Что продвигают сотрудники нии
«У нас тут болото, в хорошем смысле» – ужасы работы в НИИ глазами молодого специалиста
Ежегодно российский рынок труда пополняется сотнями тысяч выпускников ВУЗов. Большинство из вчерашних студентов не обладают серьезным опытом работы, который мог бы дать конкурентное преимущество перед более квалифицированными кадрами. Поэтому вопрос трудоустройства перед выпускниками стоит весьма остро. Особенно важно найти такого работодателя, который может обеспечить работой выпускника с минимальным опытом работы или без опыта работы вообще.
Одним из мест, где может применить на деле свои навыки молодой специалист, является НИИ – научно-исследовательский институт. Зачастую именно в научно-исследовательских институтах проще всего найти первую работу по специальности. Но что представляет из себя такая работа и чего можно от неё ожидать? Сегодня в гостях у журнала Reconomica выпускник технического вуза, проработавший некоторое время в НИИ. Он расскажет, почему устроился на работу именно туда, что представляет из себя такая работа и почему некоторые называют её “болотом”.
Как я попал на работу в НИИ?
Недавно я выпустился из одного столичного технического вуза и приступил к поиску стабильной работы. Не могу сказать, что опыта работа у меня совсем нет, но по специальности во время обучения я не работал. Получив двузначное число отказов на собеседованиях в коммерческих фирмах, я решил сменить тактику поиска работы и обратил своё внимание на госслужбу, а именно работу в НИИ.
Работа в научно-исследовательском институте. Фото из открытых источников
Стоит отметить, что формально работа в некоторых научно-исследовательских учреждениях госслужбой не являются, поскольку некоторые НИИ имеют статус ОАО, принадлежащее, тем не менее, государству. Примерно на такое предприятие я и попал. Занимается оно оборонными и околооборонными заказами.
Отдел, в который меня позвали работать инженером, занимается мелким серийным производством комплектующих. Я пришёл на собеседование, представлявшее собой экскурсию по отделу и краткое описание производимой продукции. Начальник отдела во время собеседования сказал мне: “Ты уверен, что хочешь сюда? У нас тут болото. Ну, в хорошем смысле”. Меня удивил этот вопрос, но, за неимением лучшего, я согласился на работу.
Мне было велено выходить на работу в понедельник. Начальство, однако, добавило, что обустройство рабочего места ещё не закончено, поэтому первое время работы будет немного. Жаловаться было не на что, тем более, что близился новый год, поэтому работы точно не намечалось. Приняв это к сведению, я начал свою работу на предприятии.
Рабочие будни на производстве в НИИ
Как и обещало начальство, встретило меня пустое рабочее место. Я расположился, походил по округе, пообщался с людьми в отделе и спросил, есть ли какие-нибудь задачи для меня, на что получил отрицательный ответ. Вдобавок к этому, для работы мне необходим был компьютер, а человек, который ими занимается, был на больничном, поэтому ещё долгое время я буду бесцельно просиживать на рабочем месте, дожидаясь окончания трудового дня. Поскольку никаких задач не было, мне приходилось самому себе искать занятие. Например, место хорошо располагало к тренировке навыков пайки, поскольку вокруг было внушительное количество неиспользуемых радиодеталей. Спустя несколько дней я получил первую рабочую задачу – помочь дотащить генератор в другое крыло здания. На этом задачи кончились.
Примерно так выглядел мой рабочий день. Фото из открытых источников
В целом, именно так прошло время до нового года. Инженеры из моего отделения, по большому счёту, тоже ничем не занимались. Лишь изредка решали какие-то несложные задачи. Я решил поинтересоваться у коллег, всегда ли работа движется в таком темпе. Выяснилось, что столь малое количество работы обусловлено не столько временем года, сколько малым количеством заказов в данный период в целом. По их словам, вся работа в отделе имеет полярный характер: периоды долгого безделья чередуются с периодами интенсивной работы. Так уж получилось, что я попал именно в период долгого безделья.
Таким образом, моей задачей стало как можно более продуктивно скоротать рабочий день. Как ни странно, хотя мой рабочий день был строго нормирован (с 9 до 18 включая обед), на деле я мог приходить когда угодно, главное отсидеть 9 положенных часов. Я активно этим пользовался и приходил ближе к обеду. Обед мой мог длиться 2-3 часа, после чего ещё час я мог общаться в курилке. Если поручения и были, то они легко выполнялись за час-два, всё остальное время я был предоставлен сам себе.
Затем последовали новогодние праздники. Перед ними я получил свою зарплату (сравнима со средней по городу) и надбавку молодому специалисту, которая единоразово начисляется всем выпускникам, работающим по специальности. В моём случае эта надбавка была сопоставима с самой зарплатой. Стоит признаться, получить две московские зарплаты за тот неполный месяц, что я, так сказать, отработал, было довольно приятно.
После праздников я вернулся к типичному распорядку дня. Изредка выполняя немногочисленные задачи, сложнейшая из которых заключалась в измерении индуктивности катушек, я начал подумывать об увольнении. Проработав в таком режиме суммарно два месяца, я решил написать заявление на увольнение.
Так ли всё плохо?
Отработав положенные по закону две недели, я покинул место работы. Что же извлёк за два месяца работы? Я понял смысл фразы про болото, которую я услышал на собеседовании. Работа на производстве в НИИ, особенно в Москве, действительно может обеспечить стабильным местом работы и заработком, которого будет вполне достаточно для жизни. Но ценность работника как кадра будет уменьшаться с каждым годом, проведенным на такой работе. Частному работодателю, занимающемуся сложным производством, будет интересен специалист с навыком решения неординарных задач, которых на мелкосерийном производстве практически не ставится. Весь процесс состоит из прописанного заранее алгоритма. Кроме того, единственный вариант карьерного роста в НИИ – отработать два десятка лет на монотонной работе в надежде попасть на место уходящего на пенсию престарелого начальника.
Типичная ассоциация со словом НИИ – длинный коридор. Фото из открытых источников
Справедливости ради стоит отметить, что вышесказанное справедливо для работы именно на производстве, а не в работе в НИИ в целом, поскольку научная деятельность, если таковая ведется, стоит особняком. Научно-исследовательские институты являются весьма обширными организациями, состоящих из множества структур. Кроме того, деятельность НИИ обычно ограничена одной тематикой, что делает работу в каждом из них по-своему уникальной.
В одном НИИ можно выпускать статью за статьёй, выбивая гранты и надбавки, в другом же – тухнуть от скуки без дела на производстве. Именно такие предприятия и являются болотом. Чем больше ты задерживаешься на них, тем сложнее будет сменить род деятельности или хотя бы сменить место работы. Вполне обыденной является ситуация, когда молодой инженер, отработавший 5 лет в НИИ, не может найти работу в частной организации. Опыт не подходит.
Резюмируя, можно сказать, что работа в НИИ при определенных обстоятельствах может быть весьма неплохим вариантом деятельности. Такая работа может прокормить и даже быть интересной. Но стоит быть готовым к проблемам с поиском другой работы. Если вы готовы к тому, что долгие годы вы будете заниматься бесперспективной и монотонной работой без возможности сменить, её не теряя оклада – работа в НИИ вполне может подойти. Если же вы хотите получить что-то большее, то не стоит задерживаться там дольше нескольких месяцев, как я, впрочем, и поступил.
Как вузам России выйти на мировой уровень в НИОКР: пять факторов успеха
В материале использованы кейсы и мнения, озвученные в рамках круглого стола образовательной платформы «Юрайт» «Наука побеждать: куда наука ведет университет» с участием проректоров российских вузов.
По данным одного из главных международных рейтингов The World University Rankings, лишь 16 российских вузов сегодня имеют вес в международном научном контексте (вошли в топ-1000). Что нужно, чтобы изменить это — в материале РБК Тренды.
1. Открытость
Наука должна быть прозрачна, исследования — открыты всем уровням заинтересованного сообщества, вне зависимости от ученой степени. Это необходимо для свободного обмена наработками между различными научными школами и странами. Открытые ресурсы, источники и научные журналы способствуют тщательному рецензированию статей и дают опору новым исследованиям. Чтобы «оживить» науку и избежать стагнации, нужна постоянная дискуссия и обмен мнениями — представить такую картину без доступности и открытости научных ресурсов невозможно.
Еще одна задача — способствовать мобильности ученых, которая сегодня однонаправлена. Часто у нас работает схема «отучился в бакалавриате, магистратуре, аспирантуре — пошел работать в вузовскую лабораторию». Но для налаживания связей и диалога научных школ, привлечения зарубежных кадров такой выход из зоны комфорта обязателен. В случае продуктивного и постоянного взаимодействия с внешним миром, обмена сотрудниками, научные исследования получат правильную «подзарядку».
2. Этичность
Сейчас в стране низкая правовая культура — считается, что нет ничего предосудительного в том, чтобы, например, скачать фильм с торрента или установить нелегальное ПО на компьютер. Примерно такая же ситуация с разными форматами научных работ. К примеру, по наблюдениям главного редактора «Юрайта» по контенту Александра Сафонова, около 70% всех публикаций, поступающих в электронное издательство, — плагиат.
«Со студенческой скамьи предполагается, что плагиат — это нормально, и потом сложно объяснить молодому ученому, что в науке надо действовать иначе», — считает Андрей Щербенок, директор-основатель Школы перспективных исследований (SAS) Тюменского государственного университета, PhD, Университет Калифорнии в Беркли.
Воспитание академической этики и неприятия плагиата, фальсификации, так называемого литературного рабства — то, с чего сегодня надо начинать готовить будущих специалистов любой области, в особенности же ученых. В мировом ученом сообществе и на законодательном уровне плагиат фактически приравнивается к интеллектуальному воровству, но в российских вузах все еще встречаются случаи покупки статей и других научных работ, публикаций в журналах для повышения публикационной активности.
3. Современные технологии
Чтобы научная деятельность была осмысленной и адекватной, нужно реализовать ее посредством новейших технологий. И речь не столько об обновлении материально-технической базы, сколько о налаживании взаимодействия между студентами и преподавателями, связей между наукой и образованием. Это задача методистов, организаторов образовательного процесса. Нужно также учить преподавателей актуальным академическим навыкам, например, навыку академического письма и азам цифровой грамотности.
На данный момент на международном уровне котируются единицы отечественных ученых, а большинство наших исследований уже не актуальны. Согласно рейтингу стран мира по уровню научно-исследовательской активности Science and Engineering Indicators 2019, Россия занимает 7-е место, но у нас практически нет «зеленых» исследований, а также инновационных технологических стартапов, на которые сегодня ориентируется мировое научное сообщество.
Налаживание сетевого взаимодействия вузов и коллективного использования сложного оборудования, которое значительно снизило бы расходы университетов, — еще один вызов. Об этом в последнее время говорят и в Минобрнауки, нацеливая Программу стратегического академического лидерства именно на формирование новых связей и кооперацию университетов между собой и другими образовательными организациями. Зачем «изобретать велосипед», если можно попросить у коллег? Например, в МГТУ им. Баумана используется радиотелескоп, на котором студенты и ученые не только Бауманки, но и других учебных заведений выполняют лабораторные работы. К его аппаратуре введен удаленный доступ, что активно использовалось весной в разгар пандемии коронавируса.
4. Ориентация на региональный запрос
Развитие узких ниш и партнерство с бизнесом — секрет востребованности у абитуриентов некоторых провинциальных вузов.
Позволить себе «классическое» многопрофильное обучение могут очень немногие учебные заведения — эта отрасль уже «забита». Для региональных вузов пришло время искать свои уникальные направления подготовки, улавливать запрос региональных предприятий и заниматься исследованиями, ради участия в которых абитуриенты готовы будут приехать учиться из столичных городов.
Это путь наибольшего сопротивления, но, возможно, и единственный шанс составить конкуренцию «классическим» гигантам. Партнерство с бизнесом и работа на развитие региона — это также залог успешного трудоустройства выпускников.
В качестве примера можно привести Восточно-Сибирский государственный университет технологий и управления:
«У нас в университете единственная в России аттестованная лаборатория по испытаниям авиационной техники — это фишка, за которой к нам едут студенты и аспиранты», — делится Игорь Сизов, проректор вуза по научной работе и инновациям.
5. Электронная среда
Развитие электронной вузовской среды — приоритетная задача образовательных организаций. EdTech сегодня предлагает широкие возможности для дистанта и, как показывает практика, лучше адаптироваться к удаленному обучению в период пандемии смогли те университеты, которые уже давно начали внедрять цифровые технологии. А тем, кто приступил к этому в марте, пришлось наверстывать упущенное в условиях коронавирусного цейтнота на фоне недовольства преподавателей, учащихся и их родителей.
Так, Массачусетский технологический институт (MIT) разработал собственный МООК (массовый открытый онлайн-курс) MITx с готовыми бесплатными онлайн-курсами от своих преподавателей по самым разным предметам, доступный во всем мире, а также открытый открытый ресурс с учебными материалами 2,4 тыс. учебных программ. Благодаря этим платформам учащиеся смогли безболезненно перейти на дистант, а преподаватели — почерпнуть новые форматы и идеи для онлайн-обучения, причем не только в самом MIT. Подобные платформы сегодня появляются и у нас — это, например, «Открытое образование», правда, они пока не настолько масштабны.
Отсутствие электронной среды или недостаточный ее уровень сегодня фактически ведут к профанации науки и студенческой практики. Но даже если многие исследования трудно реализовать в дистанте, это не значит, что на время пандемии их надо приостановить. Есть варианты, доказавшие свою эффективность в последние полгода, — в частности, это проведение удаленных исследований с помощью специального оборудования, как в уже упоминавшейся Бауманке.
В будущем, когда все эти вызовы станут средством, отечественные вузы смогут занять высокие позиции в мировых рейтингах по образовательной и научной составляющей, а престиж науки среди молодежи повысится.
Больше информации и новостей о трендах образования в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь.
Печальная правда о российских НИИ
С 2010 по 2012 год я работал «на заводе»: в классическом НИИ (научно-исследовательский институт) недалеко от Садового кольца в Москве. Всего я там проработал и проучился в аспирантуре 2.5 года. Думаю, данный опыт будет многим интересен, возможно, некоторые узнают «свой завод», некоторые даже захотят на завод. Не хочу обсирать все НИИ, есть реально работающие и делающие вундервафли, но много и таких, в которых довелось трудиться мне.
Директор. Самый главный чел, в институте появляется редко, живет в основном в Италии. Бывший министр, но за взятки хорошую работу сослан работать в НИИ. Получает невъебическую зарплату (700-1200к), потому в откатах не замечен. У него есть очень сексуальная секретарша, которая ездит на честно заработанном Lexus RX.
Заместители директора по ХХХ. По каждому направлению работы есть свой зам. У них з\п и вовсе смешная для начальника такого уровня: 50-70к, но «тащат» премии, каждый месяц по 100% от зарплаты. Их задача непосредственно организовывать рабочий процесс, общаться с начальниками отделов, ездить лизать жопы заключать договора с министерствами. Почти все заместители — деды за 65 лет.
Начальники отделов. Они общаются с холопами (то есть с обычными работниками). Но, так как работников очень мало, то им самим приходится что-то делать: писать НИОКРы, отчеты, иногда даже программить. Зряплата не превышает 40к, но также есть премии.
Холопы. Я относился к этой категории и расскажу про неё подробнее. Самая низшая и низкооплачиваемая единица НИИ. И если у программеров з/п ещё более-менее (40-50к+премии), то у обычных младших и старших научных сотрудников на 2012 год она не превышала 25к (!) и это в Москве. У младшего з\п была 20к, у старшего 25к, минус налоги. Премии у рядового состава практически отсутствуют, изредка бывает 13я зарплата. Вы спросите, какой смысл идти в НИИ, если в МакДаке платят больше? И кто эти люди, что готовы работать за нищенскую зарплату? В основном это приезжие тёлки, которые не смогли найти ёб#ря в силу объективных причин (крокодилы, свиньи, коровы, стервы, нищебродки — чаще всё вместе) и достойную работу (тупизна, лень, конфликтность — чаще всё вместе). Выглядят они примерно так, чуть сильно пострашнее (блин, реально было сложно найти фотку девушки а-ля «из НИИ» в соцсетях):
Развести на по#бок их очень легко, особенно после корпоратива. Буквально после 3-й рюмки шампанского они сами начинают приставать к парням. А фигли делать: конкуренция 10 телок на 1 парня. Правда на следующий день они уже считают, что ты должен жениться на них, но можно слать на#уй. Короче, если у тебя хороший стояк на любой объект женского пола — тебе в НИИ.
Казалось бы, в НИИ должны работать умные люди. Но нет, выучив нехитрые действия из учебников по экономике, сотрудники копируют инфу из одного НИОКР в другой. С другой стороны в институте можно легко поступить в собственную аспирантуру и получить какую-никакую, а кандидатскую степень. Кроме того, есть талоны на питание в местной столовке. Так как зарплата очень маленькая, а жить где-то надо, то работникам приходится снимать жилье в Замкадье и добираться на работу 2 часа. Ах да, работа в гос.конторе — отличный способ поработать и уйти в декрет.
Отдельно от холопов отстоят привилегированные холопы. Это друзья, родственники и просто хорошие знакомые крупных начальников. Они идут в НИИ только ради диссертации и быстрого получения должности начальника отдела. А с этим багажом уже можно уходить в Министерства. Поэтому, если вам будут ставить в пример 25-летнего доцента руководителя проектов, не верьте — человеку с улицы карьера в таком месте заказана.
Бизнес-процесс в НИИ выглядит следующим образом. Министерство даёт заказ сделать какую-то научно-исследовательскую работу, институт это дело выигрывает и дальше деньги распиливаются. Процентов 80 уходит своим ручным конторам, через которые часть бабла достается руководству, а другая часть — людям из министерства. Остальные 20 процентов идут на зарплаты сотрудникам. Именно поэтому результат работы такое говно хороший. После сдачи работы папка с документами ложится на полку и забывается. В следующем году всё повторяется по кругу. В результате: нужные люди строят ещё одну виллу, холопы получают свою миску риса, а на науку кладется жирный болт.
Вот так выглядел мой курятник кабинет, где я работал. С#ка, наверно, метров 15 квадратных и 3 человека. Красное кресло — моё, получил с барского плеча=) Раньше на нем сам директор е#ал секретаршу сидел. К монитору подсоединен ноут середины 2000-х на Win XP. Кстати, техника раз в три года обновляется, а старую можно забрать себе домой. Также можно вытащить проц или память из компа, а поставить туда 512 Мб. Всем реально по#уй.
В самом начале я тут был один — это было клёво, можно устраивать посиделки с чаем и пивом, смотреть фильмы, играть в доту, тупо смотреть в окно. Один раз я даже ночевал в кабинете в спальном мешке, так как впадлу было ехать час до дома.
Также не могу не рассказать про секретность. Как бы большинство НИИ владеют секретной инфой, сколько танков и самолетов производит наша Родина и где они располагаются. Для хранения и обработки таких данных есть специальное помещение: Комплекс обработки Закрытой Информации (КОЗИ). Находится оно или в подвале и на чердаке, не имеет окон, стены толщиной 1.5 метра и огромная дверь, как на подводной лодке. Потолки очень низкие, 1 метр 90 см в высоту, освещение а-ля 30-е года. Атмосфера там очень гнетущая, но народ работает. Никаких досмотров нет: можно придти со своей вирусной флешкой и скопировать всю базу целиком (а она обычно на MS Access 1997 года в лучшем случае). И потом выложить всё на WikiLeaks. Зато если какой-то чиновник захочет получить инфу из этой базы, он обоссытся заполнять формы допуска. Вот такая у нас секретность.
Особенности атмосферы НИИ:
7 капралов на 1 рядового. Реально, на совещания собираются 5-6 начальников и 2-3 подчиненных. И эти начальники делят работников, выглядит со стороны курьезно.
Строгая иерархия. Младший научный сотрудник обращается к старшему по имени-отчеству, а наоборот — по имени. Порядок вставания, подачи руки — мелкие вещи, но их замечаешь.
Взаимодействие на «отъ#бись». Если тебе надо получить документ из соседнего отдела, то нужно обращаться к начальнику этого отдела. Простой холоп пошлет тебя, хотя дать копию документа — дело 1 минуты.
Сплетни, скандалы, интриги. Так как коллектив по большей части женский, то постоянно муссируются сплетни в стиле «Маша пришла в короткой юбке, а ноги не побрила, наверно мутит с начальником».
Авральные работы для холопов. Если ты не программер, то тебе пи#да. В определенный месяц подходит срок сдачи НИОКРов, нужно быстро что-то написать. И обычные холопы сидят с утра и до 9 вечера пишут эту хрень. А всё потому, что начальство не может спланировать деятельность.
Грозный отдел кадров. Так как вход-выход по пропускам, то выход из НИИ раньше 18:00 карается лишением премии или устным выговором.
Почему стоит идти работать в НИИ?
Написать диссертацию и свалить на post-doc за границу. Но не в Кембридж или Оксфорд, а что-нибудь из серии областного универа в Чехии\Польше\Германии — вполне реально.
Халявная работа! Если у моих друзей-программеров из коммерческих фирм было работы на 3-4 часа в день, то я некоторые дни совсем не работал, а пилил сайты. В идеале устроиться админом: можно не работать месяцами. Мой единственный товарищ в НИИ — админ, целыми днями смотрел сериальчики и анимэ, его вызывали только когда нужно было подключить проектор или воткнуть шнур в принтер.
Сносная зарплата. IT-шников ценят и помимо очень хорошей для НИИ з/п в 40-50к частенько дают премии. Если есть своя хата в Москве — жизнь удалась.
Всё белое: з/п, премии, отпуск, больничные, пенсия. Потому легко взять кредит или уйти на больничный.
После НИИ легко попасть в Министерство. Дело в том, что в госорганах тоже мало IT-шников. И когда ты к ним приходишь 1й, 5й, 10й раз поставить программу, тебя начинают переманивать. Я работал мелким чиновником почти год — ну, хз, на любителя. Карьеру реально можно построить и есть определенные плюшки.
Куча телок. Это как поступить в медицинский или педагогический ВУЗ.
Собственно, если ты только заканчиваешь институт (20-23 года), не супер силен в программировании и нет связей для хорошей работы, да и вообще ты — ленивый чел, то НИИ может стать отличным местом. Здесь ты сможешь развивать свои проекты, а можешь тупо играть в Dota/CS/WarCraft, при этом, не торопясь писать диссер, и получать зряплату. К 26-27 годам станешь доцентом (!), возможно даже начальником отдела или старшим научным сотрудником, и свалишь на нормальную работу.
Если бы у меня не начали плодоносить сайты, я бы доработал оставшиеся полгода, дописал диссер и получил звание кандидата технических наук, а с ним освобождение от армии. С этим багажом свалил бы куда-нибудь в IT-службу банка или программистскую контору, но планы поменялись.