Что поразило посла в императорском дворце 6 класс

ПОМОГАЕМ УЧИТЬСЯ НА ОТЛИЧНО!

Выполняем ученические работы любой сложности на заказ. Гарантируем низкие цены и высокое качество.

Деятельность компании в цифрах:

Зачтено оказывает услуги помощи студентам с 1999 года. За все время деятельности мы выполнили более 400 тысяч работ. Написанные нами работы все были успешно защищены и сданы. К настоящему моменту наши офисы работают в 40 городах.

Площадка Учись.Ru разработана специально для студентов и школьников. Здесь можно найти ответы на вопросы по гуманитарным, техническим, естественным, общественным, прикладным и прочим наукам. Если же ответ не удается найти, то можно задать свой вопрос экспертам. С нами сотрудничают преподаватели школ, колледжей, университетов, которые с радостью помогут вам. Помощь студентам и школьникам оказывается круглосуточно. С Учись.Ru обучение станет в несколько раз проще, так как здесь можно не только получить ответ на свой вопрос, но расширить свои знания изучая ответы экспертов по различным направлениям науки.

Источник

Страницы работы

Содержание работы

Приём иностранных послов императором Византии.

Византия – Восточная Римская империя – занимала промежуточное положение между Западом и Востоком. Классики марксизма назвали её столицу Константинополь золотым мостом между Востоком и Западом.

Византийское правительство внимательно следило за соседними народами и их правителями, добивалось союза с ними и усиления византийского влияния, чтобы обезопасить границы своей богатой империи. Задачи внешней политики византийские императоры часто старались решать при помощи дипломатии.

При византийском дворе можно было видеть пёструю толпу послов со всех концов Европы, в том числе из древнерусского государства – Киевской Руси, из стран Азии и Африки. Поражали разнообразием и богатством национальные костюмы, слышалась речь многих народов мира.

Церемония приёма иностранных послов византийским императором должна была производить большое впечатление. На церемонию посол отправлялся на пышно украшенном коне, а в случае немилости императора – пешком. Во дворце его проводили по роскошно украшенным залам, между шеренгами многочисленной императорской гвардии. Гвардейцы – белокурые высокие скандинавы, мускулистые африканцы – получали большое жалование из императорской казны, они высокомерно относились к посланцам других стран и жестоко – к народу самой Византии. Такими бездушными наёмниками, готовыми выполнить любой приказ господина, окружали себя средневековые государи.

Остановившись около парчового занавеса в тронном зале дворца, послы в торжественном безмолвии ожидали приёма. Наконец занавес отдёргивался и открывался великолепный тронный зал. В глубине его, на помосте из зелёного мрамора, стоял золотой трон, на котором восседал император.

Колонны справа и слева от тронного возвышения отделяли его от зала. Пространство позади трона было закрыто парчовой тканью с изображением геральдических львов и единорогов. Мраморные колонны с капителями, украшенными растительным резным узором, отделяли центральную часть тронного зала от его боковых нефов.

Стены покрывали разноцветные мозаичные картины. У подножия трона лежали механические золотые или золоченые львы, которые при приближении иностранных послов поднимались на передние лапы, открывали пасти и издавали грозное рычание наподобие живых царей пустыни. Механические птицы на императорском троне махали крыльями, слышалось мелодичное пение.

Все переговоры с императором послы вели через логофета – особого министра, который передавал им приветственные слова императора, а императору передавал покорнейшую просьбу послов принять дары: золотые кубки, расшитые золотом сёдла и другие редкости. Подарки неторопливо раскладывали перед императором, который заранее получил их список с обозначением цены каждого предмета. После принятия подарков император несколькими милостивыми словами прекращал аудиенцию и отпускал послов.

На картине изображён момент поднесения подарков византийскому императору. Император одет в белое парчовое платье, на плечах его – вышитый золотом и самоцветными каменьями плащ, застёгнутый драгоценной пряжкой-фибулой. На голове у него золотая диадема с жемчужными подвесками, на ногах – сафьяновые сапожки пурпурного цвета, в правой руке он держит скипетр – знак императорского достоинства. Трон окружают телохранители и представители высшей светской и церковной власти. В кресле сидит патриарх – глава церкви.

Приём послов обставлялся так, чтобы поразить воображение богатством империи и в то же время устрашить соседей её могуществом.

Источник

Как русская императрица изощренно отомстила австрийскому двору: «Черный бал» с бриллиантами в Аничковом дворце

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Императорские балы России

Это событие наделало много шума, как в России, так и в Европейских государствах. Все говорили, что этот бал, стал изощренной местью российской императорской семьи австрийскому двору. А историки и вовсе его называли настоящим политическим вызовом. А еще говорили, что выбор цвета стал следствием тогдашних взаимоотношений между Российской и Австрийской империями. Кстати, между которыми давно пробежала черная кошка. Их отношения были натянутыми с времен правления Николая I и окончательно испортились благодаря Крымской войне, во время которой Австрия предпочла придерживаться враждебного нейтралитета к России.

А дело было так. Осенью 1864 года наследник российского престола Николай Александрович отправился за границу, где в свой 21-й день рождения был помолвлен с дочерью короля Дании, принцессой Дагмар. Юноше все прочили судьбу самого образованного и либерального монарха не только в русской истории, но и в Европе. Однако, путешествуя по Италии цесаревич неожиданно для всех заболел, что поначалу проявлялось в слабости и сильных болях в спине. Сначала врачи грешили на простуду, затем на радикулит. Однако, неправильно поставленный диагноз оказался для молодого князя роковым. Весной 1865-го его состояние резко начало ухудшаться, и лишь тогда стало для всех очевидным — у Николая туберкулёзный менингит. Но было уже поздно.

«Майерлингская трагедия», послужившая поводом для проведения «Черного бала» в Аничковом дворце

Мария Федоровна, питавшая настоящую страсть к танцам, очень любила балы, и супруги Романовы довольно часто устраивали их в Аничковом дворце. Она могла плясать всю ночь напролет, даже находясь в интересном положении. После того, как Александр взошел на престол, приглашение на бал в Аничковом дворце стало считаться знаком особого расположения императорской семьи. Этим аристократия тешила своё тщеславие. Как правило, балы при Марии Федоровне чаще всего носили тематический характер: к примеру, гости обязаны были явиться во дворец в определенных костюмах или же в нарядах одного цвета.

Новость о трагической гибели эрцгерцога быстро облетела европейские державы, дошла она и до России. Императорская семья, как и все монаршие дома Европы, должна была высказать соболезнование и в знак уважения отменить развлекательные мероприятия. Однако к тому моменту Мария Федоровна уже разослала приглашения на Рождественский бал, а отменять его императрица попросту не захотела. Она решила провести увеселительное мероприятие с траурным колоритом. Императрица пошла на такой шаг, припомнив австрийскому двору веселые торжества, которые тот устраивал во время траура в России. И именно теперь представилась такая возможность отомстить австрийскому императору за обиду, причем весьма изысканно.

Ведь просто «не заметить» траура австрийского двора было бы слишком примитивным, а русская императрица предпочитала во всем изысканность. Она не отменила бал, но по случаю траура всем дамам и господам было предписано явиться на бал в черных нарядах. Ее Величество также рекомендовала всем женщинам непременно надеть сверкающие бриллиантовые украшения. Разумеется, все приглашенные тут же лихорадочно бросились шить новые вечерние наряды или кардинально переделывать старые платья чёрного цвета, а также подбирать драгоценные аксессуары, ведь до важного события оставалось всего лишь три дня.

После его отречения от престола Мария Федоровна сначала с младшей дочерью Ольгой перебралась в Крым. А позже, в апреле 1919 года, на борту британского линкора «Мальборо» отправилась к берегам Великобритании, к своему племяннику королю Георгу V, а оттуда вскоре переехала в родную Данию, где королем был ее другой племянник Кристиан X. В 1920 году бывшая императрица поселилась на вилле Видёре, которую приобрела с сестрой Александрой ещё в 1907 году, чтобы вместе проводить там лето. А теперь вот пришлось доживать свой век.

Умерла Мария Федоровна в возрасте 80 лет в 1928 году. После отпевания в православном храме её прах был помещён в саркофаг в Королевской усыпальнице Кафедрального собора в датском городе Роскилле рядом с прахом её родителей. А почти 80 лет спустя, 28 сентября 2006 года, останки Марии Федоровны были перевезены в Санкт-Петербург в Петропавловский собор и согласно завещанию похоронены рядом с мужем.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

Дипломатические церемонии: аудиенции для дипломатов

Дипломатические церемонии: аудиенции для дипломатов

Хронологически визит персидского принца (до 1935 г. Персией назывался Иран) предшествовал визиту шведского принца Оскара, а между ними был также важный визит Халила-паши, возглавлявшего турецкое посольство. Как известно, 11 февраля 1829 г. в Тегеране антирусская придворная группа организовала погром русской дипломатической миссии. Члены посольства, включая российского полномочного министра («вазир-мухта-ра») А. С. Грибоедова, были растерзаны толпой. Это событие поставило русско-персидские отношения на грань третьей войны с Персией в тот момент, когда близился переломный момент в войне с Турцией. Успехи русских войск в войне с Турцией вскоре заставили Фетх Али-шаха принести извинения.

Петербург не соглашался принять извинения шаха из рук простого посла. Граф И. Ф. Паскевич-Эриванский (женатый на двоюродной сестре А. С. Грибоедова) настаивал на приезде в Россию одного из сыновей или внуков шаха. С извинительным визитом в Санкт-Петербург направилась персидская делегация, которую возглавил сын наместника персидского Азербайджана Аббас-Мирзы (старшего сына шаха), внук Фетх Али-шаха, пятнадцатилетний Хосров-Мирза, в другой транскрипции – Хозрев-Мирза (1813–1875). Это был европейски образованный, одаренный, весьма красивый, хотя и исключительно низкого роста, юноша. Делегация везла щедрые подарки, включая списки рукописи поэмы «Шах Наме» со знаменитыми миниатюрами и алмаз «Шах». В мае Хосров-Мирза прибыл в Тифлис (так до 1936 г. назывался Тбилиси). И. Ф. Паскевич сразу же дал понять, что «он явился не в гости, а с повинной». Но в прочих городах России вплоть до Санкт-Петербурга его встречали как особу царственной крови, задавали балы и обеды. Даже мать А. С. Грибоедова приняла его в Москве и вместе с ним «горько поплакала» над судьбой сына.

Николай I принимал Хосров-Мирзу в Георгиевском зале Зимнего дворца. Был выстроен караул из восьмидесяти дворцовых гренадер от самых почти ступеней Тронного места, на котором поместилось рядом два трона с подножными скамейками, до дверей Военной галереи. Гренадеры стояли в две шеренги лицом друг к другу. Принца ввели из Военной галереи. Царь в белой конногвардейской форме и царица в серебряном парчовом платье (его шлейф несли два камер-пажа) поднялись по восьми ступеням к трону и остановились рядом (на трон уже три десятилетия не садились).

Великая княжна Ольга Николаевна вспоминала: «Это дало повод для высшей степени торжественной аудиенции: Их Величества перед троном, мы, ниже их на ступеньках, полукругом сановники, Двор, высшие чины армии – все это наполняло Георгиевский зал с проходом посреди, который обрамлялся двумя рядами дворцовых гренадер. Двери распахнулись, вошел церемониймейстер со свитой и, наконец, показался Хозрев Мирза, сын принца Аббаса Мирзы, сопровождаемый старыми бородатыми мужчинами, все в длинных одеяниях из индийского кашемира с высокими черными бараньими шапками на головах. Три низких поклона! Потом Хозрев прочел персидское приветствие, которое Нессельроде (тогдашний министр иностранных дел) передал государю в русском переводе. На него отвечал государь по-русски (отвечал Нессельроде. – Л. В.).

Несколько раз при дворе видели этого персидского принца не старше пятнадцати лет: он завораживал дам своими чудными темными глазами, он развлекался в театрах, на балах и не знал больше четырех слов по-французски, которые он употреблял смотря по обстоятельствам: «совершенно верно» говорил он мужчинам и «очень красиво» – дамам. Десять лет спустя, во время дворцового переворота, ему выкололи глаза, эти бедные, в свое время так всех восхищавшие глаза.

Визит принца произвел фурор в великосветском и придворном обществе.

О нем печатал несколько статей «Дамский журнал». А в одном из номеров были помещены «Портреты Персидского Принца Хозрев-Миреза и главных лиц Персидского посольства, рисованные с натуры и литографированные глухонемым Гампельном». Принца во время театрального представления зарисовал и артист Петр Каратыгин.

Упомянутый среди членов персидского посольства Семино был французом, представлявшим тип явного авантюриста. Впоследствии декабрист А. С. Гангеблов, сосланный на Кавказ, описал встречу со своим старым знакомым: «В следующем году я совершенно неожиданно встретился с Семино в Тифлисе, на балу, данном Паскевичем в честь Персидского принца, возвращающегося из Петербурга. Семино состоял в свите этого принца и был уже не тем Семино, каким я его знал в Урмии: теперь он щеголял в каком-то военном мундире, в штаб-офицерских эполетах и с Владимиром в петлице. На другой день, очень рано, он меня навестил и рассказал любопытные вещи о убиении Грибоедова. По его словам, катастрофа эта была устроена англичанами, которые Грибоедова не терпели за гордое с ними обращение. «Ваш Государь, – сказал Семино, – удостоил меня особой аудиенции; я рассказал ему подробно все махинации англичан.

Халил-Паша Рифат (в России его имя произносили Галиль-паша) (1784–1839), адыг по национальности, известный мушир (титул паши 1-го класса, соответствующий званию фельдмаршала), видный турецкий военачальник и государственный деятель, командующий регулярными войсками, член совещательного Дивана при султане Махмуде II, с 1808 г. зять султана; позднее посол в Афинах, Париже, Вене. Официально посольство (январь – май 1830 г.) прибыло для обмена ратификационными грамотами о мире, а также для негласных переговоров о смягчении условий Адрианопольского договора.

Об этом визите среди прочих оставил воспоминания А. X. Бенкендорф: «Галиль-паша, высадившийся в Одессе, встречен был там, а впоследствии и в Санкт-Петербурге со всеми почестями… Государь принял его в публичной аудиенции, с обычным блеском нашего Двора, в Георгиевской зале… были только неприятно поражены его костюмом, в котором каприз султана заменил живописное национальное одеяние турок длинною безобразною мантиею, а азиатскую чалму – пунцовою фескою с кисточкой… Галиль-паша, подобно Хозреву-Мирзе, объездил все общественные заведения в столице, присутствовал ежедневно при разводе, являлся также в театрах… Щедрые подарки ему и свите…» [641]

Впрочем, турки тоже не поскупились на подарки. Долли Фикельмон писала: «В Эрмитаже мы рассматривали привезенные ими подарки: гребень с крупными бриллиантами, вставленными в разноцветную эмаль; красивое жемчужное ожерелье с изумительным розовым бриллиантом; сабля, изукрашенная бриллиантами на фоне лиловой эмали, – все эти вещи великолепны и сделаны с исключительным вкусом!» [642] Посетители Галереи драгоценностей в Государственном Эрмитаже и ныне обращают внимание на конский убор, привезенный турецкой делегацией. А также и на другой конский убор из 11 предметов упряжи и чепрака; весь комплект убора был декорирован 8000 бриллиантов. Этот конский убор был подарком Махмуда II Николаю I в связи с заключением союзного Ункяр-Искелесийского договора в 1833 г. Интересно, что переводчиком при турецкой делегации был капитан-лейтенант (будущий адмирал), армянин по национальности Л. М. Серебряков. Он также получил в подарок дорогую табакерку.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

Сменили дипломатов офицеры

Сменили дипломатов офицеры В этот дом с колоннадой на Английской наб., 32, попасть простому горожанину почти невозможно, ибо вход с набережной и ворота с Галерной наглухо закрыты. Здание принадлежит Военному ведомству уже на протяжении 180 лет. Сегодня оно – памятник

Сменили дипломатов офицеры

Сменили дипломатов офицеры РГАДА. Ф. 198. Д. 79, 1717 г.; ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 119. Д. 6. Л. 365.Санкт-Петербургские ведомости. 1756. № 77.Петров П.Н. История Санкт-Петербурга (репринт). М., 2004. С. 765.Соловьева Т.А. Английская набережная. СПб., 2009. С. 213–235. Антонов В.В., Кобак A.B. Святыни

Глава 10 «Китайские церемонии» как ключ к общению

Глава 10 «Китайские церемонии» как ключ к общению Хорошие манеры состоят из маленьких жертв. Ф. Д. С. Честерфилд В «Шокирующем Китае» я уже рассказывал о некоторых подробностях и особенностях поведения китайцев и кое-каких привычках обитателей Поднебесной, а также о том,

Что говорит королева посвящаемому в рыцари во время церемонии?

Что говорит королева посвящаемому в рыцари во время церемонии? Да в общем-то, ничего.Читаем выдержку из материалов официального веб-сайта британской монархии, www.royal.gov.uk: «…после объявления его имени посвящаемый в рыцари преклоняет колено на специальную скамейку пред

Древние ученые-метафизики и чайные церемонии

Древние ученые-метафизики и чайные церемонии Поздний период Восточной династии Цинь был периодом раздробленности Китая, именно тогда образовались Южная и Северная династии. Север страны переживал период хаоса, вызванный бесконечными войнами, а юг в это время процветал

Глава 4 Дух китайской чайной церемонии

Глава 4 Дух китайской чайной церемонии Люди, когда-либо видевшие японскую чайную церемонию, часто задают вопрос: почему эта процедура в Японии называется церемонией, а в Китае – искусством чая? В том ли дело, что в Китае просто нет чайной церемонии, как таковой, или в том,

Конфуцианство и дух китайской чайной церемонии

Конфуцианство и дух китайской чайной церемонии Каждая нация имеет свою собственную уникальную систему с присущими ей чертами. Между Востоком и Западом есть существенное различие в тенденциях развития культуры и в основополагающих человеческих ценностях. Запад

Источник

Посольское дела в Византии (VI — X века).

Посольское дела в Византии (VI — X века).

При византийском дворе всегда можно было видеть пеструю толпу посольств со всех концов Европы, Азии, Африки в разно­образных национальных костюмах, слышать все языки мира. Ведомство иностранных дел, которое находи­лось под управлением первого министра (Magister officiorum, впоследствии «великий логофет»), обладало огромным штатом, держало переводчиков со всех языков, выработало сложный порядок приема послов, рассчитанный на то, чтобы поразить их воображение, выставить перед ними в самом выгодном свете мощь Византии. В то же время их прием обставлялся так, чтобы не дать им возможности видеть или слышать слишком много, разузнавать слабые стороны Империи.

Послов встречали на границе. Под видом почетной стражи к ним приставляли зорких соглядатаев. Послам не позволяли брать с собой слишком большую вооруженную свиту, так как были случаи, когда такие послы захватывали врасплох какую-нибудь византийскую крепость. Иногда послов везли в Кон­стантинополь самой длинной и неудобной дорогой, уверяя, что это единственный путь. Это делалось с той целью, чтобы внушить варварам, как трудно добраться до столицы, и отбить у них охоту к попыткам ее завоевать. В дороге послы должны были получать пищу и помещение от специально назначенных для этого лиц, которым нередко должно было оказывать со­действие и окрестное население. Строились и специальные дома для приема послов в пути. По прибытии послов в Констан­тинополь им отводился особый дворец, который в сущности превращался в тюрьму, так как к послам не пускали никого и сами они не выходили без конвоя. Послам всячески мешали вступать в общение с местным населением. Прием у импера­тора должен был поразить и ослепить послов. Лиутпранд, ездивший в Константинополь в X веке послом от короля Ита­лии Беренгария, с восхищением варвара описывает необычай­ную роскошь первой аудиенции у императора. Перед троном царя стояло золотое дерево, на котором щебетали и порхали золотые птицы. По сторонам трона стояли золотые или — сомне­вается Лиутпранд, — может быть, золоченые львы, которые били хвостами и рычали. Когда, по этикету простершись ниц перед царем, Лиутпранд снова поднял голову, он к своему изумле­нию увидел, что трон с сидящим на нем царем поднялся до потолка и что на царе уже другая богатая одежда. Лиутпранд был приглашен на роскошный пир, во время которого давали представление жонглеры и акробаты. Его наивное восхище­ние перед всем, что ему довелось увидеть, вызвало смех у царя и придворных. Лиутпранду пришлось побывать в Константи­нополе еще раз в качестве посла императора Оттона I. Теперь у него было совсем другое настроение. Отчет Лиутпранда о посольстве 968 г. — один из любопытнейших документов по истории дипломатии в раннее средневековье. Целью посоль­ства было установление дружественных отношений с Византией и закрепление их браком сына Оттона с византийской прин­цессой Феофано. Досаду на свою полную неудачу Лиутпранд выместил в подробных описаниях византийской столицы и ее государя, составленных в ироническом и даже карикатурном стиле. Насколько все его раньше восхищало в Константино­поле, настолько теперь все в нем возбуждает насмешку. Надо сказать, что прием Лиутпранду на этот раз был оказан самый неприязненный. Его поместили в особом дворце, где держали как пленника, оставляя часто даже без воды; не позволили ему ехать ко дворцу на лошади, предложив отправиться туда пешком; Оттона I не называли императором (василевсом), а упорно титуловали королем (рекс); германцев все время назы­вали варварами.

Обычно послов старались очаровать и обласкать, чтобы тем легче обмануть. Послов водили по Константинополю, показывали им великолепные церкви, дворцы, общественные здания. Их приглашали на праздники или даже специально устраивали праздники в их честь. Послов приглашали не только к императору, но и к императрице, а также к важнейшим вель­можам. Им показывали военное могущество Константинополя, обращали внимание на толщину его стен, на неприступность его укреплений. Перед послами проводили войска, причем для большего эффекта их пропускали по нескольку раз, меняя их одежду и вооружение. Ослепленные и подавленные, послы уезжали, наконец, из Константинополя. Их провожали с трубными звуками, с распущенными знаменами. Иногда мелким князьям оказывался необычайный почет, если нужно было их покрепче привязать к Византии. Все удивлялись необы­чайным почестям, которые воздавались Юстинианом царям Лазики и кавказским князьям. Но император знал, что делал: они должны были не допускать иранцев к Черному морю.

При константинопольском дворе вырабатывались опре­деленные правила посольского дела, которые воспринимались всеми державами, имевшими дела с Византией. Посол является представителем государя и может вести переговоры лишь в пределах предоставленных ему полномочий. В тех слу­чаях, когда возникают новые обстоятельства, непредвиденные в полученном послом полномочии, он должен запросить допол­нительных инструкций. За превышение полномочий послу грозило тяжелое наказание. Лишь в очень редких случаях представителям императора давалось разрешение вести перего­воры на свой страх и риск. Такие широкие полномочия полу­чали обычно победоносные полководцы Византии — Велизарий, а потом Нарсес.

Как уже сказано, послами были обычно люди высокого ранга. В Византии нередко послам специально давались вы­сокие титулы, если они их не имели раньше. Дипломатические поручения открывали путь к самым высоким почестям.

Посол должен был представить верительную грамоту. Сохранились тексты таких грамот. Обычно они были перепол­нены многоречивыми, цветистыми и льстивыми формулами, сообщали имя посла и очень кратко говорили о целях посоль­ства, ссылаясь на то, что у посла имеется соответствующая инструкция. Верительная грамота передавалась во время пер­вого торжественного приема; о делах шла речь уже потом, в частной аудиенции. Для ведения переговоров послы получали инструкцию, иногда письменную, иногда устную. Во всяком случае к письменной инструкции обычно прибавлялись тайно устные поручения. При этом в верительной грамоте и в инструк­циях цели посольства могли излагаться совсем по-разному. Иногда посольству под видом неважных или формальных поручений — вроде поздравления нового государя со всту­плением на престол — давалось задание разузнать об отноше­ниях и настроениях при иностранном дворе.

Византийские послы при затянувшихся переговорах от­правляли ко двору донесения и получали новые инструкции.

Нередко император надолго задерживал послов в Констан­тинополе, не давая им заключительной аудиенции. Это превра­щалось иногда в настоящий плен. Так, однажды император задержал у себя аварских послов, полагая, что до их возвраще­ния авары не предпримут военных действий. Но он ошибся — авары возобновили войну. Вообще пребывание послов в Кон­стантинополе, как правило, было довольно длительным. В од­ной из грамот к византийскому двору Карл Великий просит не задерживать его послов, а поскорее отослать их обратно.

Византийским послам предписывались определенные правила поведения в чужих странах. Посол должен был проявлять при­ветливость, щедрость, хвалить все, что увидит при чужом дворе, но так, чтобы это не было в укор византийским порядкам; он должен был сообразоваться с обстоятельствами, не навязывать силой того, чего можно добиться иными средствами. Ему пред­писывалось не вмешиваться во внутренние дела чужих госу­дарств. Последнее предписание, впрочем, не соблюдалось. Византийские послы вели тайные интриги при чужих дворах, конечно, с ведома своего правительства. Заключенный послами договор считался действительным лишь после его ратифика­ции императором.

Следует отметить, что в посольствах варварских королей выступают, между прочим, кое-какие черты, чуждые византий­ским обычаям. Среди варварской знати было мало образованных людей, способных вести самостоятельно письменную часть пере­говоров. Поэтому в королевских посольствах обычно участво­вали духовные лица, что у византийцев бывало редко. При Каролингах установилось правило, по которому обычно отправ­лялись два посла — граф или герцог и с ним епископ или аббат. К посольствам присоединялись нотарии, чиновники королевской канцелярии.

Короли варваров шлют со своими послами грамоты, со­ставленные по римским формулярам, иногда не менее искусно, чем у самих византийцев. Короли варваров старались тянуться за византийским двором и в роскоши приема послов.

Источник