Что общее имели франция и священная римская империя
Первым государством, решившим оспорить права Империи и отстаивать свою независимость от нее, была Франция, которая с не меньшим правом, чем Германия, могла считать себя преемником монархии Карла Великого (768-814). Одновременно, по мере образования своего национального государства, Франция начинает бороться с Германией за обладание рейнскими землями, на которые оба государства заявляли
одинаковые притязания. Эта борьба, по словам французского историка
B момент столкновения между римским папой Бонифацием VIII и французским королем Филиппом Красивым [118] (в его основе лежало стремление Франции быть независимой от папского престола) встал вопрос об отношениях Франции и Священной Римской империи.
Доказательства независимости Франции от империи приводились и в других трактатах. Так, в анонимном трактате «Disputatio inter clericiim et militem» говорится, что « как император имеет право создавать законы для всей своей империи, так король французов может занять его место в отношении своих подданных и создавать свои законы, будучи в своем государстве в отношении светских дел верховным и настоящим
Развивая далее мысль о главенстве Франции, после приобретения королем домена Арля, лежащего по ту сторону Рейна и Ломбардии, Дюбуа мечтает об имперской короне для Франции, которую Филипп Красивый
Претворение идей, высказывавшихся во Франции в первой половине XIV века, в действительность, было прервано продолжительным противостоянием между Францией и Англией, вошедшим в истории под названием Столетней войны (1337—1453 гг.). Несмотря на все бедствия, выпавшие на долю Франции в ходе этого длительного противостояния,
положительным итогом войны можно считать укрепление национального
империи Максимилиан. Империя создавалась фактически без крови, при
Особенно эти претензии на господство проявились во внешней политике императора Карла V, которая, по словам советского историка С.Д. Сказкина, поражает причудливым сочетанием реальности с
фантастичностью [136] [137] — это была политика, подчиненная идеальной цели
создания единой универсальной католической монархииѴ И эта идея, как ни странно, находила отклик у современников. Поэт Ариаст писал: «Господь Бог приготовил для императора славу более высокую, чем слава Алгуста, подчинив его законам (законам императораКарла V.
Идея реставрации Священной Римской империи нашла свое отражение в произведениях представителя немецкого Возрождения Ульриха фон
Оба претендента боролись за этот титул всеми доступными средствами. Co стороны Карла ставка делалась на антифранцузские настроения времен Максимилиана I [145] [146] [147] 5 связанные с идеей враждебного отношения Империи к
Франции и с надеждой на возвращение итальянских областей, отторгнутых от Империи предшествующими французскими королями ЦЛилан, Генуя,
Участие Франции в этом союзе германских государств позволило ей к началу 1552 года начать расширение своей территории за счет закрепления за собой городов Меца, Туля и Вердена, а также независимого Лотарингского герцогства, находившегося под французским влиянием: его
Ho французскому королю Генриху II не удалось закрепиться на этих границах из-за политики Морица Саксонского, который сначала был против императора, а затем сблизился с братом императора Фердинандом, римским
Като-Камбрезийский мир (3 апреля 1559 г.) [170] [171] положил конец борьбе Франции с Габсбургами за европейское лидерство. Франция отказалась от всех своих итальянских владений и теряла на долго роль доминирующей европейской державы. Эта потеря усугубилась религиозными войнами во
Эта теоретическая борьба во Франции, как и процесс образования централизованного государства, была прервана событиями Столетней войны.
Потерпев поражение в легитимной борьбе с представителями Габсбургов за титул императора Священной Римской империи в начале XVI века, французские короли перешли к новой тактике во взаимоотношениях с Империей, которая была сведена к следующему: ослабление влияния Габсбургов в Священной Римской империи путем поддержки сепаратизма немецких князей; достижение доминирования в германских землях и расширение территории за счет рейнских областей. Эта тактика осуществлялась Францией посредством интриг и военной силы.
He добившись намеченных целей в отношении Священной Римской империи, Франция со второй половины XVI века вступила в очередную полосу испытаний своей государственной целостности в ходе религиозных войн. Несмотря на неудачи, Франции удалось добиться одного важного результата: средневековая идея верховенства власти императора Священной Римской империи над странами окончательно ушла в прошлое, идея Священной Римской империи стала ассоциироваться только с германскими княжествами.
Первый рейх. Как появилась, существовала и пала Священная Римская империя
Императорская корона Священной Римской империи, художник Иоганн Адам Дельзенбах, 1751 год
Древний Рим внес колоссальный по значению вклад в историю Европы. Даже после фактического исчезновения Западной Римской империи идея наследования великим правителям прошлого, таким как Юлий Цезарь и Октавиан Август, не давала покоя властителям.
«Император римлян и франков»
В 800 году правитель франков Карл Великий создал государство, объединившее территории современных Франции и Германии, а также Северную Италию. 25 декабря 800 года папа римский Лев III на праздничной мессе в римской базилике Святого Петра короновал Карла императорской короной. Титул императора Запада просуществовал на протяжении века с четвертью, и последним его носителем стал Беренгар I, погибший в результате заговора.
В 962 году германский король Оттон I Великий согласился оказать помощь римскому папе Иоанну XII, жаловавшемуся на притеснение со стороны короля Италии Беренгара II Иврейского. Выступив в поход, Оттон одержал победу и 2 февраля 962 года был коронован в качестве императора.
Оттон I Великий использовал титул imperator Romanorum et Francorum (император римлян и франков). Ядром данной империи всегда были немецкие земли, хотя ее сакральным центром считался Рим.
От Барбароссы до Максимилиана
Название «Священная Римская империя» закрепилось при императоре Фридрихе I Барбароссе и означало претензии на объединение всего христианского мира, защитником которого позиционировал себя император.
При этом Священная Римская империя существенно отличалась от той же Византии или, к примеру, более поздних Британской и Российской империй. Она всегда была децентрализованным образованием со сложной феодальной иерархической структурой, объединявшей несколько сотен территориально-государственных образований. Император не только не имел абсолютной власти, но и не мог передавать ее по наследству. Преемник усопшего императора избирался коллегией курфюрстов.
Памятник Фридриху Барбароссе на горе Кифхойзер. Фото: Public Domain
В XII веке император Фридрих I Барбаросса предпринимал активные попытки усиления власти, однако наткнулся на серьезное сопротивление местной знати. В 1190 году император погиб во время речной переправы в ходе Третьего крестового похода. С его гибелью потерпели крах и усилия по превращению Священной Римской империи в империю классического формата.
Основными факторами, скреплявшими Священную Римскую империю, были общая вера и необходимость противостояния внешним угрозам. Но к концу XV века в Германии существовало несколько сотен государственных образований различного уровня независимости и с различным финансовым и военным потенциалом, а рычаги влияния императора на князей империи оказались устаревшими и неэффективными. Крупные княжества вели фактически самостоятельную внешнюю политику, что превращало власть императора в формальность.
В 1495 году правитель Австрии Максимилиан I созвал в Вормсе всеобщий рейхстаг Священной Римской империи, на утверждение которого он представил проект реформы государственного управления. Согласно ей в империи запрещалось разрешение внутренних споров при помощи военной силы, вводился Высший имперский суд, в юрисдикцию которого попадали все конфликты между государствами империи, между монархами и сословиями, между княжествами и императором, территория империи делилась на округа, в каждом из которых были сформированы региональные органы управления.
«Чья страна, того и вера»
Данная реформа продлила время существования Священной Римской империи еще на три столетия, позволив пережить острейший кризис Реформации, в ходе которого она оказалась разделена на лютеранский север и католический юг. В сентябре 1555 года был заключен Аугсбургский религиозный мир, признавший лютеранство официальной религией и установивший право имперских сословий на выбор вероисповедания. Правда, о свободе вероисповедания как таковой речи не шло. Принцип cuius regio, eius religio (чья страна, того и вера) приводил к тому, что религию определял властитель данной территории, а подданным оставалось только признать его выбор.
Эти противоречия стали одной их причин Тридцатилетней войны, бушевавшей в Европе с 1618 по 1648 год. Поскольку основные боевые действия велись на территории немецких земель, Священная Римская империя подверглась в этот период колоссальному разорению, понеся огромные материальные и человеческие потери.
Вестфальский мир, завершивший конфликт, зафиксировал утрату империей Швейцарского союза и Нидерландов, которые были признаны независимыми государствами. В конфессиональном плане было признано равенство на территории империи католической, лютеранской и кальвинистской церквей, закреплено право свободы перехода из одной религии в другую для имперских сословий и гарантировались свобода вероисповедания для религиозных меньшинств и право на эмиграцию. При этом были строго зафиксированы конфессиональные границы и установлено, что переход правителя княжества в другую религию не должен был сопровождаться изменением конфессии его подданных.
Австро-прусский конфликт
Если до Тридцатилетней войны Священная Римская империя сохраняла статус ведущего объединения в Европе, то после опустошительных сражений он перешел к Франции. Попытки императоров укрепить державу натыкались на нарастающие внутренние противоречия, главным из которых стал конфликт между Австрией и Пруссией. Австрийская династия Габсбургов, представители которой сменяли друг друга на троне Священной Римской империи, одновременно взяла курс на обособленность, аккумулируя силы и средства внутри своих «родовых» владений. Усиление Пруссии при Фридрихе I и Фридрихе I Вильгельме привело к тому, что противостояние стало более горячим, перейдя в форму вооруженного конфликта, в ходе которого пруссаки получили контроль над Силезией.
В ходе Семилетней войны 1756-1763 годов немецкие княжества окончательно перестали повиноваться императору и самостоятельно заключали сепаратные перемирия с Пруссией.
Габсбурги видели свое будущее в усилении австрийской монархии, в то время как институты «старой империи», которую также именовали Священной Римской империей германской нации, ветшали.
Наполеон наносит последний удар
Великая Французская революция поначалу привела к консолидации империи. Против общего врага с императором готова была объединиться и Пруссия, однако военное противостояние с революционной Францией обернулось серьезными поражениями.
После того как Наполеон Бонапарт объявил себя императором Франции, Франц II, занимавший трон Священной Римской империи, провозгласил себя наследственным императором Австрии. Это, по сути, означало готовность сдать «старую империю» ради сохранения австрийской короны.
В декабре 1805 года под Аустерлицем армия Наполеона нанесла поражение объединенным войскам Франца II и русского императора Александра I. При этом на стороне французов сражались войска Бадена, Баварии и Вюртемберга, формально входивших в Священную Римскую империю. Французы вошли в Вену, и Францу II ничего не оставалось, кроме как признать условия победителей, согласно котором он терял даже формальную власть над целым рядом немецких земель.
12 июля 1806 года Бавария, Вюртемберг, Баден, Гессен-Дармштадт, Нассау, Берг и восемь других немецких княжеств подписали в Париже договор об образовании Рейнского союза под покровительством Наполеона. Десять дней спустя Францу II был передан ультиматум, по которому он должен был до 10 августа отречься от престола империи. В случае отказа Наполеон угрожал возобновить войну. Австрия не была готова к новому противостоянию, да и бороться, по сути, уже было не за что.
6 августа 1806 года Франц II объявил о сложении с себя титула и полномочий императора Священной Римской империи, объяснив это невозможностью исполнения обязанностей после учреждения Рейнского союза.
Не дотянув шести лет до своего 850-летия, империя прекратила свое существование.
К концу XIX века в немецкой историографии закрепилось понятие «Первый рейх» (слово «рейх» примерно можно перевести как «царство»). Именно так начали именовать период существования, возможно, самой необычной империи в истории человечества.
Почему Священная Римская Империя уступила Франции?
Так уж вышло, что говоря на тему внешнеполитических амбиций Франции встаёт резонный вопрос – а почему, собственно, Франция вообще могла себе позволить ТАКОЕ: воевать одновременно с Фландрией и Англией, при это конфликтуя с Папой Римским, а потом и вовсе подчинить себе Папство? Где, спрашивается, самое мощное государство Европы – единственная истинная империя? А СРИ в этот момент находится на обочине мировой истории. И виной всему, как и всегда – амбиции, точнее, итальянские амбиции.
Священная Римская Империя в начале XII века переживала период своего величайшего могущества. Род Штауфенов, занявший имперский престол в начале XII века, сумел обеспечить внутренний мир в Империи и потихоньку централизовал государство. Метод централизации, правда, был так себе – типичное феодальное увеличение личного домена, чтобы стать самым крупным феодалом, но, что характерно, схема работала. Каждый новый император увеличивал за счёт династических связей и отчуждений земель у вассалов, выбравших неправильную сторону в конфликтах, землю. Империя крепко стояла на ногах, уже как страшный сон забылись те 50 лет постоянных войн, которые прокатились по ней во второй половине XI века. Но был в Империи один раздражитель, который постоянно заставлял отвлекаться от дел внутренних – Италия. Североитальянские княжества никогда не были верными вассалами, скорее напоминая свору волков, которые готовы объединиться под властью сильного вожака, но стоит тому проявить слабость, как они тут же накинутся на него. Так и тут – итальянские владыки были верны Империи настолько, насколько долго имперская армия могла оставаться в Италии. Как только последний немецкий солдат уходил по Альпийским перевалам, тут же начиналась традиционная забава – перегрызи глотку соседу, пока он не перегрыз её тебе. Игра эта была сложной, правила вроде и понятны, но запутанны, а участники не всегда очевидны.
Но что забыла СРИ в Италии? Конечно, простой ответ, что земли, тоже имел место. В конце концов всю историю человечества именно величина контролируемой территории определяла силу империй. Но нет. Священная Римская Империя не просто так Римская, и ещё не скоро станет империей германской нации. СРИ потеряла в Италии самую свою суть – ведь это была не просто федерация германских князьков, а наследники Империи, причём даже не её недолговечного клона в лицее Империи Карла Великого, а той самой Римской. Ничто в принципе не мешало правителю СРИ короноваться в Аахене только немецкой короной и именоваться императором, но пока в Риме наместник Бога на земле не возложит на тебя венец, это просто пустые слова. Таким образом, после коронации в Риме Император становился первым христианским владыкой, ведь только он принимал миропомазание от самого близкого к Богу человека. А ещё он контролировал выборы этого человека – представители Империи всегда присутствовали на конклаве и согласовывали кандидатов. Поэтому контроль над Италией был жизненно необходим – он поднимал статус Германии, делая каждого, даже самого незначительного, князя СРИ равным любому монарху из-за её пределов, а может и чуть выше.
И поэтому правители Империи постоянно смотрели за происходящим на юге – они хорошо понимали, насколько сложные вассалы на севере Италии, а потому не мешали созданию тем противовеса в лице городских общин и церкви – имперской церкви. И в этой политике не было ничего нового – она отлично работала в самой Германии, но в Италии давала осечку за осечкой, что стало ясно, правда, не сразу. Ведь на сцену выходит ещё один игрок с амбициями власти если и не над всем миром, то над всем христианским миром уж точно – Папство. После Вормсского конкордата церковь и Империя нашли компромисс в назначении прелатов церкви, когда церковь давала им власть духовную, а земельным наделом, дающим власть мирскую, формально наделял Император. Но вопросов двойной верности это не снимало, а потому среди итальянских епископов была отдельная специальная олимпиада – продаться подороже тому, кто сейчас на коне, да так, чтобы не прогадать. А с учётом того, что Папство, мечтающее о власти над мирскими владыками, тяготилось своей зависимостью от Империи, такое перетягивание каната не могло не привести к результатам, довольно неожиданным для обеих сторон.
В XII веке процесс ослабления феодалов и значительный рост могущества городов начинает носить просто лавинообразный характер. Пользуясь прекрасным положением вблизи торговых и паломнических маршрутов (да-да, паломники были значительным источником дохода, как ныне туристы) многочисленные итальянские города, всё ещё хранящие в себе наследие римской муниципальной системы, начинают свой новый подъём. За счёт торговли города аккумулируют внутри себя огромные финансовые потоки и всё больше обособляются от своих феодалов, становясь самостоятельной силой, где деньги начинают значить гораздо больше, чем титул или родословная. И уже бароны и графы ищут защиты у Империи или церкви. В отличии от немецких городов, окружённых землями феодалов, что просто неминуемо толкало их на сторону Императора, как защитника от произвола, города Италии не испытывали такого давления со стороны землевладельцев. Городские коммуны сами становятся коллективным феодалом, где кучка аристократов-нуворишей начинает подминать под себя все окрестности, при этом при одобрении и помощи городского населения, так как делается это исключительно в интересах главного дела коммун – торговли.
А чего же хотели коммуны? О, эта загадка, вероятно, немало попортила крови немцам, пытавшимся её разгадать. Они хотели всего. С одной стороны (зпт) главные виновники роста коммунарного движения – торговцы, хотели свободы торговли, движения капиталов, минимума границ, что неминуемо должно было толкнуть их в лоно Империи. Но, с другой, они не хотели платить подати далёким германским королям, не хотели, чтобы в их внутренние дела лезли, а потому им нужна была автономия и торговые привилегии. Рост власти городских общин пугал и Империю, и Церковь. Но попытка увеличить власть епископов, отдавая тем земли на севере Италии, неминуемо приводила к дисбалансу отношений Рима и Аахена – слишком усилившийся епископ обязательно начинал вести пропапскую политику, но слишком слабый епископ не мог обуздать коммуны. Поэтому начинается борьба уже за сами коммуны. Формируются проимперская партия Гибеллинов и пропаписткая Гвельфов.
Но не стоит думать, что у этих партий была чёткая программа действий или цели, или даже состав. Отнюдь. Слишком уж многие мотивы переплетались. Одни были против усиления власти Империи, другие против самого Императора, третьи против конкурента, который за Императора, четвёртые вообще против всех, но мы торгуем в основном с гвельфами, так что за них. Нет, конечно, Папство пыталось придать борьбе с СРИ стержень – войну за «национальное освобождение» от германцев и за примат церкви в Италии. Но всё это было бессмысленно, так как для итальянских коммун участие в той или иной партии было скорее вопросом сведения баланса дебета с кредитом, нежели каких-то высоких материй – как только издержки нахождения на одной из сторон перевешивали достоинства, они тут же меняли сторону. Эта логика будет определяющей для Италии на следующие столетия – война всех со всеми во всех мыслимых сочетаниях. Более того, и гвельфы и гибеллины сражались не за интересы Папства или Империи, а за свою модель отношений внутри Италии, где внешние акторы были лишь инструментами достижения личных целей. И ведь это ещё не всё. Сами по себе коммуны были вовсе не монолитны – те самые партии существовали одновременно и вели борьбу за власть над городом. Принято считать, что за Империю была в основном аристократия, а за Папство – торговцы. Но мне видится это большим упрощением, так как приверженность какой-либо фракции была не самоцелью, а методом достижения результата. Поэтому опора на сторонников внутри Италии была вещью иллюзорной.
И вот в это вляпалась Империя. На следующие 100 лет фокус политики Империи смещается из Германии на юг – в Италию. Именно внутренний мир в Германии и накопившийся запрос на нечто большее дал шанс Империи пойти на юг. И на этом юге Империя увязает. Оцените иронию – Фридрих Барбаросса, начиная войны в Италии, вообще-то шёл освобождать Рим для Папы Римского, а уже 4 года спустя он боролся с поддержанной Папой конфедерацией ломбардских городов и проиграл. Унизительный мир, казалось, дарил Папству власть над севером Италии – а вот черта с два. Как только власть Империи ослабла, города Италии стали тяготиться усилением власти папства и мгновенно многие бывшие сторонники гвельфизма стали гибеллинами. Ведь главное – это не флаги, а цели. Ломбардская лига добилась своего – утверждения большей автономии и торговых преференций, но усиление власти папства в их планы не входило. И начинается вялая борьба теперь уже ломбардцев с Папой, при том, что они официально всё ещё в одном союзе. А тут ещё и СРИ династическим образом упал весь юг Италии – Сицилийское королевство. Теперь Папство зажато с юга и с севера Империей, Император Фридрих II деятелен и активно интегрирует юг Италии в СРИ, налаживает отношения с североитальянскими городами. Потому очередной разрыв между Папством и Императором был неизбежен.
Задержки при подготовке Фридрихом II крестового похода были лишь поводом для отлучения. Но Империя даже не замечает этого, не начинаются восстания, и она не рушится. Папство интригует, распаляет недовольство, а когда Император таки отплывет в крестовый поход, его отлучат повторно, так как «еретик» не может идти в крестовый поход. И что же делает еретик? Он отвоёвывает Гроб Господень, коронует себя Иерусалимским королём и триумфально возвращается в Европу (оцените ещё одну иронию – последний успешный крестовый поход против сарацин провёл отлучённый от церкви еретик, и на чьей, говорите, стороне Бог?!). И в Империи всё спокойно. Кроме Италии. Фридрих постоянно воюет в Италии против Папства, Ломбардской лиги, восставших сицилийцев. Именно последнее восстание подрывает как его силы, так и силы Империи – Император истощён войнами и болен, а его сыновья умирают от рук восставших крестьян.
Империя искала в Италии цель – объединить в рамках Священной Римской Империи все земли старой Римской Империи, но 100 лет постоянных конфликтов исчерпали ресурсы Германии, князья и бароны перестали понимать, за что идёт война, да собственно и сами Императоры не смогли бы дать точного ответа. Империя устала, и когда династия Штауфенов внезапно пресеклась, давно не знавшая внутренних войн СРИ погружается в кровавейшую двадцатилетнюю гражданку. Империя уходит в себя – она уходит из Италии на долгие пятьдесят лет – полстолетия нога имперского солдата не будет ступать на земли Италии, ей теперь вообще не до того. Папство снова победило, как 50 лет назад и даже второго Леньяно оказалось не нужно – гвельфизм торжествует, в церквях проходят молебны в честь победы, но по Италии уже ползёт зараза ереси. Города Италии снова делают финт ушами и начинают перекрашиваться в гибеллинов – ну и чёрт с ним, что Империя рубится внутри себя, пускай, это даже хорошо – чем слабее власть Аахена, тем лучше. Снова слышатся настойчивые речи о необходимости прекратить посягательств Папства на независимость коммун. Война неизбежна, но Папство к ней не готово.
А что же Империя? К концу XIII века СРИ наконец стабилизируется. Но это уже совсем не та Империя. Эпоха централизации закончилась, так же, как и идея Империи, что должна объединить юниверсум. Штауфены ещё пытались цепляться за эту идею, но новые Императоры уже не могли, да и не хотели. Компромисс, который вытянул Империю из жопы, был тяжёл – теперь монарх выбирался князьями, как в древние времена. Никакой династической передачи – так никто не сможет усилиться достаточно, чтобы снова, как Штауфены, диктовать свою волю другим князьям и втянуть их в новые авантюры. Императоры теперь слишком слабы и зациклены на увеличении личного домена и власти, связанной с ним напрямую. Империя окукливается внутри себя, лишь иногда поглядывая по сторонам. Сила Империи Штауфенов была в единстве – слабость Империи после Штауфенов тоже в единстве, но князей – в их желании не допустить больше централизации. Империя упускает инициативу – теперь её усиление зависит от случайных факторов. Отсюда, кстати, растут и корни у успеха Габсбургов – они первые просекли, что если играть вдолгую, то можно однажды собрать Фулл Хаус из наследных земель, который внезапно сделает тебя крупнейшим феодалом. Но до этого пройдут ещё столетия. А пока Империя превращается в тень былой себя, неспособную ни на что, кроме задумчивого созерцания великих дел, что происходят в мире вокруг. Тем временем центр тяжести европейской политики перемещается в другой осколок державы Карла Великого.