Что произошло в новочеркасске в 1962

Новочеркасск 1962: мифы, причины, последствия

ВВЕДЕНИЕ

Наверняка многие наши читатели не раз замечали, как в комментарии про любую новость про успешные забастовки или массовые демонстрации тут же набегают правые, и начинают как по методичке шпарить однотипные посты про «кровавый совок», где «сразу расстреляли бы, как в Новочеркасске». Понятно, что большую часть таких комментариев пишут недалёкие люди, в лучшем случае изучавшие историю по мемам в правых пабликах, в худшем – запомнившие пару-тройку штампов.

Занятно и то, что многие правые упоминают Новочеркасский расстрел, чтобы подчеркнуть, что советский народ был послушным и запуганным, не бастовал и не протестовал. Ну да, какие уж тут протесты, если кровавый режим тут же пулемёты выкатывает. Можно ли считать правдивыми такие утверждения? Давайте попробуем в этом всём разобраться. Для начала – в том, по каким причинам граждане СССР во времена «хрущёвской оттепели» вообще могли устраивать беспорядки.

«ГОРЯЧИЕ» ШЕСТИДЕСЯТЫЕ

Бунт 1962 года в Новочеркасске, приведший к известным событиям, без сомнения, очень известен и широко растиражирован. Действительно, если вырвать эти события из общего контекста той эпохи (как это делают либералы и националисты), очень легко представить их из ряда вон выходящим событием: доведенные до отчаяния рабочие в одном единственном городе вышли на улицы, и тут же были расстреляны войсками по приказу КПСС. Замечательная база для правых агиток! Но на самом деле, 60-е годы в СССР были вообще достаточно беспокойными. В первую очередь, разумеется – по экономическим причинам.

В конце 1950-х, начале 1960-х годов хрущевские реформы начали негативно сказываться на благосостоянии советских граждан. Децентрализация управления, ликвидация МТС, урезание личных подсобных хозяйств и «добровольно-обязательный» выкуп скота у колхозников, денежная реформа 1961 года – всё это больно ударило по большому количеству людей. Нездоровая любовь к кукурузе, в конечном счёте, обернулась нехваткой пшеницы и ржи во время неурожая 1962 года, когда Советскому Союзу пришлось закупать пшеницу в США. Люди буквально стали больше работать и меньше есть. При этом народ ещё хорошо помнил сталинские времена, когда цены на продукты регулярно, хоть и медленно, снижались, а не росли. Неудивительно, что с падением уровня жизни начало расти недовольство по отношению к политике, проводимой Хрущёвым. Ещё одним серьёзным фактором здесь можно считать резкий скачок роста преступности, случившийся по причине амнистии 1953 года и низкого уровня жизни. Вопреки убеждению многих современных школьников, подавляющее большинство людей, отбывавших наказание в лагерях «кровавого совка» составляли настоящие уголовники. Разумеется, очень многие из них продолжили заниматься привычным делом, как только вышли на свободу. Всё это не могло не привести к локальным социальным взрывам, которые и начали происходить в 60-е годы.

В 1960-м году были беспорядки в Одессе, в 1961-м было пять случаев значительных беспорядков в городах СССР: Беслан, Муром, Александров, Бийск, Краснодар. Во всех перечисленных случаях имели место избиения милиционеров, часто – погромы правительственных зданий. Во всех случаях беспорядки начинались с какого-нибудь довольно невинного бытового события – задержания пьяных солдат или хулиганов. Немного иначе было в Муроме, здесь протест начался со смерти нетрезвого рабочего, который неудачно попытался залезть в грузовик, упал и ударился головой. Проезжавшие милиционеры забрали его в отдел, где он и скончался (то ли от повреждений, полученных во время падения, то ли от избиения). Как бы там ни было, рабочие с завода, где он работал, обвинили в его гибели милицию. Похоронная процессия превратилась в беспорядки, которые привели к разгрому и дальнейшему поджогу здания ГОВД.

НОВОЧЕРКАССК

Конечно, эта тема просто невероятно избита и описана сотни раз, поэтому я обойдусь более-менее кратким описанием основных событий тех двух июньских дней. Беспорядки в Новочеркасске спровоцированы хрущевским повышением цен на мясомолочные продукты, произошедшим 1 июня 1962 года. Это в принципе неприятное событие было усугублено тем, что незадолго до того на заводе существенно повысили нормы выработки для рабочих. На следующий день после объявления о повышении цен рабочие НЭВЗ объявили забастовку, требуя повышение зарплаты. Директор завода Курочкин проявил себя не самым лучшим образом, заявив собравшимся рабочим что-то в духе «нет хлеба – ешьте пирожки с ливером». Собственно, неизвестно, что именно он сказал (так как в разных источниках встречаются аж четыре версии его слов), но можно с уверенностью говорить о том, что его слова не успокоили рабочих, а наоборот, ещё больше разгорячили. Забастовка стремительно переросла в беспорядки, сопровождаемые избиением людей, пытающихся успокоить толпу. Как и в бунтах 1960-1961 годов, важную роль здесь сыграли рабочие с уголовным прошлым. Если основная масса людей хотела просто донести до властей недовольство повышением цен и снижением зарплат, маргинальные элементы работали на радикализацию протеста, на «беспорядки ради беспорядков». Люди двинулись к железнодорожному полотну, где остановили поезд «Саратов-Ростов» и устроили импровизированный митинг.

К утру второго дня обстановка ещё больше накалилась. В течение ночи военные успели занять большинство важных зданий в городе, присутствовали они и на заводе. Рабочие, разумеется, отказались приступать к работе «под дулами автоматов», и вновь пошли на площадь к заводоуправлению НЭВЗ. К ним присоединились работники с других заводов – электродного, «Нефтемаша», и завода №17. Вновь был остановлен поезд, на этот раз «Шахты-Ростов», а также проезжавший мимо заводоуправления тепловоз. Стихийный митинг с антихрущёвскими речами быстро превратился в полноценную демонстрацию (с красными флагами и портретом Ленина), которая двинулась в центр города, к горкому КПСС под лозунгами «Мяса, масла, повышения зарплаты!». К шествию рабочих присоединялись группы других жителей города.

На тот момент в здании горкома КПСС находилась группа высокопоставленных членов партии, включая членов Президиума ЦК КПСС А.И. Микояна и Ф.Р. Козлова. Рабочие знали, что в город приехали представители Москвы, и, вероятно, шли к горкому именно для того, чтобы пообщаться с ними. Но, по мере приближения к цели, толпа протестующих становилась всё более агрессивной, чему способствовали вялые попытки военных не пропустить людей в центр города: мост через реку Тузлов был перегорожен несколькими танками и бронетранспортерами. Часть людей перешла реку вброд, часть – просто перелезла через танки, военные этому не препятствовали. Узнав о том, что толпа «прорвала» военное заграждение, большинство московских партийцев покинули город, переместившись в военный городок.

Перед толпой, уже вышедшей на площадь у горкома, выступил председатель горисполкома Замула, но его начали забрасывать камнями и палками: люди ожидали, что перед ними выступит сам Микоян. Толпа ворвалась в здание горкома, и начала крушить его и избивать партийных работников. Сразу же после захвата, протестующие начали выступать с балкона горкома, кто-то призвал освободить рабочих из отдела милиции – и на его штурм незамедлительно отправилась группа в 30-50 человек. Там произошла драка между военными и рабочими, в результате которой погиб один из протестующих (он вырвал автомат у одного из солдат, попытался им воспользоваться, но был застрелен). По другим данным в результате стрельбы погибло пять человек.

Тем временем, к горкому подошла группа солдат внутренних войск под командованием начальника Новочеркасского гарнизона генерал-майора Олешко. Они оттеснили людей от разоренного здания, в котором уже никого не было, и выстроились перед ним шеренгой. Олешко выступил с балкона. Он потребовал от собравшихся людей разойтись. Практически сразу после этого и произошли события, известные как «Новочеркасский расстрел».

По официальной версии, на площади произошло повторение событий из отдела милиции: у одного из солдат отняли автомат, попытались начать стрельбу, а военные были вынуждены открыть огонь. Некоторые очевидцы сообщали немного другое – якобы, толпа начала напирать, солдаты сделали залп в воздух, люди сначала отхлынули, но потом кто-то закричал «не бойтесь, стреляют холостыми», и толпа рванула к солдатам. После чего и началась стрельба, сначала повторный залп в воздух – потом по людям, короткими очередями. Протестующие в панике покинули площадь, оставив на асфальте больше десятка погибших.

ЧТО ЖЕ ЭТО БЫЛО?

Повизгивания правых в духе «коммунисты специально расстреляли народ» тоже звучат странновато, учитывая, что демонстрация не носила ярко-выраженного антикоммунистического характера – собравшиеся ругали именно Хрущёва и его экономическую политику. Вот, к примеру, текст одной из листовок протестующих:

«Сталина вы критиковали, сторонников частично в гроб загнали, остальных от руководства отстранили, но цены на все продукты и товары в апреле каждый раз снижать они не забывали. Хрущев из года в год в магазинах цены поднимает, заработок рабочим при этом он снижает, невольно возникает вопрос у нас, кто — враг народа был или есть. Какие же вы лгуны и лицемеры и власти жаждущие псы, народа угнетатели. К чему стремитесь вы? Сталин и сторонники его последовательно к коммунизму шли и всех вели, при этом не смотрели на проделки капитала и не указывали пальцем так, как вы лгуны»

На мой взгляд, сами беспорядки можно считать вполне закономерным явлением для того времени, а вот факт расстрела толпы был случайностью, произошедшей в результате цепи событий, помноженных на некомпетентность местного партийного руководства и военных. Партийные органы не смогли успокоить людей в самом начале забастовки, местная милиция и военные бездействовали на протяжении 1 июня, и несут ответственность за то, что ситуация, в конечном счёте, вышла из под контроля. Сам же момент с расстрелом толпы и вовсе вызывает массу вопросов. Нет никаких доказательств наличия какой-либо «санкции на стрельбу» у военных в Новочеркасске. Да и защищали они, в отличие от того же Александрова, не тюрьму с уголовниками, а пустое, уже разгромленное здание горкома партии. Свою роль сыграло и отношение советских людей к советской армии – никому в голову не могло прийти, что военные могут открыть огонь по народу. Возможно, и самим военным тоже, учитывая слова солдат о приказе применять холостые патроны.

СНИМАЕТ ЛИ ЭТО ОТВЕТСТВЕННОСТЬ С ВЛАСТЕЙ?

Нет, разумеется, не снимает. Во-первых, до такого состояния народ довела сама власть, с помощью «гениальных» реформ Хрущёва. Во-вторых, даже несмотря на случайный характер расстрела, власть вполне могла уже после трагедии действовать адекватно: найти и наказать виновных. Вместо этого был устроен спешный суд над участниками протестов, семеро зачинщиков были расстреляны, ещё под сотню человек получили серьёзные сроки (впрочем, после снятия Хрущёва уменьшенные). Действительные же виновники того, что ситуация накалилась и вышла из под контроля, расстались только со своими должностями (как, например, первый секретарь ростовского обкома КПСС Басов, директор НЭВЗ Курочкин и командующий СКВО генерал-полковник Плиев). Впрочем, если взглянуть более глобально, можно сказать что Новочеркасск косвенно привел к отставке Хрущёва в 1964, и приходу Брежнева с его более сбалансированной экономической политикой.

В-третьих, и это тоже очень важно, власти попытались скрыть эти события от народа. Даже тела погибших были вывезены из города и тайно захоронены в разных местах Ростовской области. Понятно, что последнее было сделано, частично, из практических соображений (чтобы похороны не переросли в повторные беспорядки). Но почему нельзя было провести серьезное расследование трагедии, осветить всё, что произошло и наказать не только зачинщиков беспорядков, но и виновных со стороны военных, милиции, партийных органов? Народ ведь не был «антисоветски» настроен, люди бы наверняка всё поняли. Но место того, чтобы всем вместе разобраться в причинах этих событий, партия, к тому моменту уже начавшая активно вырождаться и оторвавшаяся от народа, предпочла заниматься этим самостоятельно и тайно. А вся эта секретность, в конце концов, привела к появлению массы слухов, выдумок и мифов, использующихся либеральными пропагандистами до сих пор.

МИФОЛОГИЗАЦИЯ ТРАГЕДИИ

Новочеркасский расстрел стал для российских либералов и охранителей примерно тем же, чем для украинских националистов «голодомор» – важной частью государствообразующего мифа. Нынешние либеральные СМИ, а вслед за ними и националисты всех мастей тоже продолжают напоминать о тех событиях, каждый год публикуя материалы о «рабочих, поднявших восстание против коммунизма, но убиенных кровавыми большевиками». Так, в статье на некогда популярном «Спутнике и Погроме» автор и вовсе попытался объяснить, что восстал Новочеркасск потому, что там было много свободолюбивых потомков казаков, а в качестве доказательства «кровавости коммуняк» использовал скриншоты из сериала «Однажды в Ростове» и фотографию погибших красноармейцев времен Великой Отечественной.

ИТОГИ

В общем, можно смело рекомендовать нашим правым побольше читать о тех событиях. Когда они пишут о «мирной демонстрации, намеренно расстрелянной военными по приказу коммунистов», это выглядит достаточно странно. Равно как и когда они пытаются «доказать», что в СССР народ не протестовал. Ещё как протестовал, нашим доморощенным нацикам с «Манежки» до простых советских граждан – как до Луны. Что, кстати, было заметно, например, и по первомайской демонстрации 1993 года.

Так же глупо выглядят и попытки правых выставить новочеркасские события «антикоммунистическим восстанием». Или использовать это в качестве доказательства того, что «при социализме бастующих расстреливают». По этой «логике» можно на примере Кровавого воскресенья 1905 года попытаться доказать, что «в Российской Империи расстреливали православных христиан». Ну а что, с хоругвями и иконами ведь шли.

Разумеется, расстрелы бастующих рабочих или демонстрантов не являются одним из характерных признаков социализма или коммунизма, как бы это не хотели доказать отечественные почитатели Ельцина и Пиночета. Новочеркасский расстрел, несомненно, был трагическим происшествием, случившимся по вине властей. Но далеко не нормой для Советского Союза тех лет, где, как мы уже знаем, хватало мощных протестов.

Забастовки также были в СССР вполне обычным делом – как правило, по обычным поводам, вроде низкой зарплаты, плохих условий труда и т.п. Вот, например, воспоминания рабочего о забастовках на Куйбышевском заводе им. Масленникова (на секундочку, режимного предприятия, производящего военную продукцию):

Участвовал в забастовке и молодой Эдуард Лимонов, работавший в 1963 году на харьковском заводе «Серп и Молот»:

«Три дня мы бастовали, все 28 человек, сидели на работе. Только печи, конечно, варили, но металл выливали мимо. На четвертый день приехал не то второй, не то третий секретарь обкома, взобрался на кучу руды, в руках новые расчетные листы, и стал нас выкликать по одному. Сказал, что в бухгалтерии засели саботажники, так же как и в нормировочном отделе, но он лично элиту рабочего класса в обиду не даст, он нас защитил»

Да и на самом печально прославившемся заводе НЭВЗ, «уже имели место факты, когда некоторые рабочие кузово-сборочного цеха приходили на завод, но в течение трех дней не приступали к работе, требуя от дирекции улучшения условий труда», что следует из информации заместителя председателя КГБ о массовых беспорядках от 7 июня 1962 года. Так что, «отсутствие забастовок в Союзе» – это ещё один миф, который правые пытаются проталкивать, используя Новочеркасский расстрел.

Конструктивная критика социализма и СССР – пусть даже «справа», в любом случае полезна: она помогает с разных сторон взглянуть (или даже просто обратить внимание) на какие-то реальные промахи и ошибки, допущенные во время попытки построения социализма в Советском Союзе. Но в случае с Новочеркасском, к сожалению, всё совершенно не так. Отечественные правые, за редким исключением, не умеют в конструктивную критику, а их удел – наспех слепленные мемчики, или, в лучшем случае, агитки вроде газеты «Не дай Бог!» рассчитанные на определенную целевую аудиторию, которая никогда не полезет рыться в источниках.

Источник

Новочеркасский расстрел: «кровавое воскресенье» по-советски

Офи­ци­аль­ная совет­ская про­па­ган­да мно­го лет осуж­да­ла Кро­ва­вое вос­кре­се­нье — рас­стрел цар­ски­ми вой­ска­ми мир­ной демон­стра­ции в Петер­бур­ге в янва­ре 1905 года. Но в 1962 году и в самом СССР про­изо­шло подоб­ное собы­тие. Слу­чи­лось оно в Ново­чер­кас­ске Ростов­ской обла­сти и вошло в исто­рию как «Ново­чер­кас­ский рас­стрел». Дол­гое вре­мя это собы­тие замал­чи­ва­лось вла­стя­ми, о нём не упо­ми­на­ло ни одно СМИ, но в наше вре­мя оно извест­но во всех подробностях.

О том, что же тогда про­изо­шло, что ста­ло при­чи­ной мас­со­вой гибе­ли людей и как такое вооб­ще мог­ло слу­чить­ся, и пой­дёт речь в нашей сего­дняш­ней статье.

Причины забастовки рабочих

К нача­лу 1960‑х годов Совет­ский Союз ока­зал­ся в слож­ной эко­но­ми­че­ской ситу­а­ции. В стране был ост­рый дефи­цит про­дук­тов пита­ния пер­вой необ­хо­ди­мо­сти, в том чис­ле мяса, моло­ка, хле­ба, рас­ти­тель­но­го мас­ла и круп. Вызва­но это было сра­зу несколь­ки­ми при­чи­на­ми. С одной сто­ро­ны, в СССР быст­ры­ми тем­па­ми рос­ло насе­ле­ние, с дру­гой — в раз­га­ре была холод­ная вой­на, гон­ка воору­же­ний и поко­ре­ние кос­мо­са, кото­рые погло­ща­ли огром­ные суммы.

Осво­е­ние целин­ных земель, на кото­рое так рас­счи­ты­ва­ло пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва, закон­чи­лось неуда­чей. В 1961 году Союз впер­вые вынуж­ден был заку­пить зер­но за границей.

В этих усло­ви­ях в 1961 году так­же была про­ве­де­на денеж­ная рефор­ма, объ­яв­лен­ная офи­ци­аль­ной про­па­ган­дой «побе­дой соци­а­лиз­ма», но в дей­стви­тель­но­сти госу­дар­ство понес­ло оче­ред­ные финан­со­вые убытки.

Недо­ста­ю­щие день­ги нуж­но было где-то взять. И пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва не нашло ниче­го луч­ше­го, чем отнять эти день­ги у наро­да, объ­явив о повы­ше­нии сто­и­мо­сти мяса, мяс­ных про­дук­тов, мас­ла и моло­ка. Цены в один миг взле­те­ли в сред­нем на 30%. Офи­ци­аль­ная про­па­ган­да объ­яви­ла такие меры «боль­шой финан­со­вой помо­щью кол­хо­зам и сов­хо­зам». Дей­стви­тель­но, кол­хо­зы и сов­хо­зы от повы­ше­ния цен были в неко­то­ром выиг­ры­ше, но в огром­ном про­иг­ры­ше ока­за­лись мил­ли­о­ны рабо­чих и крестьян.

Сооб­ще­ние в газе­те «Прав­да» о повы­ше­нии цен с 1 июня 1962 года

Повы­ше­ние цен вско­лых­ну­ло всю стра­ну. В Москве, Ленин­гра­де, Донец­ке, Кие­ве, Дне­про­пет­ров­ске, Тби­ли­си, Тве­ри и дру­гих круп­ных горо­дах про­шли сти­хий­ные митин­ги, появи­лись анти­пра­ви­тель­ствен­ные листов­ки. Но осо­бен­но болез­нен­ным повы­ше­ние цен ока­за­лось для рабо­чих Ново­чер­кас­ска, кото­рым как раз неза­дол­го до это­го, зимой-вес­ной 1962 года, пони­зи­ли зарплаты.

Насе­ле­ние Ново­чер­кас­ска в нача­ле 1960‑х годов состав­ля­ло око­ло 140 тысяч чело­век. Из них 12 тысяч рабо­та­ли на Ново­чер­кас­ском элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ном заво­де (НЭВЗ).

НЭВЗ к 1962 году был тех­ни­че­ски отста­лым пред­при­я­ти­ем, на нём прак­ти­ко­вал­ся тяжё­лый физи­че­ский труд, отсут­ство­ва­ла эле­мен­тар­ная без­опас­ность, а мно­гие рабо­чие жили в бара­ках. Те, кто имел воз­мож­ность сни­мать квар­ти­ры, пла­ти­ли за арен­ду до 30% от зар­пла­ты. Даже в доклад­ных запис­ках сотруд­ни­ков КГБ сво­е­му началь­ству сооб­ща­лось, что на НЭВЗ «адми­ни­стра­ция без­душ­но отно­сит­ся к людям, не про­яв­ля­ет забо­ты о созда­нии нор­маль­ных быто­вых усло­вий, орга­ни­за­ции обще­ствен­но­го пита­ния, не уде­ля­ет вни­ма­ния вопро­сам тех­ни­ки безопасности».

Из-за это­го теку­честь кад­ров на заво­де была необы­чай­но высо­ка. А когда в допол­не­ние ко всем пере­чис­лен­ным про­бле­мам сни­зи­лись зар­пла­ты и вырос­ли цены на про­дук­ты, тер­пе­ние рабо­чих иссякло.

Днём 31 мая 1962 года ста­ло извест­но о повы­ше­нии цен, а уже на сле­ду­ю­щее утро рабо­чие дого­во­ри­лись вый­ти на забастовку.

Ново­чер­кас­ский элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ный завод. 1962 год

1 июня. Начало забастовки

Утром 1 июня рабо­чие одно­го из цехов не при­сту­пи­ли к обя­зан­но­стям, объ­явив заба­стов­ку и потре­бо­вав повы­сить зар­пла­ты и улуч­шить усло­вия тру­да. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись и люди осталь­ных цехов. Когда на завод при­был дирек­тор Борис Куроч­кин, рабо­чие нача­ли гово­рить ему, что теперь на такую зар­пла­ту невоз­мож­но про­жить и что им не хва­та­ет денег даже на мясо.

Вме­сто того, что­бы пообе­щать басту­ю­щим повы­сить зар­пла­ты, Куроч­кин ответил:

«Не хва­та­ет денег на мясо, жри­те пирож­ки с ливером».

Такой ответ вызвал бурю него­до­ва­ния в тол­пе, дирек­то­ра осви­ста­ли, и он еле поки­нул завод на сво­ей машине.

После это­го митин­гу­ю­щие, кото­рых было уже око­ло четы­рёх тысяч чело­век, отпра­ви­лись к про­хо­дя­щей побли­зо­сти от заво­да желез­ной доро­ге «Ростов — Москва» и пере­кры­ли её.

Вско­ре подо­шёл пас­са­жир­ский поезд, кото­рый вынуж­ден был оста­но­вить­ся перед огром­ной тол­пой заба­стов­щи­ков. Кто-то напи­сал на локо­мо­ти­ве фра­зу «Хру­щё­ва — на мясо!».

Басту­ю­щие про­дол­жа­ли выкри­ки­вать лозун­ги, самым попу­ляр­ным из кото­рых был «Хле­ба, мяса, мас­ла». Несколь­ко ора­то­ров про­из­нес­ли речи. Кто-то пред­ла­гал дей­ство­вать ради­каль­нее, дру­гие же, напро­тив, при­зы­ва­ли оста­вать­ся в рам­ках зако­на и митин­го­вать мир­но. Бли­же к вече­ру поезд отпу­сти­ли и он вер­нул­ся на преды­ду­щую станцию.

Тем вре­ме­нем око­ло полу­дня о заба­стов­ке доло­жи­ли Хру­щё­ву. Посо­ве­щав­шись с мини­стра­ми обо­ро­ны, внут­рен­них дел и пред­се­да­те­лем КГБ, ген­сек отдал при­каз пода­вить «анти­со­вет­ский мятеж» силой.

Спу­стя пару часов министр обо­ро­ны мар­шал Роди­он Мали­нов­ский позво­нил началь­ни­ку шта­ба Севе­ро-Кав­каз­ско­го окру­га и повто­рил при­каз пода­вить про­те­сты силой, не при­ме­няя, одна­ко, для это­го тан­ки. Что­бы руко­во­дить дей­стви­я­ми армии, мили­ции и КГБ на месте собы­тий, из Моск­вы в Ново­чер­касск выеха­ли чле­ны пра­ви­тель­ства Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян, быв­ший пред­се­да­тель КГБ Алек­сандр Шеле­пин и пред­се­да­тель Сов­ми­на РСФСР Дмит­рий Полянский.

Око­ло 16:30 к про­те­сту­ю­щим вышли пер­вый сек­ре­тарь ростов­ско­го обко­ма Алек­сандр Басов, пред­се­да­тель ростов­ско­го обл­ис­пол­ко­ма Иван Заме­тин, пер­вый сек­ре­тарь ново­чер­кас­ско­го гор­ко­ма КПСС Тимо­фей Логи­нов и дирек­тор заво­да Борис Курочкин.

Пер­вым с речью к рабо­чим высту­пил Басов, но гово­рил он так неуме­ло, что тол­па его осви­ста­ла и нача­ла бро­сать в него бутыл­ки и пал­ки. Сле­ду­ю­щим попы­тал­ся что-то ска­зать Куроч­кин, но в него тоже поле­те­ли раз­лич­ные пред­ме­ты. В ито­ге все четы­ре чинов­ни­ка вынуж­де­ны были укрыть­ся в адми­ни­стра­тив­ном зда­нии заво­да и смог­ли поки­нуть его лишь несколь­ко часов спустя.

Начи­ная с 18:00 к заво­ду при­бы­ва­ли отря­ды воен­ных и мили­ции общей чис­лен­но­стью до 200 чело­век, подъ­е­ха­ли так­же три БТРа. Одна­ко бое­вых патро­нов у них не было, поэто­му в тот день жертв уда­лось избе­жать. Око­ло 30 чело­век, про­яв­ляв­ших осо­бую актив­ность, аре­сто­ва­ли и доста­ви­ли в город­ской отдел МВД.

Вече­ром рабо­чие жгли на кострах порт­ре­ты Хру­щё­ва и дру­гих пар­тий­ных дея­те­лей. Око­ло полу­но­чи боль­шин­ство митин­гу­ю­щих разо­шлось, дого­во­рив­шись сно­ва собрать­ся на сле­ду­ю­щее утро.

2 июня. Расстрел протестующих

При­мер­но в три часа ночи в Ново­чер­касск вошли тан­ки и вой­ска, кото­рые сра­зу заня­ли тер­ри­то­рию заво­да и вытес­ни­ли отту­да немно­го­чис­лен­ных оста­вав­ших­ся там заба­стов­щи­ков. Все важ­ней­шие объ­ек­ты горо­да, вклю­чая почту, теле­граф, радио­узел, гор­ис­пол­ком, гор­ком пар­тии, отдел мили­ции, КГБ и Госу­дар­ствен­ный банк, были взя­ты под уси­лен­ную охра­ну солдатами.

Утром вновь собрав­ши­е­ся на заво­де рабо­чие про­дол­жи­ли митинг. Мно­гие дер­жа­ли в руках крас­ные зна­мё­на и порт­ре­ты Лени­на. Посколь­ку нахо­дить­ся далее на заня­том мили­ци­ей и воен­ны­ми заво­де не было смыс­ла, тол­па басту­ю­щих напра­ви­лась в центр горо­да, где в зда­нии гор­ко­ма нахо­ди­лись Коз­лов, Мико­ян, Шеле­пин, Полян­ский и дру­гие пар­тий­ные чиновники.

Путь от заво­да к цен­тру про­ле­гал через мост на реке Туз­лов. Там к это­му вре­ме­ни уже сто­я­ли тан­ки и сол­да­ты под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-лей­те­нан­та Мат­вея Шапош­ни­ко­ва, вете­ра­на Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны и Героя Совет­ско­го Сою­за. При при­бли­же­нии к мосту тол­пы про­те­сту­ю­щих коман­ду­ю­щий Севе­ро-Кав­каз­ским воен­ным окру­гом гене­рал Исса Пли­ев пере­дал Шапош­ни­ко­ву при­каз выс­ше­го пар­тий­но­го началь­ства: разо­гнать тол­пу тан­ка­ми. Шапош­ни­ков отка­зал­ся выпол­нять это явно пре­ступ­ное рас­по­ря­же­ние, заявив Плиеву:

«Това­рищ коман­ду­ю­щий, я не вижу перед собой тако­го про­тив­ни­ка, кото­ро­го сле­до­ва­ло бы ата­ко­вать наши­ми танками».

Впо­след­ствии, когда Шапош­ни­ко­ва спра­ши­ва­ли, что было бы, если б он не ослу­шал­ся, гене­рал отве­чал, что жертв в таком слу­чае были бы тысячи.

Мат­вей Кузь­мич Шапошников

Тем вре­ме­нем тол­па рабо­чих, к кото­рым по доро­ге при­со­еди­ня­лись сот­ни горо­жан вклю­чая жен­щин и под­рост­ков, пре­одо­ле­ла тан­ки и про­дол­жи­ла дви­гать­ся в центр города.

Узнав, что митин­гу­ю­щие про­шли тан­ки, Коз­лов, Мико­ян и про­чие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки, нахо­див­ши­е­ся в зда­нии гор­ко­ма, бежа­ли в воен­ный горо­док, где вре­мен­но рас­по­ла­га­лись и город­ские вла­сти. Дой­дя до гор­ко­ма, тол­па нача­ла вести себя гораз­до агрес­сив­нее. Кто-то при­нял­ся бить стёк­ла в зда­нии, дру­гие изби­ли несколь­ких нахо­див­ших­ся побли­зо­сти мили­ци­о­не­ров. Отдель­ные митин­гу­ю­щие про­бра­лись в гор­ком и, не най­дя там пар­тий­ных чинов­ни­ков, при­ня­лись пор­тить мебель.

Кадр из филь­ма А. Кон­ча­лов­ско­го «Доро­гие това­ри­щи», посвя­щён­но­го тра­ге­дии в Новочеркасске

В этот момент к гор­ко­му подо­шли око­ло 50 спец­на­зов­цев с авто­ма­та­ми под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-май­о­ра Ива­на Олеш­ко, кото­рые вста­ли меж­ду зда­ни­ем и тол­пой. Осо­бо раз­го­ря­чён­ные митин­гу­ю­щие попы­та­лись отобрать ору­жие у сол­дат, те оттес­ни­ли их и дали пре­ду­пре­ди­тель­ные выстре­лы поверх голов. Одним из этих выстре­лов был убит сидя­щий на дере­ве под­ро­сток, при­шед­ший посмот­реть на митинг.

Тол­па кину­лась на сол­дат, после­до­ва­ли авто­мат­ные оче­ре­ди, митин­гу­ю­щие нача­ли раз­бе­гать­ся в раз­ные сто­ро­ны. Гене­рал Олеш­ко кри­чал, что­бы сол­да­ты пре­кра­ти­ли огонь, но из-за выстре­лов и кри­ков его не было слышно.

Вот как эти собы­тия опи­сы­ва­ют оче­вид­цы. Ана­то­лий Жму­рин, на тот момент 24-лет­ний парень, в раз­го­во­ре с жур­на­ли­ста­ми 55 лет спу­стя вспоминал:

«Я не мог пове­рить, что будут стре­лять. Надоб­но­сти не было ника­кой. Все спо­кой­но себя вели. Жда­ли, что при­едут высту­пать началь­ни­ки. Никто не кидал кам­ни, никто ниче­го не делал. Мог­ли бы разо­гнать водой из пожар­ных автомобилей».

Дру­гой оче­ви­дец, Павел Гри­бов, на тот момент 12-лет­ний под­ро­сток, так опи­сы­вал расстрел:

«Я был паца­нён­ком 12 лет, и меня занес­ло на эту пло­щадь. Когда нача­ли стре­лять, побе­жал через забо­ры. Уви­дел, как мужи­чок забе­жал в парик­ма­хер­скую в откры­тую дверь, я за ним. Встал за сте­ну, уви­дел, что парик­ма­хер ходит и кла­ня­ет­ся, и кла­ня­ет­ся. Не понял сна­ча­ла, что про­изо­шло. Потом уви­дел, что она дву­мя рука­ми дер­жа­лась за живот и у неё из-под рук рас­хо­ди­лось крас­ное пят­но. Полу­ча­ет­ся, погиб­ла от слу­чай­ной пули».

Стал оче­вид­цем рас­стре­ла и буду­щий гене­рал Алек­сандр Лебедь, кото­ро­му на тот момент тоже было 12 лет. Он, как и его сверст­ни­ки, наблю­дал за рас­пра­вой, сидя на дере­ве. Жур­на­лист Вадим Кар­лов писал об этом:

«Оче­вид­цы рас­ска­зы­ва­ют, что после выстре­лов посы­па­лись, как гру­ши, любо­пыт­ные маль­чиш­ки, забрав­ши­е­ся на дере­вья в скве­ри­ке. Сидел сре­ди вет­вей и буду­щий гене­рал две­на­дца­ти­лет­ний Саша Лебедь. Жил он на сосед­ней ули­це Сверд­ло­ва, кото­рая теперь назва­на его име­нем, все­го в квар­та­ле от гор­ко­ма. Есте­ствен­но, не мог не при­бе­жать и не погла­зеть. Он сам об этом потом рас­ска­зы­вал, когда при­ез­жал в город во вре­мя пер­со­наль­ной пре­зи­дент­ской кам­па­нии. О том, как после пер­вых выстре­лов куба­рем ска­тил­ся вниз, как каким-то чудом пере­мах­нул через высо­чен­ный забор. Видел вро­де бы и уби­тых малы­шей. Тому есть и дру­гие кос­вен­ные под­твер­жде­ния. Оче­вид­цы вспо­ми­на­ют про рас­сы­пан­ную обувь и белые дет­ские панам­ки: они валя­лись по всей кро­ва­во-гряз­ной площади.

Прав­да, в опуб­ли­ко­ван­ных спис­ках жертв маль­чиш­ки не зна­чат­ся. Не заяв­ля­ли о про­пав­ших детях и их роди­те­ли. Боя­лись, или мы об этом не зна­ем? А может быть, пото­му, что к пло­ща­ди при­бе­жа­ли сиро­ты (дет­ский дом рас­по­ла­гал­ся как раз на Московской)».

Рас­стрел на пло­ща­ди про­дол­жал­ся все­го три-четы­ре мину­ты. После это­го люди раз­бе­жа­лись, на зем­ле оста­лись лежать несколь­ко десят­ков чело­век — уби­тые и тяже­ло раненные.

Когда спу­стя 30 лет Про­ку­ра­ту­ра РФ нач­нёт рас­сле­до­ва­ние это­го дела, мно­гие из быв­ших в тот момент на пло­ща­ди сол­дат будут утвер­ждать, что стре­ля­ли не они, а неиз­вест­ные люди как в воен­ной, так и в граж­дан­ской одеж­де, сидев­шие на кры­шах бли­жай­ших зданий.

Один из сол­дат утвер­ждал, что с кры­ши зда­ния гор­ко­ма сыпа­лись пуле­мёт­ные гиль­зы. Дру­гой — что после рас­стре­ла из зда­ния вышли двое неиз­вест­ных воен­ных с руч­ны­ми пуле­мё­та­ми в руках. Тре­тий видел, как двое муж­чин в граж­дан­ской одеж­де стре­ля­ли по убе­га­ю­щим людям из писто­ле­тов. Чет­вёр­тый гово­рил, что видел груп­пу из деся­ти сол­дат со снай­пер­ски­ми винтовками.

Конеч­но, на пер­вый взгляд может пока­зать­ся, что все эти сол­да­ты пыта­лись лишь выго­ро­дить себя, пере­ло­жив вину на неиз­вест­ных снай­пе­ров. Одна­ко досто­вер­но изве­стен и такой факт: за день до тра­ге­дии в мест­ную гости­ни­цу засе­ли­лись «27 музы­кан­тов вме­сте с дири­жё­ром». При­чём, для это­го были насиль­но высе­ле­ны уже жив­шие на вто­ром эта­же гости­ни­цы люди. Если бы они дей­стви­тель­но были музы­кан­та­ми, оче­вид­но, насиль­но поки­дать гости­ни­цу нико­го не заста­ви­ли бы.

В тот же день про­изо­шла стрель­ба и в гор­от­де­ле мили­ции, кото­рый попы­та­лась штур­мо­вать дру­гая груп­па митин­гу­ю­щих. Там погиб­ло мини­мум четы­ре чело­ве­ка и ещё око­ло десят­ка были тяже­ло ранены.

Все­го же в тот зло­счаст­ный день в Ново­чер­кас­ске было уби­то как мини­мум 26 про­те­сту­ю­щих и 87 ране­ны. Эти дан­ные были огла­ше­ны лишь в кон­це 1980‑х годов и, ско­рее все­го, явля­ют­ся неполными.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на заво­до­управ­ле­нии НЭВЗ

Извест­но, что неко­то­рые тяже­ло ранен­ные скон­ча­лись в бли­жай­шие после тра­ге­дии дни. Напри­мер, 20 июня умер Лео­нид Шуль­га — 16-лет­ний под­ро­сток, ранен­ный во вре­мя рас­стре­ла. Его мать вынуж­де­на была про­сить раз­ре­ше­ние на похо­ро­ны у началь­ни­ка ново­чер­кас­ской мили­ции. Тот пред­ло­жил про­ве­сти в послед­ний путь под­рост­ка в ста­ни­це Гру­шев­ской — «во избе­жа­ние демон­стра­ций». Семье заяви­ли о том, что во вре­мя похо­рон нель­зя пла­кать и причитать.

Сра­зу после рас­стре­ла пло­щадь нача­ли очи­щать от тру­пов и ранен­ных. Тела погру­зи­ли в маши­ны и увез­ли в неиз­вест­ном направ­ле­нии. Как ста­нет извест­но гораз­до поз­же, 20 погиб­ших были похо­ро­не­ны в одной брат­ской моги­ле, осталь­ные — на раз­ных клад­би­щах Ростов­ской обла­сти в чужих моги­лах, за кото­ры­ми не уха­жи­ва­ли мно­го лет.

Мили­цей­ские запи­си об уби­тых выгля­де­ли так:

«Утром шёл оформ­лять­ся на дру­гую рабо­ту. Сквоз­ное огне­стрель­ное ране­ние голо­вы. Зевака».

«4 меся­ца бере­мен­но­сти. Трав­ма груд­ной клет­ки с повре­жде­ни­ем орга­нов груд­ной клет­ки. Зевака».

«Трав­ма с повре­жде­ни­ем костей чере­па и веще­ства моз­га. Зевака».

«Сидел на дере­ве. Упал, как гру­ша. Стал убе­гать, упал. Пуля вошла в заты­лок, вырва­ла часть лица. Зевака».

«Трав­ма шеи с повре­жде­ни­ем круп­ных сосу­дов. Убит из авто­ма­та. Активный».

Кро­ви на пло­ща­ди было так мно­го, что, по вос­по­ми­на­ни­ям оче­вид­ца, одна из жен­щин опу­сти­ла в лужу кро­ви руки и ста­ла умы­вать лицо, кри­ча, что там есть кровь и её мужа.

Камень-на-Кро­ви в память о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле. Ново­чер­касск, наши дни

Пло­щадь не уда­лось пол­но­стью очи­стить от кро­ви даже пожар­ны­ми маши­на­ми. Тогда на этом месте поло­жи­ли новый асфальт.

При­ме­ча­тель­но, что вла­сти отка­за­лись выда­вать род­ствен­ни­кам тела уби­тых или даже назы­вать место их захо­ро­не­ния. Оль­га Артю­щен­ко, мать уби­то­го 15-лет­не­го под­рост­ка, рассказывает:

«…Ну при­шла я в мили­цию. В мили­ции ска­за­ли, нуж­но идти в гор­со­вет. При­шла в гор­со­вет — там Сиро­тин, сек­ре­тарь. Гово­рит: что ты хочешь? Гово­рю: да уби­ли у меня маль­чи­ка, отдай­те хоть тело. А он гово­рит, здесь никто не стре­лял, никто нико­го не уби­вал… Моло­дой чело­век подо­шёл, забрал меня и рот мне закры­вал… И до воен­ных повёл. А там ниче­го не могут ска­зать. Гово­рят, ну при­ди­те зав­тра. Я и зав­тра ходи­ла. И это… Сиро­ти­на поби­ла. И меня отпра­ви­ли в нерв­ное отде­ле­ние. Там неда­ле­ко, в психдом».

Так закон­чи­лась Ново­чер­кас­ская тра­ге­дия. В авгу­сте того же года состо­ял­ся суд, на кото­ром семь актив­ных участ­ни­ков заба­стов­ки при­го­во­ри­ли к рас­стре­лу, а ещё 103 чело­ве­ка полу­чи­ли сро­ки заклю­че­ния от двух до 15 лет. Неко­то­рые из них вышли на сво­бо­ду досроч­но уже после отстав­ки Хру­щё­ва, но реа­би­ли­ти­ро­ва­ны они были лишь в кон­це 1980‑х годов.

В 1992 году состо­я­лось новое судеб­ное рас­сле­до­ва­ние, на кото­ром осуж­де­ны были уже те, кто отда­вал при­каз стре­лять по про­те­сту­ю­щим рабо­чим. Глав­ны­ми винов­ни­ка­ми тра­ге­дии были назва­ны Ники­та Хру­щёв, Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян и дру­гие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки. Посколь­ку все они к тому вре­ме­ни уже умер­ли, уго­лов­ное дело было прекращено.

Таким обра­зом, подоб­ные пре­ступ­ле­ния не име­ют сро­ка дав­но­сти, и рано или позд­но, но все­гда будут рас­сле­до­ва­ны. Как пока­зы­ва­ет исто­рия, обыч­но это про­ис­хо­дит сра­зу после сме­ны поли­ти­че­ско­го режима.

Последствия

Ново­чер­кас­ский рас­стрел имел дале­ко иду­щие послед­ствия. Хотя о нём не упо­мя­ну­ло ни одно совет­ское СМИ, скрыть мас­со­вый рас­стрел вла­стям не уда­лось. Слу­хи о рас­пра­ве над мир­ны­ми рабо­чи­ми быст­ро раз­ле­те­лись по стране.

И, как это обыч­но и быва­ет в усло­ви­ях инфор­ма­ци­он­но­го ваку­у­ма, коли­че­ство жертв народ­ной мол­вой мно­го­крат­но пре­уве­ли­чи­ва­лось, что было для совет­ско­го режи­ма ещё хуже, чем даже если бы людям рас­ска­за­ли правду.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на Двор­цо­вой пло­ща­ди Ново­чер­кас­ска, где раз­во­ра­чи­ва­лись основ­ные собы­тия тра­ге­дии 1962 года

Осе­нью того же 1962 года о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле ста­ло извест­но даже за оке­а­ном. Аме­ри­кан­ский жур­нал Time 19 октяб­ря опуб­ли­ко­вал ста­тью «And Then the Police Fired» («И тогда поли­ция откры­ла огонь»), кото­рая была осно­ва­на на слу­хах и содер­жа­ла инфор­ма­цию о сот­нях уби­тых. Одна­ко общий ход собы­тий в этой ста­тье был пока­зан вер­но. Посколь­ку вся ста­тья состо­я­ла все­го из пяти абза­цев, счи­таю умест­ным при­ве­сти её здесь с неболь­шим сокращением:

«В тече­ние несколь­ких недель после июнь­ско­го ука­за Крем­ля о повы­ше­нии цен на мясо и мас­ло на 30% через желез­ный зана­вес про­со­чил­ся инте­рес­ный слух: несколь­ко сотен моло­дых рос­сий­ских сту­ден­тов и рабо­чих были уби­ты поли­ци­ей в про­цве­та­ю­щем южном про­мыш­лен­ном горо­де Ново­чер­кас­ске под Росто­вом, в бур­ную ночь бес­по­ряд­ков и гра­бе­жей, вызван­ных неожи­дан­ным повы­ше­ни­ем цен.

Эту отры­воч­ную исто­рию крат­ко и неза­мет­но сооб­щи­ли бри­тан­ские и фран­цуз­ские газе­ты… Сре­ди кос­вен­ных под­твер­жда­ю­щих дока­за­тельств: 1) вся Ростов­ская область была вне­зап­но объ­яв­ле­на закры­той для ино­стран­ных тури­стов в июне, пред­по­ло­жи­тель­но из-за эпи­де­мии холе­ры, хотя 8 июля было про­ве­де­но круп­ное меро­при­я­тие, и граж­да­нам Рос­сии раз­ре­ши­ли сво­бод­но пере­дви­гать­ся по тер­ри­то­рии, пред­по­ло­жи­тель­но пора­жён­ной болез­нью; 2) в Ново­чер­кас­ске вве­дён комен­дант­ский час для моло­де­жи сро­ком на два года; 3) Заме­сти­тель Ники­ты Хру­щё­ва, Фрол Коз­лов, совер­шил спе­ци­аль­ную поезд­ку в этот рай­он 8 июня и оста­вал­ся там на несколь­ко недель, что­бы разо­брать­ся с „неко­то­ры­ми пар­тий­ны­ми орга­ни­за­ци­я­ми за пре­не­бре­же­ние идео­ло­ги­че­ской и про­све­ти­тель­ской работой“.

Нако­нец, бла­го­да­ря более позд­ним сооб­ще­ни­ям совет­ских путе­ше­ствен­ни­ков и источ­ни­ков в раз­вед­ке союз­ни­ков, а так­же рос­сий­ской моло­дё­жи, посе­тив­шей Все­мир­ный фести­валь моло­дё­жи про­шлым летом в Хель­син­ки, были вос­со­зда­ны все мас­шта­бы июнь­ских бес­по­ряд­ков. Послед­няя вашинг­тон­ская версия:

В Ново­чер­кас­ске про­жи­ва­ет око­ло 16 000 моло­дых завод­ских рабо­чих и уча­щих­ся тех­ни­ку­мов, кото­рые живут в 42 барач­ных обще­жи­ти­ях, раз­бро­сан­ных по все­му горо­ду. При­мер­но через три дня после объ­яв­ле­ния о повы­ше­нии цен груп­па моло­дых людей вышла из обще­жи­тия после обе­да, скан­ди­ро­вав лозунг про­тив ука­за. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись тыся­чи дру­гих, кото­рые так­же выкри­ки­ва­ли жало­бы на сдель­ную опла­ту тру­да. Огром­ная тол­па мед­лен­но дви­ну­лась к цен­тру горо­да в сопро­вож­де­нии домо­хо­зя­ек. Глав­ная пло­щадь была заби­та, и, что­бы луч­ше раз­гля­деть бур­ную кар­ти­ну, мно­гие сту­ден­ты залез­ли на дере­вья и теле­фон­ные столбы.

Чинов­ни­ки ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии были напу­га­ны. Со сту­пе­нек пар­тий­но­го шта­ба они умо­ля­ли тол­пу разой­тись, обе­ща­ли разо­брать­ся с их недо­воль­ством… Нерв­ная поли­ция откры­ла огонь над голо­ва­ми тол­пы и по неосто­рож­но­сти уби­ла моло­дых рос­си­ян, сидев­ших в тем­но­те на дере­вьях и опо­рах. Когда их тела упа­ли на зем­лю, мятеж­ни­ки взо­рва­лись яро­стью. К месту про­ис­ше­ствия при­бе­жа­ли све­жие отря­ды мили­ции и тай­ной поли­ции, открыв­шие огонь из авто­ма­тов. Счи­та­ет­ся, что при подав­ле­нии бес­по­ряд­ков сот­ни людей погиб­ли и сот­ни полу­чи­ли ранения».

Одна­ко глав­ным послед­стви­ем, на мой взгляд, была даже не меж­ду­на­род­ная оглас­ка, а воз­ник­но­ве­ние огром­ной про­па­сти меж­ду вла­стью и наро­дом. Если гово­рить более лако­нич­но, то власть и народ теперь пере­ста­ли быть еди­ны­ми. Откры­то это про­яви­лось в 1991 году в ходе всем извест­ных событий.

Источник