это убийство для любой национальной экономики, потому что миссия этого фонда заключается в создании максимально благоприятных условий для свободного движения капитала в интересах работы американских и вообще западных корпораций на национальных рынках. В этом целевая задача МВФ. В результате они навязывают практически всем странам условия, максимально выгодные для работы американских транснациональных корпораций. А именно – полная открытость экономики, либерализации вывоза капитала с тем, чтобы иностранный капитал мог легко заходить и уходить, приватизация – с тем, чтобы иностранный капитал мог легко покупать все, что ему нужно, ослабление регулирования – для того, чтобы иностранный капитал мог сам манипулировать рынком соответствующей страны.
Мы можем создать свой собственный кредитный механизм финансирования инвестиций за счет внутренних источников, важнейшим элементом которого является денежно-кредитная эмиссия. Но нам МВФ рекомендует этого не делать, и его логика очень простая. Если страна сама не создает кредиты, значит, они приходят из-за рубежа. А музыку заказывает тот, кто платит деньги. Соответственно развиваются только те отрасли экономики, которые нужны западным кредиторам. Экономика полностью раскрывается для нужд иностранного капитала. К чему это приводит, мы видим. Поймите, иностранному капиталу нужно сырье, им совершенно неинтересно выращивать здесь конкурентов в обрабатывающей и наукоемкой промышленности.
Деградация экономической структуры, примитивизация экономики, её сырьевая ориентация – это прямой результат политики, которую нам навязал МВФ. Стержень этой политики – отказ от внутреннего кредита. Именно это является ключевым её элементом. Надо сказать, что нигде, кроме России, Бразилии и ещё ряда находящихся в системном кризисе стран, рекомендации МВФ не выполняют – ни США, ни Китай, ни Евросоюз. Только денежные власти стран, у которых отсутствует суверенное самосознание и понимание того, как нужно вести макроэкономическую политику исходя из национальных интересов, выполняют рекомендации МВФ. Бразилию уже это привело к перманентному кризису, который повлек государственный переворот.
— Когда слышишь об экономических проблемах России, всплывают два термина. Ключевая ставка, которая то растет, то падает по воле Центробанка. И вывоз капитала, которому нужно препятствовать. Объясните для потребителя – что такое вывоз капитала, чей капитал, какой капитал вывозится? И не он ли возвращается к нам для спекулятивных инвестиций, о которых вы упомянули?
— Давайте разбираться. В среднем, если брать наш опыт постсоветского периода, движение капитала между Россией и внешним миром выглядит следующим образом. Мы экспортируем сырье, значительная часть которого продается без возврата валютной выручки. При этом экспортеры не обязаны конвертировать валютную выручку в рубли. Они вправе держать её на своих счетах в российских банках, но они предпочитают оставлять её за рубежом и используют массу уловок для того, чтобы прятать валюту в офшорах.
Надо различать два понятия. Вывоз капитала – это все, что уходит за рубеж. Утечка капитала – то, что уходит противозаконно. Та часть, которая декларируется нашему ЦБ и держится на счетах какого-то российского банка в долларах, – это легальный вывоз капитала. Утечка капитала, если объяснять на пальцах, – это когда продали нефть за 10 долларов на Кипр, а потом с Кипра продали в Голландию за 100 долларов. Вроде как 90 долларов продавцы украли сами у себя. Но украли для того, чтобы уйти от налогов и спрятать в офшоры.
Возвращается в страну около половины того, что вывозится, и вкладывается в российскую экономику как иностранные инвестиции для того, чтобы получить льготы. И когда начинаешь анализировать структуру российских иностранных инвестиций, то там первые места занимают Кипр, Голландия и другие страны, которые являются по сути офшорами. А это означает, что деньги на самом деле возвращаются уже российским хозяевам…
— …Но только уже с льготами по налогообложению.
— Они два раза уходят от налогообложения. Первый раз, когда они по фиктивным ценам продают на экспорт товар и там формируют валютную выручку, которую не показывают, а прячут. И второй – когда из этой валютной выручки они формируют инвестиции, сюда их вкладывают и под видом иностранных инвестиций получают льготы по налогу на прибыль.
Вот так устроен кругооборот капитала. При этом надо понимать, что деньги, которые из России уходят, не генерируют доходов, они там размещаются на очень плохих условиях, практически без процентов. А деньги, которые мы получаем, – это либо иностранные инвестиции, по которым нужно платить дивиденды, либо иностранные же кредиты, по которым нужно платить процент. В результате мы получаем дорогие деньги. И если сейчас подвести сальдо, то ежегодно мы теряем капитала больше, чем получаем от международного рынка. Это уже длится в течение последних 10 лет. То есть сколь для многих это ни парадоксально, ныне Россия является одним из крупнейших доноров мировой финансовой системы.
— Будучи без штанов, содержит весь мир… Как этому воспрепятствовать? Кто это должен сделать?
— Не будем изобретать велосипед. В начале 90-х годов, когда я отвечал за регулирование внешней экономической деятельности, мы ввели стопроцентную продажу валютной выручки здесь, трехмесячную репатриацию валюты, то есть возврат валюты от экспорта сюда по паспортам сделок, которые всегда легко контролировались. Был запрещен вывоз капитала без разрешений. И если речь шла о вывозе денег и перемещении капитала, на это требовалось разрешение. Все это демонтировано к настоящему времени полностью.
— С какими аргументами?
— Согласно рекомендациям МВФ – это, дескать, непрогрессивно, такие меры оказывают сдерживающее влияние на приток иностранных инвестиций, затрудняют работу во внешнеэкономической сфере. По сути под прикрытием мнения МВФ были пролоббированы интересы российской олигархии, потому что олигархат у нас практически весь компрадорский, выросший на присвоении общественной собственности. Посмотрите, в основном эти люди с иностранными паспортами, иностранными счетами, семьями и недвижимостью за рубежом. Российский крупный бизнес живет там, а деньги получает здесь – за счет сверхэксплуатации людей, за счет загрязнения окружающей среды, за счет выкачивания недр. Он использует Россию, как дойную корову, деньги вытягивает за рубеж и там строит будущее своих детей. Это типичное поведение компрадорского капитала.
В их интересах и был реализован демонтаж системы регулирования, о которой я сказал. В данном случае интересы российского олигархата совпали с интересами западного капитала – и тем, и другим выгодно, чтобы Россия была раздетой и беспомощной и чтобы никто не контролировал их финансовые потоки.
— Не верю, что наших олигархов воспитывали в традициях человеконенавистничества. Но они становятся причиной несчастий миллионов сограждан. Это логика бизнеса? Спрошу шире: социальная ответственность бизнеса – это регулируемый фактор?
— Конечно, регулируемый. И если мы исходим из идеологии социального государства, которая зафиксирована в нашей Конституции, то такое государство, безусловно, предполагает социальную ответственность бизнеса. Кроме банальных вещей, что бизнес должен платить налоги и обеспечивать достойную зарплату, выполнять все требования регулятора, важно понимать, что предпринимательская деятельность либо встраивается в систему управления развитием экономики, либо наоборот – начинает подчинять своим частным интересам эволюцию экономики.
— У нас второй вариант, как мне кажется.
— Да, к сожалению. Если у государства нет стратегии, нет планирования, нет никаких требований к бизнесу, то оно попросту бизнесом коррумпируется, разлагается и начинает использоваться для обслуживания частного капитала. И здесь вопрос не в моральных качествах людей, которые управляют крупными частными капиталами, а в объективных мотивационных механизмах капиталиста как такового. Известна сентенция, что нет такого преступления, на которое бы капитал не пошел ради стопроцентной прибыли, а ради трехсотпроцентной прибыли он готов свернуть себе шею.
В современной модели социального государства на капитал накладывается огромное количество обязательств добросовестного предпринимательского поведения. В том числе это означает, что капитал вовлекается в систему управления. В рамках частно-государственного партнерства вырабатываются совместные планы. А дальше берутся совместные обязательства. Правительство обеспечивает благоприятное налоговое регулирование для реализации проектов развития отраслей экономики, госбанки – кредитование согласованных проектов, а бизнес берет на себя обязательство совершить инвестиции, создать рабочие места, добиться выпуска продукции.
Но поскольку у нас нет инструментов ответственности за достижение поставленных целей, бизнес начинает вести себя автономно, стремясь получить сверхприбыли в тех ситуациях, когда государство с точки зрения регулирования и оформления совместных обязательств недорабатывает.
Например, кризис 2008 года. Банковская система на грани краха. Президент принимает решение рекомендовать ЦБ для спасения банков совершить определенную целевую кредитную эмиссию, которую банки, получив эти деньги, должны довести до реального сектора, до предприятий-заемщиков и тем самым помочь спастись им в условиях мирового финансового кризиса. Но поскольку это никак юридически не было оформлено, ЦБ выдал четыре триллиона рублей в основном госбанкам, которые вместо того, чтобы довести эти деньги в виде кредитов предприятиям, бросили их на валютный рынок, провели девальвацию рубля. То есть сманипулировали валютным рынком, получили на этом сверхприбыли и отчитались, что с финансовыми показателями у них все прекрасно. Но при этом они обесценили рублевые доходы, сбережения, вызвали лавину банкротств предприятий и по сути нарушили социальный контракт.
И это государственные банки, которые должны были – раз президент сказал – делать лишь то, что им рекомендовано.
То же самое повторилось и в 2015-м, и в прошлом году. Если государство не загоняет бизнес в жесткие юридически оформленные рамки правильного поведения и не наказывает за поведение антиобщественное, приводящее к ухудшению условий развития экономики, то все идет вразнос. Поэтому за бизнесом нужен контроль, а он достигается в том числе посредством регулирования обращения денег. Если государство не видит, как обращаются деньги, то его легко обмануть.
Поэтому создание системы ответственности за реализацию совместно вырабатываемых на основе частно-государственного партнерства планов развития экономики – это
стержень. Если такой механизм ответственности будет сквозным, значит, бизнес будет встраиваться в эту совместную работу в интересах развития экономики.
Яркий пример – Китай, где если вы ведете себя добросовестно, то можете вырасти из кооператива в гигантскую фирму, как всем известный «Хуавей», получая безграничный кредит. А если вы хулиганите на бирже и начинаете манипулировать рынком, создаете финансовые пузыри, дестабилизируете рынок, пытаетесь нажиться на том, что кто-то обанкротится, за это виновных отправляют на перевоспитание.
— Надо возвращать Госплан?
— Дело не в том, как назвать. Должно быть стратегическое планирование. Оно может быть разным. В СССР было директивное планирование. Сегодня оно неэффективно в силу того, что номенклатура товаров гигантская, их невозможно в одном плане учесть и довести до предприятий. Конкуренция опять же. А система должна быть гибкой.
Китайцы, отталкиваясь от нашей системы, которая у них была такой же, создали систему стратегического планирования, являющуюся по сути индикативной, задающей определенные ориентиры для предпринимательской деятельности, чтобы в результате выйти на заданные показатели развития экономики в целом по стране.
Современная система стратегического планирования имеет инструменты, которые объединяют интересы государства, бизнеса, науки, денежных властей в совместной деятельности по достижению неких индикативных целей. И действует соответствующая система санкций и поощрений.
Если в Японии корпорация, которая взяла на себя обязательства добиться определенных индикативных показателей, несет от этого убытки, она все равно пойдет на это для того, чтобы сохранить свое лицо и репутацию.
— На кого сейчас в России возложено стратегическое экономическое планирование?
— На правительство. Но оно фактически не справляется с этим, потому что в нашей системе нет механизма ответственности за реализацию поставленных целей. Существует огромное количество документов стратегического планирования, но нет ответственности за достижение поставленных целей. У нас нет механизмов практической реализации планирования – все заканчивается написанием бумаг, а это лишь имитация действий, не оказывающая влияния на реальность.
Беседовал Алексей Песков
Обложка: Яцек Йерка
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.