Что появилось раньше буратино или пиноккио
Как Пиноккио стал Буратино, или Советские двойники героев известных зарубежных сказок
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Доктор Айболит VS доктор Дулиттл
Все началось с Корнея Чуковского и цикла его произведений о докторе Айболите. Многие проводили параллели между этим сказочным героем и доктором Дулиттлом – персонажем книг английского писателя Хью Лофтинга. Как известно, оба этих героя понимали язык животных и лечили их.
Многие обвиняли Чуковского в плагиате, ведь произведение Лофтинга вышло раньше, чем история про доктора Айболита. Однако Корней Иванович в своих воспоминаниях утверждал, что на создание детской сказки его вдохновил доктор Цемах Шабад, с которым он познакомился в Вильнюсе в 1912 году. Тот врач был очень добрым, лечил и детей, и зверей. В Вильнюсе есть даже памятник, изображающий эпизод, когда девочка с больной кошкой просит помощи у доктора Шабада.
Буратино VS Пиноккио
«Золотой ключик, или Приключения Буратино» стал одной из самых популярных сказок в Советском Союзе. Впервые произведение было опубликовано в 1936 году в газете «Пионерская правда». «Золотой ключик» был настолько успешен, что его переиздавали 182 раза общим тиражом в 14,5 миллионов экземпляров.
В своей сказке Алексей Толстой не упоминает о носе деревянного мальчика, который увеличивается всякий раз, когда тот говорит неправду. Да и в итальянском варианте Пиноккио попадает к хозяину кукольного театра Манджафоко, который вовсе не кровожадный. А в советском варианте Буратино предстоит столкнуться с ужасным Карабасом-Барабасом.
Читатели остались в восторге от «Золотого ключика». Советские дети на новогодних праздниках с удовольствием надевали костюмы Мальвины, Буратино, Артемона. Имя самого Буратино стало брендом. Так называлась популярная сладкая газированная вода. Также был снят прекрасный музыкальный фильм по мотивам сказки.
«Волшебник Изумрудного города» VS «Волшебник страны Оз»
Когда в руки учителю и переводчику Александру Волкову попала книга американского писателя Лаймена Фрэнка Баума, он пришел от нее в полный восторг. Сначала Волков стал пересказывать сказку своим ученикам, затем решил сделать ее русский перевод. Перевод превратился в пересказ. В конце концов Волков переслал свою версию произведения Самуилу Маршаку – главному редактору Детгиза. Когда в 1939 года голливудский фильм «Волшебник страны Оз» награждали Оскаром, в СССР вышло первое издание «Волшебника Изумрудного города» со скромной надписью на титульном листе «по мотивам произведения Л. Ф. Баума».
Эта книга в СССР имела огромный успех. Александр Волков мешками стал получать письма от читателей с просьбами продолжить серию. В последующие 25 лет он написал еще пять книг, которые стали самостоятельными произведениями, практически не перекликающимися с оригиналом.
Превратить древнего джинна в советского гражданина? Почему бы и нет. Именно эту задачу взял на себя Лазарь Лагин, бывший заместителем главного редактора сатирического журнала «Крокодил». По словам дочери писателя Натальи Лагиной, замысел повести-сказки о приключениях джинна у ее отца появился после прочтения сказки английского писателя Ф. Энсти «Медный кувшин».
Произведение получилось довольно занимательным и имело три варианта. В каждой последующей редакции имела место советская идеология, ведь пионер Волька перевоспитывает Хоттабыча в образцового советского гражданина. Если отбросить налет политической пропаганды, то хорошо написанное произведение имело большой успех среди юных читателей. Большей популярности «Хотаббычу» способствовала экранизация повести-сказки в 1955 году.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Почему Буратино назвали именно так, если на самом деле его зовут Пинокио?
Прекрасный вопрос! Тут длинная и сложная история-предистория, поэтому я просто приведу большой, но очень интересный отрывок из книги: «Кеслер Я.А. Русская цивилизация. Вчера и завтра. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005.»
«Для укрепления своей власти Романовы остро нуждались в деньгах на содержание наемного войска. Но когда, пользуясь своим монопольным правом назначать цены, они в четыре раза повысили цену на важнейший стратегический продукт — соль, то тут же последовала резкая антимонопольная реакция, которая вошла в историю под названием «соляной бунт». Бунт подавили, цены не снизили, но экономика неумолима: объем контрабанды соли немедленно возрос.
Вот характерное свидетельство иностранного визитера, бывшего в Москве в середине XVII в.: «У царя чрезвычайно много золота и серебра в его казне; но большая часть его подданных не отличит жестянки от кроны, золота от меди; они так угнетены, что имеющий 2—4 гроша уже богат» (Московское государство XV—XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев. Составитель Н.В. Бочкарев. М.: Крафт+, 2000. С.54).
Для печатания «нового золота» в Москве был обустроен по образцу английских государственных фальшивомонетчиков и новый монетный двор, названный Английским. 12 июня 1654 г. московский воевода князь М.Пронский доносил Алексею Михайловичу, что по указу от 7 июня медные алтынники чеканятся «наспех днем и ночью» (Труды ГИМ. Вып.98. Новейшие исследования в области нумизматики. Нумизматический сборник. Ч. XIII. М.:Стрелец, 1998).
Практически одновременно аналогичные медные шеляги-солиды были запущены в обращение на территории Великороссии, Украины и Прибалтики и с польской стороны: так называемые боратинки — от фамилии Т.Л. Боратини. Боратинки, как и медные алтыны, были кредитными деньгами, реальная стоимость которых никогда не превышала 15% от номинала.
Денежная «латунная» война между «тремя коронами» — Московской, Польской и Шведской на территории от Прибалтики до Причерноморья привела к общему краху денежного обращения. Пришлось восстанавливать чеканку серебряной монеты. Добавим, что даже в начале XVIII в. никакого собственного золота ни у Петра I, ни у шведа Карла XII, ни у польского короля Августа II не было: настоящие золотые монеты этой троице присылал один-единственный правитель: султан Ахмет III.
Лукавый А.Н. Толстой, по-видимому, знавший истинную подоплеку «латунной» аферы, далеко не случайно назвал героя своего варианта итальянской сказки про Пиноккио именем Буратино и весьма колоритно описал Поле Чудес в Стране Дураков, на котором золотые монеты (т.е.«боратинки») растут на деревьях.»
Будь человеком! Сто сорок лет назад «родился» Пиноккио
Седьмого июля 1881 года в римской «Газете для детей» началась публикация книги Карло Коллоди «Приключения Пиноккио»
Текст: Павел Басинский
Но на сюжетной схеме и имени главного героя сходство двух сказок и кончается. Это две совершенно разные и самостоятельные вещи – и по содержанию, и по морали, и даже по смыслу.
Толстой писал своего «Буратино», на некоторое время оторвавшись от работы над «Хождением по мукам». Перед этим он перенес инфаркт. Можно понять, почему ему хотелось превратить назидательную и в целом грустную сказку Коллоди в веселую, жизнерадостную сказочку о счастливом деревянном человечке. Ведь «Приключения Пиноккио» – это тоже своего рода «хождение по мукам», потому что в сказке деревянная кукла проходит целый ряд мытарств и испытаний, и все для того, чтобы из дерева стать живым мальчиком. В сказке Толстого дерево так и остается деревом, и это, пожалуй, самое главное различие двух книг.
Так случилось, что в детстве первой мне попала в руки книга Коллоди в изумительно красочном болгарском издании на русском языке. Да, сперва заинтересовался картинками. Но сказку я читал со слезами и потом, читая «Буратино», возмущался: здесь все не так, зачем Толстой врет!
Я и сегодня остаюсь фанатом «Пиноккио». Кстати, во Флоренции, родном городе Карло Коллоди, стоит памятник Пиноккио с надписью: «Бессмертному Пиноккио — благодарные читатели в возрасте от 4 до 70 лет».
Да, книга Коллоди, в отличие от сказки Толстого, назидательна. Коротко ее мораль можно сформулировать так: слушайся отца своего, не ленись, учись, трудись в поте лица, не верь тем, кто обещает тебе быстрый успех и дармовое богатство, ухаживай за больными, и тогда есть шанс, что ты станешь человеком. В противном случае ты станешь ослом или, в лучшем случае, так и останешься деревянным болваном. Но согласитесь, что мораль эта очень актуальна для нашего времени.
В сказке Толстого мораль иная. Будь веселым и беспечным, не слушай никого, живи по своей воле, будь смекалистым и ловким, если нужно, обманывай, за это все тебя полюбят, и в конце концов ты поймаешь птицу удачи за хвост. А то, что при этом так и останешься деревом, не важно.
Я благодарен судьбе, что первым прочитал «Пиноккио». Может, где-то на уровне подсознания эта книга меня чему-то научила. Так же, как безумно талантливая сказочка Толстого чему-то научила других.
«Пиноккио» – книга весьма сложная. В ней постоянно присутствуют библейские мотивы. Чего стоит огромная рыба, которая проглотила сначала создателя Пиноккио старого Джеппетто, а потом и самого Пиноккио. Это явный отсыл к библейской Книге пророка Ионы. В ней Иона не послушался Господа, призвавшего весь город раскаяться в грехах, и бежал на корабле, но на море поднялась страшная буря. С помощью жребия моряки узнали, в этой каре повинен Иона и бросили его в море, где его проглотил кит. Пиноккио часто оказывается в море и не тонет, потому что деревянный. Его пытаются утопить – тоже бесполезно.
Но именно к этому кукла шла через ряд испытаний, и в этом она обретает свое счастье.
Счастье Буратино – Золотой Ключик, которым открывается потайная дверца в стене хижины Папы Карло (прозрачный намек на создателя «Пиноккио» Карло Коллоди), где находится волшебный театр, где всем будет весело.
Только не думайте, что я занижаю значение сказки Толстого. Просто это разные книги.
Я выбираю «Пиноккио».
Пять отличий сказки Коллоди от сказки Толстого:
– Хозяин кукольного театра Манджафуоко (буквально – «огнееед») – добрый и щедрый. Карабас Барабас – злой и жадный.
– Пиноккио помогает Добрая Фея. У Толстого кукла Мальвина сама постоянно нуждается в помощи.
– В книге Коллоди нет Золотого Ключика. В сказке Толстого – это главный двигатель сюжета.
– Характер Пиноккио меняется на протяжении книги. Буратино как был куклой, так и остается.
– Действие «Пиноккио» занимает 2 года и 8 месяцев, примерно 1000 дней. Приключения Буратино – 6 дней.
ПОСЛЕСЛОВИЕ МИХАИЛА ВИЗЕЛЯ
Я обычно не позволяю себе дополнять коллегу Басинского, но итальянская литература отчасти входит в число моих профессиональных интересов. И я, естественно, немало размышлял об одном из самых известных ее персонажей, давно ставшим нарицательным, как Дон Кихот или Остап Бендер. Разумеется, речь идет именно о Пиноккио: Буратино за пределами русского языка неизвестен до такой степени, что однажды в 2002 году я поставил в неловкое положение американского итальянца, профессора соответствующей кафедры ведущего американского университета, который написал монографию о Пиноккио как о первом андроиде и похвастался мне, что собрал упоминания о нем во всех культурах – но, как выяснилось, о русском Буратино от меня услышал впервые. Что, подозреваю, стоило мне академической американской карьеры, да и бог бы с ней.
Даже если не вчитывать, что рыдающий по кукле с голубыми волосами декадентствующий Пьеро – это утрированный Александр Блок (Бессонов в «Хождении по мукам»), а «доктор кукольных наук, директор знаменитого театра» Карабас, деспотичный режиссер с кнутом в руках – народный артист республики Мейерхольд (хотя отчего же не вчитать?), несомненно: Буратино – это не персонаж-страдалец, а персонаж-трикстер, взбаламучивающий пространство вокруг себя. Попав в театр, против своей воли срывает представление. Попав в болото – буквально взбаламучивает и болото. И умудряется при этом выходить сухим из воды именно потому, что он как бы деревяшка – то есть не склонен к рефлексиям, как Пьеро, и совершенно неутомим и неуязвим, в отличие от доблестного Артемона.
Он и впрямь не развивается нравственно, а только набирается житейского опыта. Но его счастье – это всё-таки не просто место, где ему и его друзьям «будет весело», как коллодиевская «страна игрушек», а театр – место, где они смогут реализовывать свои таланты. На пользу общества, между прочим. «Мы свое призванье не забудем – смех и радость мы приносим людям», – мог бы спеть Буратино. Развитие через нравоучение – девиз века XIX, века Пиноккио и Коллоди. Развитие через игру, через энтертейнмент – девиз века XX. Нетрудно прикинуть, какой из них oкaзaлся ближе к нам, людям века ХХI. К добру ли? Судить нашим потомкам.
140 лет назад родился Пиноккио
Так случилось, что в детстве первой мне попала в руки книга Коллоди в изумительно красочном болгарском издании на русском языке. Да, сперва заинтересовался картинками. Но сказку я читал со слезами и потом, читая «Буратино», возмущался: здесь все не так, зачем Толстой врет!
Да, книга Коллоди, в отличие от сказки Толстого, вещь назидательная. Коротко ее мораль можно сформулировать так: слушайся отца своего, не ленись, учись, трудись в поте лица, не верь тем, кто обещает тебе быстрый успех и дармовое богатство, ухаживай за больными, и тогда есть шанс, что ты станешь человеком. В противном случае без шансов ты станешь ослом или в лучшем случае деревянным болваном. Но согласитесь, что мораль эта очень актуальна для нашего времени.
В сказке Толстого иная мораль. Будь веселым и беспечным, не слушай никого, живи по своей воле, будь смекалистым и ловким, если нужно, обманывай, за это все тебя полюбят, и в конце концов ты поймаешь птицу удачи за хвост. А то, что при этом так и останешься деревом, не суть важно.
Я благодарен судьбе, что первым прочитал «Пиноккио». Может, где-то на уровне подсознания эта книга меня чему-то научила. Так же, как безумно талантливая сказочка Толстого чему-то научила других.
В сущности, оставаясь деревом, Пиноккио практически неуязвим, да и бессмертен. Став человеком из плоти и крови, он становится уязвимым и смертным. Но именно к этому кукла шла через ряд испытаний, и в этом она обретает свое счастье.
Только не думайте, что я занижаю значение сказки Толстого. Просто это разные книги. Я выбираю «Пиноккио».
Пять отличий сказки Коллоди от сказки Толстого:
— Пиноккио помогает Добрая Фея. У Толстого кукла Мальвина сама постоянно нуждается в помощи.
— Характер Пиноккио меняется на протяжении книги. Буратино как был куклой, так и остается.
Является ли «Золотой Ключик» плагиатом «Пиноккио»? Часть 1
Л. Варковицкая:
«Алексей Николаевич сидел за большим обеденным столом, рядом с художником, который пробовал делать наброски будущих рисунков, но ему это плохо удавалось, потому что и он сам, и все присутствующие безудержно хохотали.
…Не смеялся только один автор. Выражение его лица было благожелательным и безмятежным. Он откладывал в сторону лист за листом, выпивал глоток-другой вина и продолжал ровным, спокойным голосом повествовать…
Часы отзванивали час за часом, уже наступил рассвет, а мы, взрослые люди, сидели, как очарованные, и слушали детскую сказку…».
Пытаясь отделаться от обвинений в плагиате, Алексей Толстой в 1936 году предварил текст своего «Золотого ключика» следующим предисловием: «Когда я был маленький, читал одну книжку: она называлась „Пиноккио, или Похождения деревянной куклы“… Я часто рассказывал моим товарищам занимательные приключения Буратино. Но так как книжка потерялась, то рассказывал каждый раз по-разному, выдумывая такие похождения, которых в книге совсем и не было. Теперь, через много-много лет, я припомнил моего старого друга Буратино и надумал рассказать вам, девочки и мальчики, необычайную историю про этого деревянного человечка».
«Красный граф» хитрил: первое русскоязычное издание «Пиноккио» вышло лишь в 1906 году, когда Толстой уже был далеко не маленьким (23 года), а итальянского языка он никогда не знал. Да и первый «официальный» пересказ истории Пиноккио писатель начал гораздо раньше — в 1922 году, будучи еще в эмиграции. Именно тогда в Берлине вышло издание русскоязычных «Приключений Пиноккио», на котором значилось: «Перевод с итальянского Н. Петровской; переделал и обработал Алексей Толстой». Уже тогда «передельщик» постарался на славу, сократив книгу Коллоди вдвое и сделав повествование более живым и лаконичным.
Однако на этом «пересказ» сказки про деревянного человечка не закончился. Спустя ровно десять лет, будучи уже обласканным властями советским писателем, Толстой прогуливался по улочкам номенклатурного поселка под Ленинградом и встретил там еще одну «элитную» советскую особу — жену знаменитого и тогда еще бывшего в почете полководца Тухачевского — Наталью Сац. Говорят, именно она попросила Толстого сочинить детскую сказку для театральной постановки.
Итак, Толстой начал пересказывать историю «Пиноккио» заново. Возможно, определенную роль здесь сыграло и физическое состояние писателя, который в 1934 году перенес инфаркт. Все серьезные «идейные» литературные проекты «пациент» на время отложил, и, пока не стало ясно, что он «скорее жив, чем мертв», появилась сказка «Золотой Ключик, или Приключения Буратино».
Из воспоминаний Н. Никитина:
«…С ним случилось что-то вроде удара. Боялись за его жизнь. Но через несколько дней, лежа в постели, приладив папку у себя на коленях, как пюпитр, он уже работал над „Золотым ключиком“, делая сказку для детей. Подобно природе, он не терпел пустоты. Он уже увлекался.
— Это чудовищно интересно, — убеждал он меня. — Этот Буратино… Превосходный сюжет! Надо написать, пока этого не сделал Маршак.
Он захохотал».
Успех Буратино в советской стране не уступал зарубежному успеху его итальянского собрата. В 1936 году сказка публиковалась на страницах газеты «Пионерская правда», после чего тут же вышла отдельным изданием, в 1938-ом Толстой перерабатывает ее в пьесу, и в том же году ее постановкой открывается центральный детский театр.
Однако удивителен не столько успех этой книги, сколько то, что Толстой так пересказал сказку Коллоди, что она приобрела вполне четкие черты оригинального и самостоятельного авторского произведения. Можно даже сказать, что дух «Золотого ключика» был чуть ли не противоположен духу «Пиноккио».
А. Толстой, из письма М. Горькому, февраль 1935 г.:
«Я работаю над „Пиноккио“, вначале хотел только русским языком написать содержание Коллоди. Но потом отказался от этого, выходит скучновато и пресновато. С благословения Маршака пишу на ту же тему по-своему».
Первые шесть глав сказки Толстого еще вполне могли называться вольным пересказом, но уже при встрече Буратино с Карабасом Барабасом в сказке появляется таинственная дверца, меняющая весь строй повествования. У Коллоди нет ни тайны, ни дверцы, ни Золотого ключика — основной пружины сюжета у Толстого. Последнее пересечение сюжетных линий двух книг происходит на Поле Чудес, где Кот и Лиса «сдают» Буратино/Пиноккио полиции. После этого «Золотой ключик» окончательно становится плодом фантазии самого Толстого. Это не говоря уже о чисто авторском «толстовском» стиле — простом, лаконичном и при этом метком и исчерпывающем. Там, где другой автор потратил бы на описание целый абзац, Толстой укладывается в одно предложение.
Что же касается метаморфоз персонажей Коллоди в руках русского писателя, то лучше разобрать их по отдельности. Что я и сделаю в следующей части статьи >>>