Во Франции и некоторых других странах существовала традиция, когда палач лично разделялся осужденным последний прием пищи. Данный ритуал символизировал некое соединение между двумя людьми. И по сей день этому обычаю удалось сохраниться в ряде современных стран.
Блохин, один из палачей сталинских времен, имел обыкновение надевать перчатки и фартук, а за смену ему удавалось лишить жизни 10 человек.
В эпоху Хрущева и прежнего ситуация поменялась. Безжалостная вереница репрессии сбавила свои обороты, теперь заключенным давалось время перед казнью для составления жалоб и просьб о помиловании. Во время обязательного рассмотрения этих прошений смертника держали следственном изоляторе особого назначения. О дате казни осужденного заранее не предупреждали. Прокурор попросту сообщал,что прошение о помиловании отклонена и приговор должен быть немедленно приведён в исполнение. Через несколько мгновений человека уже приветствовала расстрельная команда в другом помещении и опять же нетрудно себе представить что в подобных условиях о последней трапезе можно было даже не заикаться. Смертники попросту съедали свой обычный тюремный рацион сезон при этом даже и не подозревая что эта скудная стряпня возможно последнее удовольствие в их к несчастной жизни
Эксперты рассказали, каким был последний ужин в тюрьмах СССР и что давали заключенным перед расстрелом. История меню заключенного перед смертью возникла с появлением смертной казни. Во Франции в Средние века все приговоренные к казни получали рюмку рома.
Более всего распространена традиция последнего ужина для заключенного в США
У американских заключенных есть возможность заказа пищи даже из ресторанов. Подобная норма служит для доказательства отличия убийства и казни. Приговоренный к казни имеет право на последний ужин и право последнего слова. Чаще всего у приговоренного нет права для себя заказывать спиртное или табак. При необычных заказах руководство тюрьмы имеет право заменить пищу на более доступную или меньшей стоимости.
В штате Луизиана приговоренный к смерти свой последний ужин проводит с надзирателем. Нередко узники пищу делят с сокамерниками.
Филипп Уоркер
Филиппа Уоркера приговорили к смерти за убийство. Он для себя захотел заказать большую вегетарианскую пиццу. Ее он решил раздать бездомным. При этом руководство тюрьмы его просьбу не выполнило. Ряд благотворительных организаций просьбу Уоркера выполнили. В итоге в день казни множество бродяг накормили пиццами.
В ряде штатов есть ограничения на сумму заказа последней трапезы. Заключенные во Флориде могут заказать себе продуктов на сумму не более 40 долл. Стандартный ужин перед казнью состоит из стейка и яичницы. Пить дают молоко и сок. В Мэриленде перед смертью приговоренным дают стандартный тюремный ужин. Многие американцы возмущены, что преступники перед казнью для себя выбирают питание.
Тимоти Маквей
Перед расстрелом в СССР особой еды приговоренным не давали
Во время 1930-х годов казни проходили массово. Из-за этого заключенных казнили почти сразу после приговоров. Тогда не было никаких «последних трапез». Осужденного просто расстреливали в подвале. Нередко палач за смену казнил с десяток приговоренных.
Уже в 1960-х годах все заключенные получили возможность оформления просьб о помиловании. Когда рассматривались подобные жалобы, заключенный был в камере. Заключенный не знал, когда его приговор приведут в исполнение. В определенный день прокурор информировал об отклонении помилования и немедленном исполнении казни. Казнили заключенного сразу в ином помещении. У него не было возможности «последней трапезы».
В СССР перед расстрелом давали ту же еду, что и обычным заключенным. Приговоренные к казни употребляли ту же пищу, что и остальные сидельцы в СИЗО. В советских тюрьмах кормили плохо. Нормативы предписывали заключенным давать простую и питательную еду, включая мясо и сухофрукты. В реальности еда для осужденных была намного хуже. Обычный тюремный завтрак состоял из каши на воде. Щи из комбижира давали на обед. На ужин давали кашу с рыбой, часто протухшей.
У «смертников» не было право на посылки из дома. Нередко «расстрельная команда» давала возможность приговоренному выкурить сигарету или папироску.
В СССР в отличие от современной России активно использовали смертную казнь как высшую меру наказания.
В различные периоды советской истории поводы для приговора к расстрелу различались.
Придерживались ли в СССР обычая предоставления последнего ужина арестантам перед расстрелом?
Что ели смертники перед казнью в нашей стране?
Как менялись подходы к содержанию приговоренных к высшей мере в нашей стране?
Дореволюционные правила для подготовки к казни
В России правила подготовки заключенного к скорой казни тоже были ритуализированы.
По Соборному Уложению 1649 года приговоренного было нужно побуждать к раскаянью. Их размещали в специальных покаянных избах, где несколько дней убеждали молить Бога о прощении своих грехов. Покаяние подразумевало и строгий пост.
После долгого перерыва смертная казнь вернулась в Россию при вынесении приговора декабристам. В XIX веке она применялась, в основном, к политическим преступникам, террористам и бомбистам.
Для них был предусмотрен ритуал последнего милосердия. Но подразумевал он не вкусную еду, а право увидеться с близкими либо написать им письмо, поговорить со священником своей конфессии, пройти исповедь и причастие по желанию, помыться, сказать короткую прощальную речь в суде.
Но была и народная традиция, когда верующие люди в христианский праздник передавали еду, выпечку, одежду в тюрьму всем заключенным без разбора в качестве подаяния.
СССР: расход без сантиментов
Большевики были атеистами, поэтому никаких традиций милосердия придерживаться не могли. В годы первых репрессий казни были делом обыденным. В «расход» пускали такое огромное количество людей по поводу и без него, что это стало нормой жизни для карательных органов. Приговоренных обычно просто вообще не кормили несколько дней.
В годы Оттепели и Застоя власть сменила парадигму. Казнить стали уже не по политическим соображениям, а действительно за тягчайшие уголовные и экономические преступления.
Естественно, что никакого последнего ужина и поблажек в питании предусмотрено не было. Кормили заключенных крайне скудно: щи из овощей, каша с жиром или маленьким кусочком самой дешевой рыбы или мяса, черный хлеб. Из витаминов — максимум компот. Иногда — макароны. Смертники получали то же самое, что и все остальные. Перед расстрелом в советских тюрьмах времен Хрущева или Брежнева смертники получали самую обычную кашу или суп.
И это был еще приличный вариант. В некоторых самых суровых советских тюрьмах обходились только баландой из гнилой или мороженной картошки.
Ни система, ни общество милосердия к преступникам не проявляли.
Смертники в современной России
Этого же принципа придерживается и современная тюремная система в РФ: никаких привилегий по питанию смертникам не полагается.
Тем более, что уже двадцать лет в РФ смертные приговоры не исполняют. Получить такую меру наказания согласно закону можно, но вот реальный расстрел российским заключенным давно уже не грозит из-за Моратория. Люди с таким приговором пожизненно находятся в заключении.
Приговоренные к высшей мере наказания находятся в восьми специальных тюрьмах. Но приговоренных к смерти кормят точно так же, как и всех других.
С 2016 года после выхода Приказа 696 рацион заключенных несколько улучшился. В рекомендуемой раскладке продуктов на неделю появились яйца, овощи, молочные изделия, сладкое, а в колонии для несовершеннолетних — даже немного фруктов. Если заключенный работает, то он может докупить в магазине или получить с воли и более вкусную пищу.
Смертная казнь — наивысшая мера наказания за совершение преступлений. Несмотря на то, что перед судьями были преступники, во многих странах Европы выполняли последнюю волю осужденных, к примеру, проводили ужин, привозя различные деликатесы. Ситуация в СССР оказалась намного плачевнее. Приговоренных к высшей мере не только не баловали исполнением последней воли, но и кормили чем попало.
Как исполняли приговоры в советские времена
Когда у власти был Сталин, начались активные репрессии. Жернова трудились в полную силу, ежедневно выносили по несколько обвинительных приговоров, которые моментально приводились в исполнение. Конечно же, не было никакой речи о последнем желании осужденного.
Говорить о предсмертных индивидуальных ужинах с деликатесами вообще не приходится. Признанные виновными даже не знали, когда им придется лишиться жизни! В день исполняли смертную казнь в отношении от 10 до 300 человек.
С приходом к власти Хрущева, а потом Брежнева ситуация несколько изменилась. Сократилось количество особо опасных преступников, стало возможным просить помилование. Если судья принимал решение отказать в просьбе, то объявлял об этом прямо перед исполнением приговора.
Когда человек понимал, что ему осталось жить немного, он мог вести себя по-разному. Одни сходили с ума, у других отказывало сердце, третьи рыдали, бились в истерике. И только некоторые из осужденных просили закурить папиросу. О последнем ужине также речи не шло.
Последний ужин арестантов
У тех, кто сидел в СИЗО, и смертников, рацион питания в советское время был одинаковый. Первые имели только привилегию в виде возможности получать передачки от родных. Приговоренным к смерти такого шанса не предоставляли.
На завтрак осужденным давали кашу, сваренную на воде. В обед — щи, приготовленные на каком-нибудь жиру, и опять кашу, в которой присутствовали скудные мясные кусочки. Ужинали смертники какой-нибудь отварной крупой, которую повара дополняли рыбой, часто непригодной для еды.
Стоит отметить, что ранее даже и такого меню не было. Преступники, например, из Бутырской тюрьмы кушали баланду с гнилым картофелем, пшенную кашу и кусочек черствого хлеба.
После такого питания всем осужденным хотелось поесть нормальной вкусной еды, но такую возможность не предоставляли, даже непосредственно перед исполнением приговора.
Рассказ палача: Как исполняли смертный приговор в СССР (5 фото)
– Обычно из Верховного суда нас заранее предупреждали о таких заключенных, к нам они поступали только после вынесения им смертных приговоров. Это сейчас на каждого заключенного наручники одевают, а тогда только на приговоренного к смертной казни. Я как начальник тюрьмы был обязан его принять, предложить написать прошение о помиловании, если же он считает приговор необоснованным, мы – я и другой сотрудник, который в тот момент оказывался рядом, составляли акт об отказе осужденного написать прошение о помиловании, которое отправляли так же, как и заявления с просьбой о помиловании, прокурору по надзору в прокуратору республики, которая в свою очередь направляла все эти заявления в президиум Верховного совета вначале республики, а потом СССР. Там существовала специальная комиссия по рассмотрению. Пока она рассматривала заявление осужденного, человек находился у нас.
– Сколько обычно проходило времени с момента вынесения приговор а до приведения его в исполнение?
– По-разному: три месяца, шесть, бывало и до года. Из Министерства внутренних дел приходил специальный пакет с указом Верховного совета, в котором примерно говорилось: “Ваше прошение о помиловании рассмотрено…”. В таком случае смертную казнь заменяли на пятнадцатилетнее тюремное заключение. Или же: “Приговор привести в исполнение”. Мы вызывали заключенного и объявляли ему это.
За тот срок, что приговоренные находились у нас, они менялись до неузнаваемости. Если вначале они еще на что-то надеялись, то потом день за днем… Они каждый шаг различали. Пятый корпус, Баиловской тюрьмы, куда сажали смертников, был очень маленький.
Существовал специальный приказ под грифом “совершенно секретно” (я сейчас его номер не помню), который находился у начальника тюрьмы. Согласно этому приказу МВД СССР, смертников следовало содержать в одиночных камерах, в исключительных случаях по два человека, если мест не хватало. Это сейчас по пять-шесть человек запихивают. Раньше не положено было, так как это могло привести к всевозможным эксцессам.
В пятом корпусе контролеры, чтобы исключить возможность их общения с заключенными, сговора с ними или мало ли чего еще, проходили спецотбор для работы со спецконтингентом. Смертникам, как говорится, терять нечего, убывают на тот свет, а утечки информации быть не должно. Я давал подписку о неразглашении этой тайны, но сегодня нет тех, кому я ее давал, нет ни Советского Союза, ни МВД СССР…”.
– К приговоренным к смертной казни родственники допускались?
– Только с разрешения председателя Верховного суда.
– У меня за неполные три года был всего один такой случай. По делам “мейве-теревез”, например, по пятьдесят человек сажали. По этому делу был и приговоренный к расстрелу. Но у него обнаружилcя рак горла, от чего он и умер.
– Как часто выносили решения о помиловании?
Дело было так, пришел он только из армии, двадцать один год, работал трактористом. Пашет землю, подъезжает к нему то ли главный инженер, то ли еще кто из начальства: “Чего ты не так вспахал …”, и заругался на него матом. Парень схватил монтировку и разможжил ею череп, ранил его шофера, поспешившего на помощь, тот получил тяжкие телесные повреждения.
Он не стал писать прошение о помиловании, заявив: “Виноват – пускай расстреливают. Я позвонил прокурору по надзору, который, увидев его, решил, что парень должен использовать свой шанс. “Отсидит пятнадцать лет, – сказал он мне, – в тридцать шесть выйдет, молодой еще будет”. Он уже, наверное, вышел…
По телевидению показывали, как человек проходит в специально отведенную комнату, встает спиной к двери, на которой открывается форточка, и ему стреляют в затылок…
У нас было не так. У нас убивали очень жестоким способом. Сама процедура была не отработана. Я даже по этому вопросу обращался к министру МВД. Он обещал направить меня в Ленинград, где была другая система, но его убили.
Делалось это так и до меня, и мне тоже, как говорится, по наследству передали. Происходило все ночью, после двенадцати часов. Обязательно должны были присутствовать начальник тюрьмы, прокурор по надзору – может, мы какого-нибудь подставного расстреляем, а преступника отпустим за миллионы.
Кроме тех, кого я назвал, при исполнении приговора должны были присутствовать врач – начальник медицинской экспертизы, который констатировал факт смерти, и представитель информационного центра, занимавшегося учетом.
Мы составляли акт – обязательно я и один из участников группы, которая исполняла приговор. В МВД республики была такая специальная засекреченная группа, которая состояла из десяти человек. В те годы, что работал, в ней я был старшим. У меня было два заместителя. Первый заместитель приговоров в исполнение не приводил – боялся крови. Он до этого работал где-то в ОБХСС, а потом пробрался сюда на должность зама начальника тюрьмы.
Другой потом умер, видимо на него подействовало это все. Мой заместитель должен был по положению хотя бы раз в течение квартала заменять меня, чтобы я мог как-то отвлечься от этого кошмара. У меня за три года работы было человек тридцать пять. И ни одного квартала, чтобы никого… Один раз было шесть человек…
Забирая осужденного на исполнение приговора, мы не объявляли ему, куда ведем. Говорили лишь, что его прошение о помиловании указом президиума Верховного совета отклонено. Я видел человека, который в тот момент поседел на глазах. Так что, какой бы внутренней силы человек ни был, в тот момент ему не говорили, куда в едут. Обычно: “Иди в кабинет”. Но они понимали, зачем. Начинали кричать: “Братья. Прощайте. ”. Жуткий момент, когда открываешь дверь того кабинета и человек стоит, не проходит… “Кабинет” небольшой, примерно три метра на три, стены из резины. Когда человека туда заводят, он уже все понимает.
– Весь кабинет в крови?
– Он весь закрыт, наглухо, только маленькая форточка. Говорят, даже когда барана связывают, он понимает зачем, даже слезы на глазах бывают.
Люди реагировали в тот момент по-разному. Бесхарактерные, безвольные сразу же падали. Нередко умирали до исполнения приговора от разрыва сердца. Были и такие, которые сопротивлялись – приходилось сбивать с ног, скручивать руки, наручники одевать.
Выстрел осуществлялся револьвером системы “Наган” почти в упор в левую затылочную часть головы в области левого уха, так как там расположены жизненно важные органы. Человек сразу же отключается.
– В вашей практике было, чтобы человек в тот момент уклонялся от пули?
– Был случай: дядя и племянник – скотокрады – убили двух милиционеров. Одного из них не сразу, так как тот умолял “Не убивайте, у меня трое детей и еще двое детей моего умершего брата…”. Негодяи, я таких просто за людей не считаю.
Смотрю на парня, а он:. “Это дядя, не я”. Дядя ранее пять раз судим был, здоровяк, у него шеи не было, мы на руки не могли наручники надеть, такие запястья широкие. Однажды он, отжимаясь, под потолком повис и тревогу поднял. Стражник открыл камеру, он бросился на него. Тогда мы на него вчетвером навалились…
В общем, завели парня в “кабинет”, а он никак не хотел на колен и становиться, пришлось применить силу, сбить с ног. Он упал, ударился головой о бетонный пол… Ему всадили семь пуль, голова у него была разможжена, мозги во все стороны. Я даже подумал, что халат надо было надеть… Он же еще дышал, здоровяк. Ему не преступником надо было становиться, а как-нибудь на добро свои способности использовать. В общем, дышит… Вдруг меня, сам не знаю откуда, осенило – подошел, под лопатки два выстрела ему дал, в легкие.
После такой работы я, порой, по неделе в себя прийти не мог. Сейчас рассказываю, а вся эта картина перед глазами стоит…
– Бывали ли случаи, когда вам становилось жаль приговоренного к смертной казни?
– Был директор соколимонадного завода в Белоканах. Лимонады с его завода на съездах фигурировали. Но потом что-то случилось, ему “дали” хищение, он долго сидел в тюрьме, был очень набожный и справедливый человек. Разрешили ему молиться, дали маленький коврик. Пять раз в день намаз делал. И говорил старшине (они в хороших отношениях были): “Я знаю, меня расстреляют”.
Когда повели его на расстрел, даже наручники не надели. Он сам спокойно лег и сказал: “Я знаю, что по справедливости”.
Я, например, против того, чтобы за хищения давать смертную казнь. Вот был из Нахичевани один человек, отец одиннадцати детей. Мы рассуждали тогда между собой: “Ну, расстреляют человека за хищение, а у него столько детей. Как они вырастут? Кто будет их кормить? И потом, это же одиннадцать врагов этого государства, общества”.
Когда пришло на него помилование, ему на пятнадцать лет заменили, он свалился прямо под ноги. Я подсчитал, что ему оставалось отсидеть четырнадцать лет и столько-то дней, сейчас не помню уже, сколько” Привели его в чувство. “Я не за себя, – говорил он, – за одиннадцать детей” ”
В “Аргументах и фактах” была статьях “Кто, где и как совершает смертную казнь”. Там о “шансах палача” было написано, что они с ума сходят, теряют рассудок.. ” Понимаете, я этих расстрелянных за людей не считаю, подонки! Я хотел даже себе картотеку сделать, но потом сказал: “Ну их, к черту. ”. Вот посмотрите на фото этого казненного.
– Молодой. А что он сделал?
Родственники расстрелянных приходят, а их уже нет. Был у нас такой “философ”, на следующий день после того, как его расстрелял и, пришел его отец. Суббота была, он зашел ко мне на приемы “Видел во сне, что одеваю его в белое…” – он почувствовал. “Нет, говорю, – не волнуйся, его взяли в Верховный суд, обращайся туда”.
– Но почему родственники не должны были знать, что человека уже нет в живых? Взять тело и похоронить самим?
– Не знаю. Может быть, чтобы не ожесточать людей… Вот байки рассказывают, что в Сибирь посылали, на рудники. Это надежда какая-то… Но место захоронения не говорили.
– Двадцать лет уже прошло с тех пор. Тогда было рядом с одним из кладбищ, в 40-50 километрах от Баку.
– А что сделал “философ”?
– Он преподавал в одном из районов. Познакомился поближе со своей ученицей-десятиклассницей,, обещал жениться, отвезти в Баку и фактически с ней сожительствовал.
В тюрьме пытался бежать, он, дурак, не знал, что двери запираются двойными ключами, один находится у контролера, а другой у меня. Без двух ключей никак не откроешь. Дежурным,, был один старослужащий, последнее дежурство было у него, мы ему даже почетную грамоту приготовили.
– Рассказывали вы и члены вашей группы кому-нибудь, какой работой занимаетесь?
– Никогда. Работаю в тюрьме, и все.
– А ваши близкие знали?
– Жена у меня догадывалась. Бывало, приходил домой сам не свой.
У нас даже в уставе статья была, по которой за каждое приведение приговора в исполнение положено было двести пятьдесят граммов спирта. Я вам что скажу: я ни до этого, ни после даже курицу не резал, не могу.
– А почему вы пошли на эту работу?
– Понимаете, назначили.. Я шесть лет до этого ловил взяточников о Надоело, только врагов себе наживал. Начальство, зная мою работоспособность и принципиальность, отправило меня в отдел спекуляций и сельского хозяйства. Меня кидали на каких-то тузов моим и руками гробить их. Ну, одного, второго я угроблю, а потом мне автоаварию устроят, и все.
Замминистра внутренних дел Азербайджана Кязимов, курировавший тогда эту область, отправляя меня уже на эту работу, спросило “А ты не боишься?”. Я ответило “Я на железной дороге работал, там трупы людей приходилось собирать, фотографировать, бывало по кускам собирал”. Он знаете что сказал? “Это мертвых людей. Ты молодой еще”. Мне тридцать пять лет было.
А работа как в армии – кто послушный, на того и грузят. Это жизнь такая. Я говорю: “А что? Приговор будет, так что все на законном основании”.
Только потом я задумался над этим вопросом. Это же фактически узаконенное убийство. Государство судит человека за то, что он у бил другого человека, а само в то же время становится преступником.
– Но вы же сами только что сказали, что почти все они вызывали у вас чувство омерзения и, по-вашему, достойны смерти. Или надо было, чтобы они и дальше убивали других?
– Обычно в фильмах у смертников спрашивают: “Ваше последнее желание?”. В действительности тоже так бывает?
– Ну, может, попросит передать что-то близким или последний раз увидеться с кем-то?
– Нет, у меня таких случаев не было, только про сигарету помню.
– Вы рассказывали о случаях, связанных с мужчинами. А женщин приходилось расстреливать?
– При мне женщин не было.
– А почему вы так мало работали – всего три года?
– После убийства министра МВД Арифа Гейдарова произошли перестановки” Но, вообще-то, на этой должности долго не работают. Со слов старослужащих я слышал, что один из работающих до меня в связи с этими расстрелами получил психическое расстройство. Тогда приказ был.”, кто сверх “потолка” проработал пять лет, давали звание полковника. В дома отдыха отправляли, были такие в Подмосковье, но лично я там ни разу не был.
– Начальник тюрьмы обязательно должен был принимать участие в приведении в исполнение смертного приговора или это только вам было поручено?
– По уставу начальник должен был быть обязательно.
– Над этим я тогда не задумывался. Потом уже понял, что это узаконенное убийство. Ведь и Коран, и Библия говорят: “Жизнь дана Богом и Богом отбирается”… Согласен, Совет Европы правильно требует ограничиться пожизненным заключением, но это же нужно обеспечить…
– Бывали в вашей практике случаи, когда только после исполнения приговора становилось известно, что казнили невиновного?
– В моей не было. Вообще, в Азербайджане я о таком не слышал. С удобные ошибки или фальсификации дел были. Про Чикатило читал, что там вначале расстреляли невиновного человека. Недавно слыша л по телевизору про электрический стул в США: за столетнюю практику его использования двадцать пять человек было казнено ошибочно.
Нет, лучше отпустить сто виновных, чем осудить невиновного.
– Может приговоренный к смертной казни попасть под амнистию?
– Нет, у нас система другая.
– В литературных произведениях и кинофильмах перед приведением приговора в исполнение осужденному дают возможность встретиться с муллой или священником, которые наставляют его, отпускает ем у грехи. Это практиковалось?
– Ну что вы. Люди в те времена, когда свадьбу справляли или поминки, боялись муллу позвать, из партии могли исключить.
А насчет литературы… В той же статье в “Аргументах и фактах” писали: “Теряют рассудок и палачи. Психиатры утверждают, что редкий человек может остаться в своем уме после четвертого по счету убийства. Так что исполнителя приговора тоже ждет жестокое наказание”.
А вот у меня тридцать пять было.
– Нет, я общался, но как положено. Следил за тем, в каких условиях содержатся. Заключенный мог сказать, что у него болит, я должен был вызвать врача, он же человек. Но другого общения не было, в кабинет я его не приглашал чай пить.
– Можно определить среднюю возрастную категорию казненных?
– Отличаются условия содержания смертников от условий других заключенных?
– Да, у них многое иначе. Им передачи не положены, общения с внешним миром нет никакого, гулять не выводят, только раз в сутки в туалет. И все.
– Вы сказали, что согласны назвать для печати свою фамилию. Вы не думаете, что, может, ваши дети не захотят, чтобы об этом кто-нибудь узнал?
– А на оплату эта работа влияла?
– Да, Платили больше. По 100 рублей членам группы и по 150 рублей непосредственному исполнителю раз в квартал.
– Вы, наверное, не верите в существование загробного мира, бессмертие души, поскольку видели тридцать пять смертей. У вас после этого изменилось отношение к человеческой жизни?
– Понимаете, когда перед исполнением читаешь смертный приговор, узнаешь, что он сделал, это туманит сознание. Я представлял, ч то он так мог поступить с моим братом. И такой гад должен по земле ходить.
Расстрел, заключенные
