Что предложил рейли луффи на острове женщин
Два воплощения (джен)
Два воплощения
Луффи не помнил точно, когда это началось. Может быть, когда Кабадзи заковал его в кандалы по велению своего капитана, Багги Клоуна, собиравшегося казнить на глазах у жителей и гостей Логтауна «врага». Он помнил тогда, что висел в кандалах безвольно и взирал на толпу с чётким ощущением, будто всё это уже было: и площадь города, заполненная людьми, многих из которых он будто бы знал, и эшафот. И казнь. Его казнь. Даже солнечный день, и приближавшийся шторм, и то были ему знакомы. Будто всё это происходило не впервые. Тогда погода была такой же. Но когда было «тогда», Луффи не понимал, ведь он точно знал, что в Логтауне был впервые.
Хотя немного ранее, бродя по улочкам города, у него возникало чувство, будто он на острове уже был, будто бы он вернулся… домой.
Багги тогда собирался его казнить, и у него вдруг возникло непреодолимое желание крикнуть на всю площадь, на весь город, чтобы его слышало каждое живое существо: «Мои сокровища? Я оставил всё там, на…». Слова, сказанные Золотым Роджером на плахе. Луффи хотел повторить их, неосознанно. Но это желание было настолько странным, что он взял себя под контроль, и вместо этого выкрикнул: «Я стану Королём Пиратов!». Внезапно ударившая в меч Багги молния, отвлекла от странных мыслей и чувств. И Луффи тогда, движимый желанием спастись, отмахнулся от ощущений, как от глупых фантазий…
А может, это началось раньше, когда он решил, что Охотник на Пиратов Ророноа Зоро просто обязан стать его накама, а тот вдруг воскликнул: «Не решай за меня!». И фраза внезапно отозвалась в сознании чувством, будто эту фразу, произнесённую так же возмущённо, с той же экспрессией, он уже слышал однажды. Что-то смутное в душе всколыхнулось в тот миг, отзываясь столь несвойственной ему ностальгией по чему-то далёкому, почти забытому, но сбывшемуся. Тогда Луффи тоже не обратил на это своё внимание, но гораздо позже вспомнил…
А возможно всё началось раньше, ещё в детстве, когда имена «Сенгоку», «Белоус» и «Роджер» в устах деда, рассказывавшего о противостояниях пиратов и дозора, прозвучали так привычно, знакомо. Или когда Шанкс с азартом рассказывал ему свои байки о море, свободе, пиратстве и одной так и оставшейся в его рассказах безымянной пиратской команде, и её приключениях в море, которое позже покорила. Луффи тогда думал, что у него слишком яркая фантазия, ведь перед ним, словно во сне наяву, всплывали события, описанные Шанксом. Иногда «фантазии» расходились с тем, что говорил рыжий пират, но Луффи знал, что было на самом деле. Думал, что знал. И отчего-то в фантазиях он видел любимую соломенную шляпу рыжеволосого пирата в своих руках, зная на пересчёт все поломанные соломинки в ней, а самого Шанкса видел юным в компании красноносого вороватого сверстника…
Уже получив шляпу от Шанкса в обмен на обещание стать Королём, он посмотрел тогда на соломенное сокровище, и удивился, что все потёртости на ней были точно такими же, как в его воображении. Разве что, их было несколько больше, будто с представленных им событий прошло немало времени…
Да, пожалуй, это началось ещё в детстве, когда он ещё не понимал, что не мог, будучи ребёнком, так живо представлять себе события, описанные Шанксом. Лишь со временем, с приключениями, Луффи начал понимать, что с ним что-то было не так.
Он был знаком с Багги до встречи и знакомства с ним. Знал, чего от него можно ожидать. Он уже катался по Обратной Горе, и не раз. И едва сдержал восторженный крик, когда увидел старика Крокуса: «Давно не виделись, дружище! Ты всё ещё заботишься об этом ките? А вымахал-то он как!». Цветочный О-сан вряд ли понял бы его порыв, но он мог поклясться, что во время прощания, в тот миг, когда Крокус смотрел на него, Луффи видел в глазах старика восторг узнавания. И Град Лайн…. Он словно вернулся домой, к старому другу, которому однажды пообещал вернуться, и тот долгие годы преданно ждал, не кого-нибудь, а его. Небесный Остров и Золотой Колокол — всё это уже было, и со временем Луффи готов был даже поклясться в этом.
Первый сон ему приснился в городе воды Вотер-7, уже после того, как они с командой спасли Робин, практически уничтожив правительственный судебный остров Эниес Лобби. Приснился рыбочеловек, который что-то говорил о гордости, хлопая широкой ладонью с перепонками меж пальцев по борту новенького корабля с ярко-алыми парусами, а Луффи был собой, но кем-то другим. В ту ночь, он нешуточно перепугал накама, когда очнувшись ото сна, с горящим взором спрашивал у Френки и Айсберга, а ещё у Робин о том, что произошло с его кораблём. Ему говорили, напоминая, что Мэри погибла, но он хорошо знал, что спрашивал не о Гоинг Мэри, а об Оро Джексоне. И зря он уточнял это вслух, потому что накама всерьёз озаботились его вменяемостью. Но в итоге всё равно всё списали на сон, который Луффи так никому и не рассказал…
Он начал догадываться о том, что происходит, только на Сабаоди, когда, устроив суматоху на архипелаге из-за похищенной у них, а затем спасённой ими русалки и побитых ими же Тенерьюбито, он познакомился с Рейли. То есть Первым Помощником Гол Д Роджера, Тёмный Королём Рейли. Просто оставшись наедине, мельком назвал старика «партнёром», уже зная по нередким в последние дни снам, что тот, другой он, так называл лучшего своего друга. И Рейли, услышав его, замер, остолбенел просто. У него задрожали руки, и разом повлажнели глаза. Старик выдохнул судорожно, и обратился к нему по имени чужому, но больше своему, больше привычному на слух, чем то имя, которое принадлежало ему ныне:
— Я обещал, что не умру, — ответил Луффи тогда то, чего требовали желания. Рейли плакал, так и не сумев вымолвить больше ни слова, а сам он сидел, и, наверное, впервые в жизни чувствовал неловкость, ведь не понимал до конца, почему же плакал Тёмный Король.
Потом он спросил у Робин о душе и реинкарнациях. Накама сильно удивилась, стараясь не подавать вида, но рассказала всё, что знала. Сама она в реинкарнацию не верила явно. Но Луффи… поверил сразу, потому что даже тех деревенских баек и легенд, о которых вспомнила его накама, хватило, чтобы припомнились все странные мысли, чувства, ощущения и желания, которые при определённых обстоятельствах появлялись у него. Сложить всю имевшуюся информацию, чтобы сделать неожиданный и совершенно безумный, бредовый вывод, труда не составило.
Он был реинкарнацией Короля Пиратов, реинкарнацией Золотого Роджера!
Именно поэтому он так ярко представлял себе истории Шанкса в детстве, ведь был непосредственным участником событий. Именно поэтому имена многих старых пиратов и дозорных отзывались в его сознании ностальгией. Именно поэтому он знал и Шанкса, и Багги, и Крокуса, и Рейли. И почему бы ему их не знать, ведь они были его командой, его друзьями?! Приключения, острова, великий океан Гранд Лайн и даже эшафот — всё это действительно с ним уже было!
Принять это было не просто. А ещё непросто было уместить в себе воспоминания двух своих жизней, и не запутаться при этом, не сойти с ума. Луффи… или Роджер? Готов был даже благодарить Бартоломью Куму, который очень уж вовремя раскидал их с командой по островам. За накама, новых накама, он беспокоился, конечно, но не так, чтобы очень: знал, они смогут позаботиться о себе. А пока у него были время и возможность поразмышлять над нежданным открытием.
Хотя события набирали обороты, и обдумать всё как следует не дали. Его брата, Эйса, в то же время сына, (что очень странно было осознавать), собирались казнить. Разумеется, допустить этого он не мог, и по привычке бесстрашно сунулся в самое пекло.
Сам же Роджер с горечью понимал, что он уже не Роджер. Он — Монки Д Луффи. А Роджером он был в предыдущей жизни, жизни, которая давным-давно оборвалась в расцвете лет. Это понимание облегчило принятие необычной реальности. Он немного чувствовал свою вину перед старыми, ещё живыми накама от того, что собрал команду новую, и отправился к новым приключениям, старых друзей не пригласив. И всё-таки они были не его накама, а того, старого, казнённого Короля Пиратов…
Правда несколько мыслей о той жизни не оставляли его: он должен ещё был кое-что сделать, как Роджер. Он должен был извиниться перед сыном за то, что тот носил в жилах его, проклятую кровь. И должен был объясниться с партнёром.
Эдвард Ньюгет, Белоус, не признал своего старого соперника в Луффи. Но то ли он был так похож на своё предыдущее воплощение, то ли старик что-то почувствовал, однако кинул все силы ему на подмогу. И Луффи, совершенно не свойственно себе усмехнулся: когда-то он лично вверил новую пиратскую эру в руки Белоуса, а теперь Ньюгет своим действием очередную пиратскую эру возвращал ему. Это было иронично.
Бой с дозором был долог и сложен, прорваться к брату, … то есть к сыну, … нет, всё-таки к брату, было очень непросто. И всё-таки, ценой огромных усилий и человеческих жертв с обеих воюющих сторон, он это сделал, освободил Эйса от оков, потому что не желал, чтобы сына казнили так же, как его самого, ещё и публично, потому что он был сыном знаменитого пирата. Освободил, потому что не хотел, чтобы брат умер как его отец. И, несмотря на горечь войны, несмотря на неожиданную и ожидаемую гибель старого… друга Белоуса, цель, с которой он влез в войну, была близка…
На подлодке возможности поговорить не было: они оба с Эйсом потеряли сознание, стоило только опасности исчезнуть. О том, что Ло пришлось их срочно оперировать, они узнали позже, уже на Амазон Лили, куда привела Пиратов Сердца влюблённая в Луффи Шичибукай Боа Хэнкок. И именно там, когда Трафальгар с командой уплыли по своим делам, они смогли поговорить.
Луффи рассказал всё брату честно. Но в историю реинкарнации отца в названного брата Эйс долго верить отказывался. Просто его разум отказывался воспринимать такую реальность. И всё же он заметил, что Луффи, любимый младший брат, изменился слишком сильно характером, поведением, не пойми откуда взявшимся терпением, в конце концов. Тут хочешь не хочешь, а верить начнёшь. И тогда Луффи, как Роджер, рассказал историю его связи с Портгас Д Руж, историю их взаимной любви. Рассказал о том, как они хотели сына, и как радовались, когда Руж забеременела. Он рассказал и о том, как уходил от матери Эйса, чтобы сдаться дозору, зная, что казнят. Он был смертельно болен, и знал, что долго с семьёй прожить не сможет, но не хотел медленно умирать у Руж и ребёнка на глазах, а потому решил отдать свою жизнь дозорным, чтобы отвлечь их внимание от семьи, защитив свою женщину и их ещё не родившегося младенца. Они оба, Роджер и Руж, были готовы умереть друг за друга, но больше — за Эйса.
Роджер просил прощения, и за проклятую кровь Короля Пиратов, текущую в жилах сына, и за свой поступок, и за то, что его не было рядом в детстве. И Эйс простил, глядя на слёзы в глазах отца в теле брата, не замечая слёз, текущих по своим щекам…
А потом их на острове нашёл ещё и Рейли. И Роджер смог поговорить со своим лучшим другом. Они вспоминали и историю знакомства, и пережитые приключения, и даже время уже после роспуска команды. Но когда Рейли спросил, как же Роджер смог возродиться, да ещё и вспомнив предыдущее воплощение, ответить он не смог. То ли не знал, то ли не помнил этого. Перед партнёром он тоже извинился, и простился с ним…. Старый друг понимал, что Луффи хоть и реинкарнация Роджера, но всё-таки не он.
Рейли предложил братьям Д свои услуги в качестве учителя, который мог научить пользоваться Волями. И Эйс, и Луффи согласились. Луффи помнил по жизни Роджера, как контролировать Воли, но навык в любом случае нужно было восстановить. Только, прежде чем начать тренировки, они сообщили миру о том, что живы, посетив Маринфорд, вместе объявив о начале новой пиратской Эры, а заодно и почтив память погибших. Для накама они оставили ещё и зашифрованное послание о том, что встреча запланированная переносится на два года.
За эти два года братья действительно научились многому. Но главное, воспоминания Луффи о жизни Роджера отошли сначала на второй план, а затем и вовсе затерялись где-то в глубинах души. Нет, он помнил всё по-прежнему, просто ныне это были скорее воспоминания о прошлом, которые больше не имели значения. В конце концов, Луффи, как Роджер когда-то, предпочитал жить лишь одним единственным, сегодняшним днём. А «белые пятна» в воспоминаниях, которые закрывали практически все события из плавания команды Роджера во второй половине Гранд Лайн, в Новом Мире, позволяли с предвкушением представлять новые, совершенно нескучные приключения, и предвкушать, как он доплывёт до Рафтеля, который снова предстояло ещё найти. Да и сокровища, о которых Роджер говорил на эшафоте — он совершенно не помнил, что они из себя представляли…
Когда пришло время, Луффи вернулся на Сабаоди, чтобы встретиться с накама. Им он тоже рассказал всё, считая, что они вправе знать о капитане если не всё, то многое. И, как он и ожидал, немного поворчав для приличия и поудивлявшись, и повосхищавшись, они легко приняли его таким, каким он был.
Шепнув на прощание Рейли ставшее уже традиционным: «Мы ещё встретимся, партнёр», Луффи легко отправился навстречу новым приключениям, которые неизменно поджидали его везде и всюду, и гораздо раньше, чем они доплывали до очередного острова. Просто великий океан, словно ребёнок, любил порезвиться, играя со старым другом, своим покорителем…
Луффи и его команде предстояло справиться со многими противниками, пережить множество опасностей, испытать неисчерпаемое количество разных эмоций, получить массу самых разных впечатлений, и они не знали, да и не могли знать, как перенесут всё это. То, с чем предстояло им встретиться в будущем, не знал никто, но одно Луффи знал точно: Рафтель они найдут, и исполнят все свои мечты. Иначе и быть не могло, потому что ему судьбой предначертано было стать Королём Пиратов. И чтобы этот долгожданный момент наступил, всего лишь нужно было пройти свой путь по дороге жизни….
Луффи, гордо распрямив плечи, и не страшась неизвестности, уже шёл к своей судьбе…
Примечание к части
Отодвинула заданные автором заявки временные рамки назад, в детство Лу. Мне показалось, что если он — реинкарнация Роджера, какие-то намёки на это должны были появиться задолго до начала основных событий канонной истории, или, хотя бы, в самом начале приключений Лу.