Что привлекло лермонтова в образе демона

Что привлекло лермонтова в образе демона

Два великих русских гения – художник Михаил Врубель и поэт Михаил Лермонтов – признаны во всем мире. Их личностям посвящали сотни работ, их творчество хорошо изучено, но крайне редко два этих имени объединяют вместе. А ведь есть то, что делает процесс созидания Лермонтова и Врубеля неразрывным, целостным. Одной из главных тем в творчестве творцов является демонизм. Венценосная поэма Лермонтова «Демон» и поразительные врубелевские рисунки к ней стали вершинными произведениями обоих мастеров.

Конечно, помимо фигуры Демона, есть еще целый ряд сходств в их жизни, которые отмечают многие исследователи. Они оба рано потеряли мать, увлекались историей и литературой, имели одних и тех же любимых авторов: Данте, Байрона, Шекспира, Гёте и Пушкина. Кроме того, с детства и Лермонтов, и Врубель обожали музыку, которую могли слушать часами, с увлечением рисовали и писали красками, любили науку. Их биографы обращают внимание на то, что обоим с детства была также присуща мечтательность: в минуты особого порыва Лермонтов убегал в беседку с акациями в саду, а Врубель незаметно уходил в свою комнату или в дедовскую библиотеку.

Необходимо отметить и то, что Лермонтов был любимым поэтом Врубеля. Он знал многие его стихотворения наизусть и в зрелые годы их декламировал друзьям и близким. В гимназии и позже Врубель читал много других авторов, но Лермонтов имел на него особое влияние.

Лермонтовский «Демон»

Поэма «Демон» создавалась Михаилом Лермонтовым в течение 10 лет. Она имеет 8 редакций. Первая из них начата в 1829 году, последняя завершена в начале 1839 года. При жизни поэма не была опубликована и впервые появилась за границей.

Через любовь к земной женщине Демон Лермонтова вновь хочет постичь гармонии, почувствовать ценность добра и красоты («Хочу я с богом помириться, Хочу любить, хочу молиться, Хочу я веровать добру»). Встреча с Тамарой для Демона не залог «возвращенного рая», а новая ступень в его исканиях «с начала мира». Но в борьбе со своим соперником, властителем Синодала, он прежний «лукавый демон», искушающий жениха Тамары «коварною мечтой». После его гибели в Демоне идет упорная борьба между зарождающимся чувством любви и укоренившейся привычкой к злу.

Смысл этого смертельного поцелуя многозначен. С одной стороны, безмерная, испепеляющая страсть демона оказалось гибельной для простой смертной. С другой стороны, это еще одна демонстрация злого начала в Демоне, которое отравляет даже такое чувство, как любовь.

Конечным словом Демона, брошенным в мир, стало проклятье:

И проклял Демон побежденный
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во вселенной
Без упованья, без любви.

Врубелевский Демон

До работ Михаила Врубеля ни один из сотворенных художниками дьяволов не имел живого прототипа. А его Демон имел, поскольку был написан с реального человека, к тому же любимой женщины.

Эти фрески нужно было срочно реставрировать, так как под доступом воздуха, уникальные росписи могли разрушиться. Но найти для этого мастера оказалось не так просто. Художники один за другим отказывались от этой работы. Основная причина состояла в том, что Кирилловская церковь имела недобрую славу, потому что располагалась на территории психиатрической больницы. Но как раз в это время в Киеве появляется никому не известный студент Петербургской Академии художеств Михаил Врубель, которого пригласил известный искусствовед Адриан Прахов. И он не ошибся: Врубель блестяще справился с поставленной задачей.

Внешне женщина была далеко не красавица: невысокого роста, имела коренастую фигуру, но у нее были потрясающие огромные глаза невероятного размера, и сохранившиеся фотографии это подтверждают. Женщина назвалась женой заказчика Эмилией Праховой.

Но образ Демона уже не покидает художника. В 1891-м году, к юбилею со дня трагической смерти Михаила Лермонтова, было издано уникальное полное собрание сочинений поэта, к оформлению и работе над которым были привлечены многие известные художники того времени. Среди прочих мастеров оказался и Михаил Врубель, которого тогда никто толком и не знал, а потому никто не принимал всерьез. Однако именно рисунки Врубеля к лермонтовской поэме «Демон» как нельзя лучше подошли к самой сути, к самому духу поэзии Лермонтова.

Но, между тем, художники больше всех критиковали именно Врубеля за «непонимание Лермонтова», за безграмотность и даже за неумение рисовать. И только лишь в узком кругу молодых художников (Серов, Коровин) понимали значение уникальных рисунков Врубеля, их гениальность и адекватность произведениям поэта. Никто из других иллюстраторов Лермонтова не подошел к его творчеству так близко, как это удалось художнику, заколдованному лермонтовским «Демоном» и своим собственным.

Как часто на вершине льдистой
Один, меж небом и землей,
Под кровом радуги огнистой
Сидел я мрачный и немой.

Позднее демон изображался Врубелем уже со сломленной верой, с разбитым телом, распростертым среди холодных гор каменистой гряды, хотя и по-прежнему гордым, непокоренным. Таким Врубель изобразил своего главного героя в картине «Демон поверженный», которая была создана в 1902 году и в настоящее время хранится в Государственной Третьяковской галерее.

Порабощение демоном своего создателя-художника

Бенуа писал: «Верится, что Князь Мира позировал ему. Есть что-то глубоко правдивое в этих ужасных и прекрасных, до слез волнующих картинах. Его Демон остался верен своей натуре. Он, полюбивший Врубеля, все же и обманул его. Эти сеансы были сплошным издевательством и дразнением. Врубель видел то одну, то другую черту своего божества, то сразу и ту, и другую, и в погоне за этим неуловимым он быстро стал продвигаться к пропасти, к которой его толкало увлечение проклятым. Его безумие явилось логичным финалом его демонизма».

К этому времени относится ухудшение физического и психического состояния художника, что только подлило масло в огонь и укрепило уже возникшую легенду о мастере, продавшем душу дьяволу. Его образ все-таки поработил своего создателя. Демона Врубеля называли «вещим сном художника о самом себе».
1 апреля 1910 года Михаил Врубель умирает в клинике Бари. Его похоронили на Новодевичьем кладбище в Петербурге. Александр Блок сказал о Врубеле на его могиле: «Именно в нем наше время выразилось в самое красивое и самое печальное, на что оно только было способно. Возвращаясь в своих созданиях постоянно к «Демону», он лишь выдавал тайну своей миссии. Он сам был демон, падший прекрасный ангел, для которого мир был бесконечной радостью и бесконечным мучением. ».

Прекрасный или ужасный?

Возможно, для некоторых творцов Демон – это олицетворение мирового зла, но только не для Лермонтова и Врубеля. Ведь они оба смогли увидеть в этом страшном образе страдающего человека. Их герой не вызывает чувства ужаса, наоборот, ему сострадаешь, о нем беспокоишься.

И Лермонтов, и Врубель наделили своих героев человеческими чертами. Образ Демона — это живое переживание творцов, а не их фантазия. Наверное, поэтому Врубель не смог справиться в полной мере со своим героем – слишком многое он в него вложил.

Источник

Сочинение на тему «Образ Демона в одноименной поэме Лермонтова»

Образ Демона в одноименной поэме М. В. Лермонтова представлен падшим ангелом, который, презирая все и вся творения Бога, однажды не смог остаться равнодушным перед красотой грузинской княжны Тамары. Он уже не получает удовольствия от прежних злых деяний, а потому решает добиться любви Тамары и завладеть ее душой навечно, взяв ее к себе в подруги.

По злому умыслу Демона жених Тамары погибает по дороге к ней. Вся княжеская семья безутешна в своем горе, в особенности Тамара, но Демон является к Тамаре ночью в прекрасном обличии и успокаивает ее своими речами. С этого момента он начинает ее преследовать и каждую ночь посещает княжну. Когда Тамара, не подозревающая об истинной природе своих видений, решает скрыться в монастыре от злой напасти, Демон долгое время не решается снова к ней подступиться. Но он уже завладел мыслями Тамары, и жизнь без него ей уже не в радость, а потому, услышав однажды ее плачь о нем, он снова приходит к ней.

Демон умоляет Тамару принять его, рассказывает о своих злодеяниях, которым нет прощения, говорит, что Тамара единственная, кто может скрасить его существование. Демон клянется в искренности своих чувств, признается, что готов пойти на примирение с небом, если она примет его. Он обещает ей вечность с ним и все земное и неземное богатство взамен на ее любовь.

Демон, сам того не подозревая, обманывается в своих чувствах и обманывает Тамару — им владеют лишь страсть и жажда обладания девушкой, а не чистые чувства. Если бы он любил княжну по-настоящему, он не являлся бы к ней, зная, что тем самым убьет ее. Истинная любовь предполагает жертвенность, но Демон действует исключительно в собственных интересах, пользуясь доверием девушки.

В итоге Демон торжествует, ему удается соблазнить княжну. Тамара ведется на речи Демона, и этот выбор стоит ей жизни. Демон, наконец, принимает свой истинный и страшный облик падшего ангела и пытается забрать душу Тамары, так как считает, что теперь она принадлежит только ему одному. Но неожиданно ему противостоит ангел хранитель княжны, который не отдает Демону душу девушки, объясняя это тем, что, в отличие от Демона, любовь Тамары была чистой и невинной, и на Тамаре нет греха.

Таким образом, Демон оказывается побежденным. Его «любовь» оказалась самообманом, который стоил жизни человека. Демону так и остается недоступным понимание любви в ее настоящем значении. Демон обречен на вечное скитание среди людей, в жизни которых он приносит несчастья.

Образ Демона

Образ Демона в знаменитой поэме Лермонтова — является брошенным героем, который посмел переступить правила добра. Он презирает ограничение человеческого проживания. Данный портрет взят автором из библейской легенды про изгнанного из рая. Михаил Юрьевич на свой манер переделал содержание. Наказание главного лица исходит из того, что он обречен до скончания веков блуждать абсолютно одиноким.

Образ демона это причина зла, уничтожающего всё на пути перед собой. Но несмотря на это, он оказывается в сближенном взаимодействии с противоположным началом. Поскольку нечистый это обращённый ангел, то ему прекрасно вспоминаются прошедшие события. Герой словно выливает свою накопившуюся месть на весь мир. Стоит выделить тот факт, что данный образ демона очень сильно отличается от Сатаны или же Люцифера. Такое вот личное выражение российского поэта к образу.

Основной смысл поэмы состоит в том, что герой стремится найти способ перевоплотиться. Он весьма рассержен тем обстоятельством, что ему отведена участь рассеивать зло по всему людскому миру. По нежданному стечению событий он влюбляется в прекрасную девушку грузинку, которую зовут Тамара. Данным способом герой во что бы то ни стало желает победить Божью кару.

Образ героя в этом произведении выражается двумя главными особенностями. Это притягательность небес и таинственная загадочность. Поэтому женщина Земли не способна из-за своей слабости устоять перед искусителем. Он не итог человеческого воображения. Тамара может его почувствовать и осязать. Постепенно он начинает посещать её во сне. Демон походить на воздух и может вдохновляться чрез внутренний голос и дыхание. В поэме мы не найдём описания внешнего вида героя. В чувствах девушки он как светлый вечер, светится неслышно, подобно звезде, ускользает неслышно и бесследно. Грузинку заманивает зачаровывающий голос, притягивает её. После совершения убийства суженого Тамары, он приходит к ней, напускает золотые сны, избавляет ото всех земных беспокойств. Портрет перевоплощается с помощью колыбельную песенку. В этой песне присутствует воспевание мира в ночи, который столь характерен для романтической особенности.

Воспевания, которые воспроизводит Демон с течением времени отравляют сердце бедной девушки по миру, которого нет. Земные события и вещи её не привлекают. Доверяясь своему совратителю, грузинка покидает этот мир. Это происшествие приводит Демона к ещё большему отчаянию и сознанию в своей несостоятельности.

Популярные сочинения

Подробная характеристика Демона

Кто есть демон в традиционном религиозном понимании? Это злое, грубое, уродливое, пугающее и обижающее всех вокруг существо. Такими демонов изображали десятки деятелей искусства: писатели, поэты, художники.

Демон, которого изобразил в своей поэме Лермонтов, кардинально отличается от любого типичного демона. Его сложно назвать безусловно отрицательным персонажем. Как говорит автор уже в первых строках поэмы, его демон утомлен постоянным совершением зла.

Так Лермонтов ломает представление о том, что всем демонам зло в радость, так как они, по сути своей, являются воплощением этого зла.

В основе поэмы лежит библейская история о том, как однажды падший ангел восстал против Бога. Михаил Лермонтов не является первым поэтом, который был увлечен созданием портрета «духа отрицанья, однако он сумел внести в этот образ нечто особенное. Он сделал демона человекоподобным, изобразив его персонажем как романтическим, так и реалистическим.

Создатель мира также косвенно присутствует в тексте. Он обвиняется во всех преступлениях, проблемах, трагедиях, что затронули мир людей. В поэме есть мысль: если Бог сотворил всё, значит, и зло тоже сотворено им. У лермонтовского Демона к Богу личная неприязнь, которую сложно объяснить лишь миссией подобных существ.

Бог изолировал Демона от рая и поработал над его душой. Помимо этого факта, Создатель передал своему оппоненту груз ответственности за всё мировое зло, поэтому Демон “жжет печатью роковой”. Думается, что в этой печали и заключена трагедия главного героя поэмы: вне зависимости от его желания, всё, к чему он имел или имеет отношение, становится злом.

Демон Лермонтова — этакий несчастный сверхчеловек, обреченный на страдания из-за своих способностей. Известно, что после издания поэмы Церковь посчитала поэта безбожником, так и не сумев принять его нетипичный образ демона.

В поэме немало различных философских подтекстов, и читателю, взявшему за данное произведение, нужно обладать немалой эрудицией, чтобы понять всю суть этого поэтического текста. «Демон» по сей день является почвой для дискуссий среди учёных-филологов. В школе же эту поэму следует изучать уже потому, что она является блестящим примером мастерства автора.

Другие сочинения: ← Образ и характеристика Алены Дмитриевны в поэме Песня про царя Ивана Васильевича↑ ЛермонтовАзамат в романе Герой нашего времени →

Сурикова А. С.: Демоническое в творчестве М. Ю. Лермонтова

В статье рассматривается тема демонического — одна из ключевых тем в творчестве М. Ю. Лермонтова. На примере поэмы «Демон» автор показывает, как обнаруживает себя в творчестве Лермонтова неизбывная для романтизма увлеченность демоническим, когда оно предстает увиденным сквозь призму романтической религиозности.

М. Ю. Лермонтов, демон, демоническое, возвышенное, романтизм.

Тема демонического и демонизма в литературе обыкновенно соотносится с романтизмом, для которого она является одной из ключевых.

В творчестве М. Ю. Лермонтова, наряду с другими неизбывно романтическими темами и образами, обращенность к демоническому и демонизму обнаруживается очень определенно и внятно. Более того, будучи очень личной, эта тема занимает в произведениях Лермонтова особое место. С ранней юности и до конца жизни поэт был увлечен и захвачен демоническим. Впервые интерес к этой теме появляется в произведениях Лермонтова с 1829 года — когда были написаны первые строки поэмы «Демон».

В дальнейшем тема демонического будет разрабатываться Лермонтовым как в других редакциях «Демона», так и во многих других поэтических произведениях — среди которых «Азраил», «Ангел смерти» и, конечно же, «Маскарад». В последнем тема собственно демона как насельника миров иных становится темой демонического героя, и та же тема демонического героя продолжается уже в прозе — в образе Печорина в «Герое нашего времени» и в «Княгине Лиговской», в образе Вадима из одноименной повести.

Таким образом, в обращенности Лермонтова к теме демонизма отчетливо проступают две линии: первая из них, наиболее близкая романтизму в его творчестве — та, которая обнаруживается в поэме «Демон», — это линия романтического демона, насельника иного, возвышенного мира, и вторая — линия демонического героя, бывшая для поэта настолько близкой, что находила свое выражение не только в художественной реальности, но и в личной переписке поэта.

По поводу последней позволю себе процитировать несколько строк из писем Лермонтова к М. А. Лопухиной и А. М. Верещагиной. Строки эти интересны в том отношении, что в них угадываются черты все того же демонического героя, однако на этот раз — в самом авторе писем.

Примечательно также, что эти черты выявляют себя в отношении поэта с женщинами, то есть в той сфере, которая романтиками — и Лермонтов здесь не исключение — сакрализуется и обожествляется. Именно в этой сфере срыв и провал наиболее ярко демонстрируют несостоятельность героя — будь то демонический герой Печорин, Демон одноименной поэмы или же обнаруживающий в себе демонические черты сам поэт М. Ю. Лермонтов.

Но обратимся к письмам. Так, например, в письме М. А. Лопухиной 23 декабря 1834 г. Лермонтов замечает: «Ничто меня не смущает — ни гнев, ни нежность; я всегда настойчив и горяч, но сердце мое холодно и может забиться лишь в исключительных случаях». А в письме от 1835 года А. М. Верещагиной прямо пишет: «я стал с нею жесток и дерзок, насмешлив и холоден…» и, несколько ранее, в том же письме: «Вот я ее и скомпрометировал, насколько было возможно, не скомпрометировав самого себя».

В цитированных выше строках Лермонтов явно примеривает к себе черты, которые романтизм охотно усваивал своим демоническим героям — душевную холодность, насмешку, дерзость, жестокость, оправдывая эти качества несовершенством мира и его создателя. Но не следует воспринимать слишком уж всерьез «демонизм» Лермонтова — все-таки романтики в «демоническое» в сильной степени играли, и «самодемонизация» поэта в настоящем случае скорее дань романтизму.

В то же время обращенность Лермонтова к демоническому порой далеко выходит за пределы романтического мироощущения — когда поэту удается схватить в демонизме самое существенное и неустранимое: демоническое разрушительно, нигилистично, оно калечит и ничтожит все сущее. Законченный злодей Вадим, холодный и бесчувственный Печорин — это попытка взглянуть на демоническое и демонизм не через романтические, а через христианские реалии. Другое дело, насколько подобный взгляд возможен при том, что романтическая заинтересованность темой демонического при этом остается не до конца преодоленной. Более того, она доводится до предела, когда Лермонтов обращается к теме демонического в поэме «Демон». Ниже мне хотелось бы обратиться именно к ней.

Поэма «Демон» принадлежит к числу тех романтических произведений, в которых тема демонического рассматривается сквозь призму любовного и эротического. Вообще для романтизма в целом тема любви является непременной. Потому прежде всего, что в любви становится достижимой желанная для романтика полнота бытия. Исходно тема любви — всецело христианская, но романтическая литература наполняет ее новым, удивительным, а подчас и противоречивым содержанием.

Каковы же характерные черты романтической любви? Они прямо связаны с романтическим миро- и самоощущением. Исходная романтическая «вознесенность» (точнее, самовознесенность и самовозвышение) играет здесь не последнюю роль. Романтик ощущает себя выше и лучше других людей — или, что, пожалуй, важнее, — «не таким, как все», «другим». Все его чувства — и любовь здесь отнюдь не исключение — окрашены «инаковостью» героя по отношению к обыденному миру. Обыденный мир на то и обыденный, чтобы быть привычным, устойчивым, посюсторонним, заурядным. Романтик же ощущает свою принадлежность другому миру, который открывается ему посредством его возвышенных чувств: чуткости к прекрасному, одушевленностью прекрасным, — все это вовлекает его в иные сферы бытия. Любовь романтика тоже «иная»: она и возвышеннее, и чище, и блаженнее, и чудеснее, чем у «других».

В поэме «Демон» тема романтической любви и демонизма переплетены очень тесно.

Инфернальное (оно же возвышенное) в образе демона входит в человеческий, шире — земной мир. То, что инфернальное (Демон) в поэме — это именно «возвышенное», понимаемое в романтическом смысле, становится очевидным буквально с первых строк поэмы: «печальный» демон, пред которым «теснятся лучших дней воспоминанья» возможен лишь в том случае, если он демон романтический.

Итак, романтический демон является в мир. Не для того, впрочем, чтобы удовлетворить тоску человека о возвышенном (как Люцифер в поэме Байрона «Каин», например), а в стремлении обрести то, чего недостает ему самому. Иными словами, «возвышенное» (Демон) в поэме нуждается в человеческом, чем с самого начала задается его относительность, для романтизма как будто бы не приемлемая.

Тем не менее у Лермонтова это именно так: «возвышенное» нуждается в человеческом. Не в том смысле, в каком необходимо человеческое инфернальному, понимаемому с религиозной точки зрения — не в человеческих страстях, грехах, низведении и разрушении человеческого. Возвышенно-инфернальное в образе Демона в поэме жаждет человеческого как несущего в себе образ и искру божественного — любовь, в которой для романтика становится достижимой полнота бытия. Иными словами, «демоническое» (оно же возвышенное) стремится к еще «более возвышенному» — к «полноте», — желая достигнуть последней в любви.

То, что понятие любви и понятие инфернального исходно противоположны по самой своей сути, — ведь демоническое (инфернальное), будучи богопротивным и богоборческим, тем самым отрицает любовь, — здесь никакого значения не имеет, ведь «Бог есть любовь» романтик подменяет на «любовь есть божественное». Да и само инфернальное, романтизируясь, утрачивает весь свой онтологический ужас и обретает совершенно иные черты — демон становится «романтическим демоном».

«Неземная красота», «грусть», взор, полный «любви», ореол тайны («пришлец туманный и немой») — таков романтический облик Демона. Он отчасти сродни облику Люцифера из поэмы Байрона «Каин», которого жена Каина Ада сравнивает с озаренной звездами ночью, — Люцифер тоже таинственен, прекрасен и полон печали.

Вместе с тем в Демоне не усматривается ни величия и властности, ни могущества и суровости, отличающих, скажем, байроновского Люцифера и отсылающих нас к образу царственному, возвышенному и даже божественному. Да, у Демона все еще «гордая душа», он «царь познанья и свободы», «вольный сын эфира», ему служат духи, но он же признается: «Лишь только я тебя увидел — / И тайно вдруг возненавидел/ бессмертие и власть мою». И то и другое, и бессмертие и власть — атрибуты возвышенного, то есть божественного, состояния, и «ненависть» к ним равнозначна неприятию своей божественности. Возможно ли такое? Нет, если бессмертие и власть — от бытия, а не мнимость и иллюзия.

У Демона же они именно таковы: и бессмертие его — заемное, дарованное ему как наказание («Моя ж печаль бессменно тут. / И ей конца, как мне, не будет; / И не вздремнуть в могиле ей»

), и власть его иллюзорна: погубленной им душой Тамары Демону овладеть не удается…

Неприятие такой «мнимой» божественности вполне возможно. Однако в пользу чего? Уж не в пользу ли «неполной радости земной», которой Демон «позавидовал невольно», едва лишь увидел прекрасную Тамару? Нет, конечно. Возможно подобное «отречение» от своей мнимой божественности лишь в устремленности к божественности настоящей, подлинной. Такой и только такой жаждет романтическая и полная противоречий, беспокойная и томящаяся душа Демона.

Что касается последних, то томление, и беспокойство, и противоречия, конечно, «божественности» Демону не прибавляют, обнаруживая в нем скорее человеческое, нежели возвышенное.

А Демон действительно вполне «человечен», ибо наделен и иными чертами, которые едва ли уместно предположить в пришельце из неземного, хотя, быть может, и инфернального мира. «Грусть», «тоска» и «волненье» любви, «неясный трепет ожиданья», «страх неизвестности немой», «слезы», «умиленье» — все это сильно сближает Демона с «человеками». Как, впрочем, и многое другое — «зависть» к «неполной радости земной», «сердечный ропот», и «мечты о прежнем счастье», и «скука творить зло», и «старанье все возненавидеть», и послушность «привычке сладостной», и «несмелость», и «задумчивость», и «страх», и «душа, открытая для добра», и — «жаркие уста»…

Все это делает образ Демона особенно обаятельным, притягательным и поэтичным. Обаятельны и его «неизъяснимое волненье», и «глаза полные печали», и «чудная нежность речей», и «слезы жаркие, как пламень». Все перечисленное, оно же и исконно романтическое, пробуждает и выявляет в Демоне его любовь к Тамаре. Любовью же освящаются и страсти Демона, — благодаря ей они не становятся ни низкими, ни пошлыми, не умаляют и не перечеркивают в Демоне романтического героя. И хотя именно страсти в герое поэмы от «демонизма» — ибо в пределе своем страсти всегда от демонизма — и порой они прорываются, но это страсти, обличающие в герое незаурядную, а значит, если следовать романтической логике, все-таки и возвышенную натуру:

Люблю тебя нездешней страстью, Как полюбить не можешь ты: Всем упоением, всей властью Бессмертной мысли и мечты.

Страсть Демона, происходящая от любви, «нездешняя», нео страсть, без всякого намека на сладострастие. А ведь последнее для демонической «любви» отнюдь не исключено. Инфернальное, бесовское как страстное и, в частности, сладострастное, обуреваемое похотью и вовлекающее в нее человека и потому погибельное для него, встречается в художественной литературе куда чаще, чем возвышенное демоническое.

Среди таких выходцев из инфернального мира, например, дьявол из «Влюбленного дьявола» Жака Казота, бес сладострастия из «Хромого беса» Алена Рене Лесажа. У М. Лермонтова, создавшего до предела поэтичный образ Демона, тоже есть произведение, в котором инфернальное как возвышенное низводится до уровня плотской страсти, а значит, в том числе и пошлости — такова «Сказка для детей», в которой «влюбленный бес», неотлучно находящийся около той, в которую он «влюблен», незримый для нее, «подглядывает» и «подслушивает» за своей «возлюбленной»:

Я с ней не разлучался. Детский лепет Подслушивать, невинной груди трепет Следить, ее дыханием с немой, Мучительной и жадною тоской Как жизнью упиваться… это было Смешно! — но мне так ново и так мило!

«Подслушивание», конечно же, не от вслушивания и не от слышания, но всегда от праздного или корыстного стремления узнать то, что не предназначено для других ушей, что-то сокровенное, интимное. Персонаж «Сказки…» подслушивает и подглядывает именно в таком, пошлом и оскорбительном для предмета его страсти смысле. Иначе и быть не может: ведь родом он из инфернального, потустороннего, мертвенного, из мира «нежити», которая стремится к жизни, пародируя ее и заимствуя у живых: вот и бес из «Сказки…» упивается дыханием «возлюбленной» «как жизнью» «с немой, мучительной и жадною тоской». Своей собственной жизни у беса нет, он «живет» лишь в той мере, в какой «подслушивает», то есть крадет эту жизнь («упивается дыханием») у человека. Краденая, а значит, и мнимая у него, впрочем, не только «жизнь», но и все остальное — «чувства» и «эмоции»: «любовь», «тоска», «печаль», «смех». Да, бес из «Сказки…» еще и «смеется», точнее, «насмешничает» — над собственным «чувством»: «…это было / Смешно…». Насмешка же над любовью есть не что иное, как отрицание и ничтожение любви. Бес ничтожит и ту, чьей жизнью он «живет», и свое «чувство» к ней, сам возвращаясь туда, откуда вышел: в мир нежити, низовой и пошлый, мертвенный и мертвящий мир.

У «Демона» же никакого, даже самого малейшего налета пошлости в его отношении к возлюбленной нет. Демон не следит, не подглядывает и не подслушивает за Тамарой — он на нее смотрит, ею любуется, ей внемлет, жаждет встречи с ней и — встречается с нею в любви. Что любовь эта заведомо погибельна, это уже другой вопрос, прямого отношения к самой возможности любви между Демоном и Тамарой не имеющий. В романтическом же (и только в таком) смысле любовь эта очень даже возможна.

Но посмотрим, какие характерно романтические черты Демона открываются именно в его любви к Тамаре. Мы их уже коснулись отчасти, когда упоминали о «волненье», «слезах», «печали» и прочих чертах, вменяемых влюбленному герою романтическим представлением о любви.

А что же Демон? Что для него Тамара, любви которой он жаждет так настойчиво?

В душе моей, с начала мира, Твой образ был напечатлен, Передо мной носился он В пустынях вечного эфира. Давно тревожа мысль мою, Мне имя сладкое звучало; Во дни блаженства мне в раю Одной тебя недоставало, —

признается Тамаре влюбленный Демон. Лукавит ли он? Пожалуй, все-таки нет. Слишком много других, косвенно подтверждающих «искренность» его признаний свидетельств: это и слезы, и печаль, и робость… К тому же признание Демона вполне в романтическом духе, как, например, и его приговор себе: «Я раб твой — я тебя люблю».

Рабствовать возвышенному, конечно, никак не годится. Демоническо-инфернальное, впрочем, рабствовать у человека еще как может: так, рабствует Мефистофель у доктора Фаустуса, рабствует «Бьондетта»-дьявол у офицера Альвареса («Влюбленный Дьявол»), рабствует черт у кузнеца Вакулы. Но там — совсем другой контекст, предполагающий, так сказать, «деловые отношения» между сторонами, человеческой и демоническо-инфернальной, да и само инфернальное отнюдь не претендует на высокое достоинство. Случай же Демона другой. Да, Демон — у ног Тамары, он раб ее. Для романтика, впрочем, «любовное рабство» ничуть не унизительно и отнюдь не зазорно, ведь рабствует влюбленный не потому, что он раб, а потому, что любит. Романтическая же любовь непременно предполагает поклонение, служение, готовность к самоотречению, точнее, к растворенности в любимом существе. На таком фоне быть рабом, будучи любящим, вполне естественно. Но это для романтического, а стало быть, и возвышенного героя. А как насчет романтического Демона?

И ему, видимо, такое не заповедано — «быть рабом», «сложить власть» у ног возлюбленной и избрать ее своей «святыней»:

…Избрав тебя моей святыней, Я власть у ног твоих сложил. Твоей любви я жду как дара, И вечность дам тебе за миг.

Никакой вечности Демон, разумеется, Тамаре дать не может, ведь и собственная его вечность — мы уже упоминали об этом — заемная, и власть его мнимая. Но любви как дара Демон ждет и, казалось бы, получает ее. Однако, в отличие от Тамары, любовь эта ничего для него не разрешает и разрешить не в состоянии уже потому, что демоническая любовь вообще есть противоречие в понятиях: ведь отречение от Бога, которое никто не отменял и которое Демон совершает вновь, избрав Тамару свой «святыней», с неизбежностью означает и отречение от любви. Демон оказывается способным полюбить, но лишь благодаря тому, что он не вполне Демон, объединяющий в себе, казалось бы, очевидно противоречивое и необъединимое — он принадлежит к двум мирам одновременно, и миру возвышенного (демонического), и земному, человеческому миру.

Именно в «человеческом» обнаруживаются все самые романтические и притягательные черты Демона. Эти же самые «человеческие» черты Демона удерживают его «по сю сторону бытия», не позволяя ему стать ни окончательно инфернальным, ни довершенно возвышенным (божественным). Ввиду чего образ Демона в поэме оказывается противоречивым и не до конца определенным и уловимым. Эта неуловимость и неопределенность его образа и оставляет возможность для демонической «любви»…

Наконец, последнее, на что нужно обратить внимание. Сопряжение Лермонтовым инфернального и возвышенного, каким бы поэтичным оно не было, обязательно базируется на недоговоренном и недопроясненном: почему Демон отвергает Бога, в чем его несогласие с Творцом, его протест? Могло бы стать первенствование Демона благом и счастьем для этого мира и его самого? Что-либо подобное совершенно непредставимо. Так или иначе, но Демон, по Лермонтову, как и Люцифер в упоминавшейся выше поэме Байрона, лелеет и холит в себе разочарованность миром, его неприятие как свое последнее слово о мире. Другого ему не дано, ни к чему другому он не чувствителен и не восприимчив. Демон не состоялся сам и спроецировал свою несостоятельность на мир. Это истина по сути христианская, но по-своему она вычитывается и в лермонтовском «Демоне».

Сурикова Анна Сергеевна — магистр культурологии, научный сотрудник, Русская христианская гуманитарная академия, [email protected]

Лермонтов «Демон», часть I – краткое содержание

Жених уже ехал к Тамаре с целым караваном подарков. К вечеру он добрался до горной часовни, близ которой был погребён некогда убитый здесь князь. Молитва у этой часовни имела чудотворную силу: она помогала уберечься на дальнейшем пути от мусульманского кинжала. Но демон смутил душу жениха Тамары, и он о молитве забыл.

Когда совсем стемнело, перед караваном мелькнули незнакомые всадники. Храбрый князь привстал навстречу им на стременах – и тут же был сражён пулей. Конь принёс на себе тело убитого ко двору Гудала. Тамара горько рыдала над женихом – и вдруг услышала сладкий, неизвестно откуда звучавший голос. Он успокаивал её, советуя быть безучастной к земному, как плывущие по небу облака. «Я, – внушал незримый собеседник, – буду каждую ночь прилетать к тебе и гостить до зари, навевая золотые сны.

Взволнованная Тамара в бессилии заснула. Во сне ей приснился незнакомец с туманным обликом неземной красы, склонившийся к её изголовью.

Краткое содержание

В роскошном грузинском доме князя Гудала вовсю идут предсвадебные хлопоты. Девушка необыкновенной красоты — Тамара — готовится выйти замуж. Почти все уже готово к проведению мероприятия. Остается только дождаться молодого мужчину, спешащего к возлюбленной.

В это же время над вершинами Кавказа пролетает Демон. Он заприметил красавицу и хотел ее соблазнить. Раньше ему все доставалось быстро и по первому желанию, поэтому с сопротивлением он встречается впервые. Хотя ему впоследствии удается его преодолеть, добиться того, на что рассчитывал.

Жених вместе со своими верными друзьями и подарками отправляется большим караваном к невесте. На радость Демону, в ущелье их настигают разбойники, желающие обогатиться нечестным путем. Судьба молодых обрывается. Свадьба оборачивается горестью похорон.

Демон после похорон является Тамаре. Он хочет ею завладеть. Но девушка непреклонна. Чтобы защититься от искусителя, она уходит в монастырь, где на ее защиту встает Ангел-хранитель. Какое-то время ей удается спасаться от падшего, но он выбирает удачный момент, пробирается к красавице и добивается своего.

Кульминация романтической поэмы вовсе не так печальна, как может показаться на первый взгляд. Несмотря на то что соблазненная Демоном красавица погибает, Ангел все-таки спасает ее душу. Он переносит Тамару в рай, где ее дух наконец-то обретает спокойствие и гармонию.

Источник