Что означает принцип lex rei sitae
Lex rei sitae (лекс рей ситае) – закон места нахождения имущества
— юридическая квалификация имущества (классификация на движимое и недвижимое; изъятое из гражданского оборота и ограниченное в гражданском обороте)
— возникновение, изменение, прекращение права собственности на имущество, не являющееся предметом сделки, а также его содержание
— правовой статус недвижимого имущества
Сущность формулы прикрепления заключается в том, что правовое положение и вещные права с ним связанные, определяются по закону того государства, где это имущество находится. Раньше применялся только к недвижимости, теперь и к движимым вещам. Это нашло отражение в российском праве.
Согласно ст.1205 ГК РФ содержание права собственности и иных вещных прав на недвижимое и движимое имущество, их осуществление и защита определяются по праву страны, где это имущество находится. Принадлежность имущества к недвижимым или движимым вещам определяется по праву страны, где это имущество находится.
Урегулирует данная норма в российском законодательстве:
— возникновение и прекращение прав собственности и иных вещных прав (по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство, послужившие основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом) – ст.1206 ГК РФ
Аналогичная позиция в Минской конвенции 1993 года и Российско-Польском договоре.
— все фактические действия совершены на территории того государства где она находится, но затем она перемещена на территорию другого государства – решаются вопросы по месту совершения фактических действия, а не месту нахождения
— вещь в пути (rei in transuitu) – закон места отправки (в России), закон места назначения.
Lex voluntatis (лекс волюнтатис)– закон автономии воли
Он определяет статут обязательственного правоотношения. Волова считает, что это не коллизионная привязка, а коллизионное правило. Оно регулируется правом того государства, которое выбрали стороны правоотношения. Наличие иностранного элемента и договорный характер отношений между субъектами обусловливает возможность выбора подлежащего применению материального права участниками договора. Закон автономии воли занимает центральное положение во всех национальных системах МЧП. Все остальные привязки носят вспомогательный характер и используются при отсутствии выбора применимого права сторонами.
Существует 3 подхода к раскрытию закона автономии воли:
— автономия воли – это институт, созданный соответствующей национальной системой для разрешения коллизий, возникающих в международных сделках, рассматривающий волю сторон как одну из коллизионных привязок, способных определить применимое право
— автономия воли – выводится из свободы договора, разрешенной соответствующей правовой системой (ограничивают возможность автономии воли диспозитивными нормами, но не императивными нормами)
— автономия воли – не коллизионная норма, а своеобразный способ регулирования правовых отношений
В соответствии со ст.1210 ГК РФ стороны договора могут при заключении договора или в последующем выбрать по соглашению между собой право, которое подлежит применению к их правам и обязанностям по этому договору. Выбранное сторонами право применяется к возникновению и прекращению права собственности и иных вещных прав на движимое имущество без ущерба для прав третьих лиц. Соглашение сторон о выборе подлежащего применению права должно быть прямо выражено или должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Выбор сторонами подлежащего применению права, сделанный после заключения договора, имеет обратную силу и считается действительным, без ущерба для прав третьих лиц, с момента заключения договора. Стороны договора могут выбрать подлежащее применению право как для договора в целом, так и для отдельных его частей.
Lex loci actus (лекс лочи актус) – закон совершения акта
Это формула прикрепления означающая применение права того государства, на территории которого совершен частноправовой акт (широкое понятие, охватывает многие частноправовые действия)
Закон местонахождения вещи
Закон местонахождения вещи (lex rei sitae) предусматривает необходимость применения права государства, на территории которого находится вещь, являющаяся объектом соответствующего правоотношения.
Когда-то закон места нахождения вещи применялся исключительно к недвижимости, в настоящее время в сферу его действия включается и движимое имущество.
В целом по этому закону практически во всем мире определяется правовое положение имущества, как движимого, так и недвижимого. В частности, он решает следующие вопросы:
Считается, что общепринятое применение закона места нахождения вещи к перечисленным вопросам обусловлено сложившимся международно-правовым обычаем. К этому закону прибегают даже тогда, когда он не зафиксирован в национальном законодательстве соответствующего государства. Применение закона места нахождения вещи предусмотрено и в разд. VI ГК РФ в статьях, определяющих право, подлежащее применению к вещным правам (ст. 1205, 1206, 1213).
В конструкции закона места нахождения вещи «место нахождения вещи» понимается как реальная, физическая категория, т.е. право того государства, на территории которого вещь реально находится.
Обычно в объеме коллизионных норм с таким типом привязки содержится указание на правоотношения, возникающие в связи с появлением, изменением или прекращением права собственности на имущество и других вещных прав, определением их объема, а также правового положения тех или иных материальных объектов. Привязка такого типа содержится, например, в п.1 ст. 1206 ГК РФ: “Возникновение и прекращение права собственности и иных вещных прав на имущество определяется по праву страны, где это имущество находилось в момент, когда имело место действие или иное обстоятельство послужившее основанием для возникновения либо прекращения права собственности и иных вещных прав, если иное не предусмотрено законом”.
Сам принцип привязки lex rei sitae достаточно широко распространен в мире и не вызывает особых дискуссий. Проблема состоит в определении сферы его действия. Дело в том, что в целом ряде случаев приходится разграничивать действие привязки lex rei sitae и других типов привязок в силу специфики объекта и объема коллизионной нормы. Так, например, совершенно другие, отличные от lex rei sitae, «формулы прикрепления» содержатся в нормах российского и иностранного права, объемы которых касаются отношений, возникающих в процессе приобретения собственности на вещь в порядке наследования, определения права собственности на имущество, находящееся в пути, и др.
Есть три исключения:
Определение и принципы закона места нахождения вещи (lex rei sitae)
Закон места нахождения вещи относится к международному частному праву и принадлежит к старейшим коллизионным принципам. Закон дает возможность определить вещно-правовой статут правоотношения. В сферу его действия входит деление вещей в соответствии с юридической классификацией. Вещи подразделяются на категории согласно правовым нормам государства, в котором они существуют. Содержание, осуществление и защита вещей: права собственности на них и другие права устанавливаются законодательством государства, в котором они находятся. Вещные права определяются государством, где они находятся. В качестве права на недвижимость применяется право его местонахождения.
Закон lex rei sitae
В XIX веке коллизионные вопросы касались только недвижимого имущества. На движимые вещи распространялось право личного закона собственника. Действовал принцип «следования движимости за лицом». Сегодня формула «lex rei sitae» применима и к движимому имуществу.
Если место нахождения вещи изменилось, действует закон местонахождения вещи в момент, факта юридической направленности.
Закон lex rei sitae признается всеми государствами как начало всех законов, которые осуществляют регламентирование прав на вещь, включая в себя любое имущество. Закон местонахождения вещи является правом той страны, на чьей территории она существует. Бывают исключительные ситуации. Например, вещь была приобретена в одном государстве, затем переместилась на территорию другого. Как в этом случае определяется право на собственность? Оно находится там, где было приобретено имущество, а не там, где находится, при этом право на вещь, субъективное гражданское право, не может противоречить праву государства, где находится вещь.
Момент перехода права собственности и момент риска случайной гибели
Эти два момента трактуются по-разному в законодательствах государств. Чаще всего эти два понятия разделены. Момент перехода риска производится при помощи привязок обязательственного статута. Этот момент значим для торговых операций, когда риск переходит с продавца на покупателя. Момент перехода права собственности является здесь второстепенным. Международное частное право все больше склоняется к тому, чтобы сузить применение вещно-правового статута, и расширить применение привязок, применение автономии воли сторон.
Учащаются случаи, когда унаследованные вещные права на движимое, а иногда и недвижимое имущество, подчиняются личному закону наследодателя, а не закону lex rei sitae. Государство, на чьей территории находится недвижимость, может сделать заявление о своей исключительной компетенции. Если возник вопрос о дееспособности при совершении сделки, он регулируется личным законом субъекта сделки. Стороны по своему усмотрению могут выбрать право, применимое к движимому имуществу. Если такой выбор не состоялся, применяется право места нахождения вещи в момент совершения юридического факта. Если иностранное юридическое лицо владеет имуществом, к нему применяются национальные законы юридического лица.
Если юридическое лицо прекратило свое существование, закон lex rei sitae будет действовать только в том случае, если договор не предусматривает других условий. В отношении личного или каютного багажа действует личный закон их владельца.
Правовой статус вещи, у которой срок приобретательной давности истек, регулируется правом страны, где имущество находилось в момент окончания этого срока.
Применение автономии воли
К договору, касающемуся вещных прав, применяется автономия воли. Это означает, что стороны сами выбирают применимое право, независимо от места нахождения имущества. Это новшество в МЧП введено для расширения применения автономии воли ко всем отношениям, основанным на договоре. Ранее считалось невозможным применять автономию воли к вещным правам, теперь это допустимо в отношении движимого имущества и недвижимости.
Коллизионная привязка к местонахождению вещи для определения права, применимого к вещным правам: достоинства и недостатки
Любарская Татьяна Сергеевна, аспирант юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, магистр права (РШЧП).
В статье исследуются достоинства и недостатки коллизионной привязки lex rei sitae (закон места нахождения вещи). Особое внимание автор уделяет проблеме оправданности применения данного коллизионного принципа в отношении движимого имущества, бездокументарных ценных бумаг, а также воздушных, водных судов и иных транспортных средств.
Ключевые слова: закон местонахождения вещи, lex rei sitae, вещные права, движимое имущество, международное частное право.
Application of lex rei sitae principle to real rights: benefits and shortcomings
Lyubarskaya Tatyana S., PhD Candidate at the Faculty of Law of Lomonosov Moscow State University, LLM (Russian School of Private Law).
The paper looks at benefits and disadvantages of lex rei sitae principle as a connecting factor. The author pays special attention to the question whether it is advisable to apply this principle to movable property, non-documentary securities, aircrafts, ships and other mobile equipment.
Key words: law of the place where the property is situated, lex rei sitae, real rights, movable property, international private law.
1. Сфера применения lex rei sitae и его историческое развитие
В частности, коллизионный принцип lex rei sitae закреплен в законодательстве таких стран, как Южная Корея (ст. 12 Закона Южной Кореи о коллизиях 1962 г.), Греция (ст. 27 ГК Греции), Египет (ст. 18 ГК Египта), Германия (ст. 43 Вводного закона к Германскому гражданскому уложению), Бельгия (§ 1 ст. 87 Кодекса международного частного права Бельгии 2004 г.), Испания (ст. 10.1 ГК Испании), Латвия (ст. 18 Гражданского закона Латвии) и др.
Приведенные изменения полностью соответствуют положениям Концепции развития гражданского законодательства РФ. Так, п. 2.4 раздела VIII Концепции предлагалось дополнить нормы о праве, подлежащем применению к вещным правам, перечнем конкретных вопросов, которые входят в сферу действия вещного статута, по аналогии с личным законом, договорным и деликтным статутом.
См.: Лунц Л.А. Курс международного частного права: В 3 т. М., 2002. Т. 1. С. 231.
См.: Beale J.H. The situs of things // Yale Law Journal. 1919. Vol. XXVIII. N 6. P. 525.
Несмотря на общепризнанность и популярность lex rei sitae в коллизионном регулировании вещных прав, пальма первенства далеко не всегда отдавалась данному принципу. В первую очередь это касается определения вещного статута в отношении движимого имущества, так как применительно к недвижимости обоснованность и справедливость lex rei sitae никогда не подлежала сомнению и не оспаривается по настоящее время.
Исторически сложились три коллизионные привязки, которые определяли право, применимое к вопросам возникновения, приобретения или передачи прав на движимые вещи:
Указанные коллизионные привязки конкурировали между собой на разных этапах развития международного частного права, но со временем вопрос был решен доктриной и судебной практикой в пользу lex rei sitae.
2. Преимущества lex rei sitae
Преимуществ коллизионной привязки lex rei sitae, обеспечивших ее мировое признание, особенно в отношении недвижимого имущества, действительно, достаточно много, среди них:
3. Недостатки lex rei sitae
Существует и иной взгляд на lex rei sitae, согласно которому данная коллизионная привязка не может учесть всех особенностей подлежащих регулированию отношений и во многих случаях является неуместной.
Baxter I.F.G. Conflicts of Law and Property // McGill Law Journal. 1964. N 10. P. 34. О «механическом повторении» аргументов в отношении lex rei sitae см. также: Currie B. Full Faith and Credit to Foreign Land Decrees // Law Review of University of Chicago. 1954. N 21. P. 628.
Hancock M. Conceptual Devices for Avoiding the Land Taboo in Conflict of Laws. The disadvantage of Disingenuousness // Stanford Law Review. 1967. Vol. 20. N 1. P. 9, 37.
Ibid. P. 37.
Hay P. The Situs Rule in European and American Conflicts Law: Comparative Notes // Legal Essays in Honor of John E. Cribbet / Ed. by P. Hay, M.H. Hoeflich. University of Illinois Press, 1988. P. 109.
Попробуем обозначить проблемные вопросы применения lex rei sitae.
3.1. Conflit mobile. Сложный юридический состав
См.: Плеханов В.В. Указ. соч. С. 117.
Приведенный пример демонстрирует нам, что накопление в течение длительного времени на территории различных государств юридических фактов, необходимых для перехода права собственности, не согласуется со строгой территориальной привязкой lex rei sitae.
Изменение вещного статута в отношении движимых вещей может породить неопределенность в вопросе о том, состоялся переход собственности или нет, и повлечь значительные издержки, так как требует установления содержания норм материального права нескольких государств и их последующего согласования.
3.2. Проблема адаптации
Еще одной трудностью, с которой можно столкнуться в связи с изменением местонахождения вещи и, как следствие, изменением статута, является неизвестность того иностранного института вещного права, возникновение или переход права на который ожидается в результате исполнения сделки, праву той страны, куда эта вещь была перемещена. Здесь возникает проблема адаптации.
См.: Кох Х., Магнус У., Моренфельс П.В. фон. Международное частное право и сравнительное правоведение. М., 2001. С. 200.
Там же. С. 200.
3.3. Выбытие имущества из владения собственника не по его воле и перемещение такого имущества в иную юрисдикцию с его последующей перепродажей
Так, в деле Edgerly v. Bush ((1880), 81 N.Y.) суд указал, что «следует считать сомнительным. такое разрешение ситуации, при котором собственник был бы лишен титула тайным перемещением вещи в другое государство и ее продажей по другому праву».
См.: Lalive P.A. International Sales of Works of Art. Institute of International Business Law and Practice / International Chamber of Commerce / Law Faculty, University of Geneva, 1988. P. 319, 415; Baxter I.F.G. Op. cit. P. 13.
Beale J.H. Restatement of the Law of Conflict of Laws. American Law Institute Publishers, 1934. P. 511.
См.: Lorenzen E.G. French Rules of the Conflict of Laws // 1928. 38 Yale L.J. 164. P. 173.
См.: Carruthers J.M. Op. cit. P. 98.
Проблемы применения коллизионного принципа lex rei sitae возникают также в случае продажи товаров в рассрочку или с условием об удержании правового титула, а также при залоге движимого имущества. Например, A продал B движимое имущество в стране X по договору купли-продажи с условием об удержании продавцом правового титула собственника до полной оплаты, которая должна вноситься B по частям. При этом B получает во владение и пользование имущество, являющееся предметом сделки, сразу в момент заключения договора. Однако до полной оплаты стоимости B перевозит имущество из страны X в страну Y, где он продает имущество C, добросовестному приобретателю, получающему имущество на возмездной основе, или имущество изымается кредиторами B (также условно C). В обоих случаях, согласно внутреннему праву страны X, A остается собственником движимой вещи, в то время как по национальному праву Y, подлежащему применению согласно lex rei sitae, с тех пор как B получил возможность претендовать на титул собственника вещи, титул C является prima facie действительным и способным к обороту.
См.: Davis J.L.R. Conditional Sales and Chattels Mortgages in the Conflict of Laws // International and Comparative Law Quarterly Review. 1964. N 13. P. 55.
4. Объекты вещных прав, претендующих на их исключение из сферы действия коллизионного принципа lex rei sitae
Помимо обозначенных спорных вопросов обоснованности применения lex rei sitae, по мнению автора, применение данной коллизионной привязки не может привести к надлежащему результату в отношении следующих объектов: 1) товара, находящегося в пути, установить местонахождение которого в конкретный момент не представляется возможным; 2) бездокументарных ценных бумаг; 3) воздушных, водных и прочих транспортных средств (за исключение случаев, когда государство признает такое имущество недвижимым). Рассмотрим их подробнее.
4.1. Товар, находящийся в пути (res in transitu)
В литературе неоднократно отмечалось, что коллизионный принцип lex rei sitae неминуемо терпит поражение в ситуации, когда вещь перемещается из одной страны в другую, поскольку место ее нахождения в конкретный момент времени по большей части является неопределенным или даже случайным. В таком случае, если следовать lex rei sitae, применимое право будет непостоянным или вовсе неопределимым. Соответственно, следует обозначить товар, находящийся в пути, как первый объект, который целесообразно исключить из сферы действия рассматриваемого коллизионного принципа.
Данное исключение существует потому, что установить место нахождения вещи в определенный момент времени ex post facto невозможно, а также потому, что даже в случае такого установления коррелирующее определенному situs применимое право может не соответствовать ожиданиям сторон.
См., напр.: Carter P.B. Transnational Trade in Works of Art: The Position in English Private International Law. International Sales of Works of art, Geneva Workshop, 1985; Lalive P.A. International Sales of Works of Art. P. 319.
См.: Zaphiriou G.A. Op. cit. P. 194.
См.: Venturini G.C. Property. Chapter 21 in International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. III. Mohr and Moution, 1976. P. 12.
См.: Carruthers J.M. Op. cit. P. 89.
На наш взгляд, предлагаемые доктриной варианты коллизионного регулирования вопросов вещных прав на движимые вещи, находящиеся в пути, включая основное правило lex rei sitae, не отвечают потребностям оборота и требуют выработки новых путей решения.
4.2. Бездокументарные ценные бумаги
В системе непрямого держания именно запись в реестре является основанием прав инвестора, что, безусловно, накладывает определенный отпечаток на установление наиболее подходящей коллизионной привязки и на коллизионное регулирование вопросов вещного права .
См.: Bernasconi С. Indirectly held securities: a new venture for the Hague conference on private international law // Yearbook of private international law. Vol. II. Kluwer law international, 2001. P. 69.
Ooi M. Shares and other securities in the conflict of laws. New York, 2003. P. 6, 8.
Ibid. P. 97.
Основное коллизионное правило Гаагской конвенции, позволяющее определить применимое право, закреплено в ст. 4, согласно п. 1 которой держатель ценных бумаг и депозитарий могут определить право, применимое к заключаемому договору об открытии счета ценных бумаг. При этом отмечается, что стороны могут выбрать в качестве применимого права право только того государства, на территории которого соответствующий посредник (депозитарий) имеет офис в момент заключения договора. Также закрепляется, что такой офис должен быть тем или иным образом вовлеченным в коммерческую или иную регулярную деятельность по ведению счетов ценных бумаг.
Таким образом, бездокументарные ценные бумаги в непрямой системе держания являются исключением из коллизионного принципа lex rei sitae, о чем в том числе свидетельствуют положения Гаагской конвенции.
4.3. Воздушные, морские суда и иные транспортные средства
Согласно ст. 130 ГК РФ воздушные и морские суда, а также космические объекты являются недвижимым имуществом. В то же время такая квалификация характерна далеко не для всех правопорядков. Например, согласно законодательству Бельгии воздушные суда относятся к движимому имуществу (см.: Mauri G., Itterbeek B. van. The Cape Town Convention on International Interests in Mobile Equipment and its Protocol on Matters Specific to Aircraft Equipment: a Belgian Perspective // Uniform Law Review. 2004. Vol. 9. P. 549).
См.: Cuming R.C.C. International regulation of aspects of security interests in mobile equipment // Uniform Law Review. 1990. Vol. I. P. 111.
Cuming R.C.C. Op. cit. P. 111.
Приведенные положения Женевской конвенции являются ярким свидетельством международного признания несоответствия lex rei sitae как коллизионной привязки целям определения действительности и правовых последствий установления обеспечения в отношении воздушных судов.
Как следует из указанных выше норм, Оттавская конвенция не выбирает в качестве основного коллизионного принципа регулирования lex rei sitae, а дифференцированно подходит к определению применимого права в зависимости от особенностей самого объекта финансового лизинга. Такой избирательный подход со всей очевидностью свидетельствует о том, что на конвенциональном уровне lex rei sitae признан несостоятельной коллизионной привязкой для подвижного оборудования.
Главный прорыв Кейптаунской конвенции состоит в закреплении прямого регулирования отношений, связанных с возникновением обеспечительных прав, их реализацией, определением приоритета удовлетворения требований в отношении воздушных судов, железнодорожных подвижных составов и космических объектов, а также способа защиты залогодателя, арендодателя (лизингодателя) и условного продавца. Таким образом, целый ряд вопросов, входящих в сферу действия вещного статута, получил прямое материальное регулирование без обращения к неудобному для подвижного оборудования коллизионному принципу lex rei sitae.
См.: Goode R. Harmonised Modernisation of the Law Governing Secured Transactions: General-Sectorial, Global-regional // Uniform Law Review. 2003. Vol. 8. P. 343.
Кейптаунская конвенция оперирует терминами, отсутствующими в российском законодательстве и доктрине. Используемый Конвенцией термин international interests, который, как правило, переводится как «международные гарантии», по сути, означает обеспечительные интересы залогодателя, потенциального продавца и лизингодателя (secured interests).
См.: Mauri G., Itterbee B. van. Op. cit. P. 552.
Как видно, воздушные и водные суда, а также иные транспортные средства и оборудование являются исключением из коллизионного принципа lex rei sitae.
5. Заключение
Приведенные выше концептуальные недостатки принципа lex rei sitae демонстрируют нам, что в целом ряде ситуаций данная коллизионная привязка является тяжеловесной конструкцией, не приспособленной для сбалансированного решения коллизионных вопросов, возникающих в сфере вещных прав, с учетом интересов всех участвующих лиц.
См.: Alden R. Op. cit. P. 597.
На наш взгляд, несовершенство коллизионного принципа lex rei sitae заставляет искать иные пути решения коллизионного регулирования вещного статута, в том числе поставить вопрос о возможности выбора сторонами права, применимого для разрешения коллизий, возникающих в отношении вещных прав.
References
Alden R. Modernizing the Situs Rule to Real Property Conflicts // Texas Law Review. 1987. Vol. 65.
Baxter I.F.G. Conflicts of Law and Property // McGill Law Journal. 1964. N 10.
Beale J.H. The Situs of Things // Yale Law Journal. 1919. Vol. XXVIII. N 6.
Beale J.H. Restatement of the Law of Conflict of Laws. American Law Institute Publishers, 1934.
Belov V.A. Non-Documentary Securitites (Bezdokumentarnye tsennye bumagi). Moscow, 2002.
Bernasconi C. Indirectly Held Securities: a New Venture for the Hague Conference on Private International Law // Yearbook of Private International Law. Vol. II. Kluwer law international, 2001.
Carruthers J.M. The Transfer of Property in the Conflict of Laws. New York: Oxford University Press Inc., 2005.
Carter P.B. Transnational Trade in Works of Art: The Position in English Private International Law. International Sales of Works of Art, Geneva Workshop, 1985.
Cuming R.C.C. International Regulation of Aspects of Security Interests in Mobile Equipment // Uniform Law Review. 1990. Vol. I.
Currie B. Full Faith and Credit to Foreign Land Decrees // Law Review of University of Chicago. 1954. N 21. P. 628.
Davis J.L.R. Conditional Sales and Chattels Mortgages in the Conflict of Laws // International and Comparative Law Quarterly Review. 1964. N 13.
Dicey Morris and Collins. The Conflict of Laws. 15th ed. London, 2012. Vol. II.
Goode R. Harmonised Modernisation of the Law Governing Secured Transactions: General-Sectorial, Global-regional // Uniform Law Review. 2003. Vol. 8.
Hancock M. Conceptual Devices for Avoiding the Land Taboo in Conflict of Laws. The Disadvantage of Disingenuousness // Stanford Law Review. 1967. Vol. 20. N 1.
Hay P. The Situs Rule in European and American Conflicts Law: Comparative Notes, in: Hay P. and Hoeflich M.H. (eds.). Legal Essays in Honor of John E. Cribbet // University of Illinois Press, 1988.
Hay P., Weintraub R.J. and Borchers P.J. Conflict of Laws. Cases and Materials // Foundation Press, 2013.
Kabatova E.V. Conflict of Law and Securities (Kollizionnoe pravo i tsennye bumagi) // Economy and Law (Khozyaystvo i pravo). 2006. N 3.
Koch H., Magnus U. and Morenfels P.W. von. Private International Law and Comparative Law (Mezhdunarodnoe chastnoe pravo i sravnitel’noe pravovedenie). Moscow, 2001.
Korshunova Zh.V. Legal Regime for Non-Documentary Securities (Pravovoy rezhim bezbumazhnykh tsennykh bumag), in: Topical Issues of Theory and Practice of Commercial Law: Collection of Articles. Iss. 3 (Aktual’nye problemy nauki i praktiki kommercheskogo prava: Sb. nauch. tr. Vyp. 3). Saint Petersburg, 2000.
Lalive P.A. International Sales of Works of Art. Institute of International Business Law and Practice. Law Faculty, University of Geneva, 1988.
Lalive P.A. The Transfer of Chattels in Conflict of Laws: A Comparative Study. Clarendon Press, 1955.
Lorenzen E.G. French Rules of the Conflict of Laws // Yale Law Journal. 1928. Vol. 38.
Lunts L.A. Course of International Private Law: in 3 Vol. (Kurs mezhdunarodnogo chastnogo prava: V 3 t.). Moscow, 2002. Vol. 1.
Mauri G. and Itterbeek B. van. The Cape Town Convention on International Interests in Mobile Equipment and its Protocol on Matters Specific to Aircraft Equipment: a Belgian Perspective // Uniform Law Review. 2004. Vol. 9.
Ooi M. Shares and Other Securities in the Conflict of Laws. New York: Oxford University Press Inc., 2003.
Sukhanov E.A. (ed.). Russian Civil Law: Course Book in 2 Vol. (Rossiyskoe grazhdanskoe pravo: Ucheb.: V 2 t. T. I: Obshchaya chast’. Veshchnoe pravo. Nasledstvennoe pravo. Intellektual’nye prava. Lichnye neimushchestvennye prava). Moscow, 2013. Vol. I: General Part. Jus in Re. Inheritance Law. Property Rights. Personal Non-Property Rights.
Venturini G.C. Property. Chapter 21 in International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. III. Mohr and Moution, 1976.
Wolff M. Private International Law. Oxford: Oxford University Press, 1950.