Чем меньше девушку мы
Евгений Онегин (Пушкин А. С., 1832)
La morale est dans la nature des choses.
Necker [Неккер Ж. – политический деятель и финансист, отец А. Л. Ж. де Сталь. Эпиграф взят из книги де Сталь «Размышления о французской революции».]
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
Кому не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Которых не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
Так точно думал мой Евгений.
Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений
И необузданных страстей.
Привычкой жизни избалован,
Одним на время очарован,
Желаньем медленно томим,
Томим и ветреным успехом,
Внимая в шуме и в тиши
Роптанье вечное души,
Зевоту подавляя смехом:
Утратя жизни лучший цвет.
В красавиц он уж не влюблялся,
А волочился как-нибудь;
Откажут — мигом утешался;
Изменят — рад был отдохнуть.
Он их искал без упоенья,
А оставлял без сожаленья,
Чуть помня их любовь и злость.
Так точно равнодушный гость
На вист вечерний приезжает,
Садится; кончилась игра:
Он уезжает со двора,
Спокойно дома засыпает
И сам не знает поутру,
Куда поедет ввечеру.
Но, получив посланье Тани,
Онегин живо тронут был:
Язык девических мечтаний
В нем думы роем возмутил;
И вспомнил он Татьяны милой
И бледный цвет, и вид унылый;
И в сладостный, безгрешный сон
Душою погрузился он.
Быть может, чувствий пыл старинный
Им на минуту овладел;
Но обмануть он не хотел
Доверчивость души невинной.
Теперь мы в сад перелетим,
Где встретилась Татьяна с ним.
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин подошел
И молвил: «Вы ко мне писали,
Не отпирайтесь. Я прочел
Души доверчивой признанья,
Любви невинной излиянья;
Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства;
Но вас хвалить я не хочу;
Я за нее вам отплачу
Признаньем также без искусства;
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.
Когда бы жизнь домашним кругом
Я ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.
Поверьте (совесть в том порукой),
Супружество нам будет мукой.
Я, сколько ни любил бы вас,
Привыкнув, разлюблю тотчас;
Начнете плакать: ваши слезы
Не тронут сердца моего,
А будут лишь бесить его.
Судите ж вы, какие розы
Нам заготовит Гименей
И, может быть, на много дней.
Что может быть на свете хуже
Семьи, где бедная жена
Грустит о недостойном муже,
И днем и вечером одна;
Где скучный муж, ей цену зная
(Судьбу, однако ж, проклиная),
Всегда нахмурен, молчалив,
Сердит и холодно-ревнив!
Таков я. И того ль искали
Вы чистой, пламенной душой,
Когда с такою простотой,
С таким умом ко мне писали?
Ужели жребий вам такой
Назначен строгою судьбой?
Мечтам и годам нет возврата;
Не обновлю души моей…
Я вас люблю любовью брата
И, может быть, еще нежней.
Послушайте ж меня без гнева:
Сменит не раз младая дева
Мечтами легкие мечты;
Так деревцо свои листы
Меняет с каждою весною.
Так, видно, небом суждено.
Полюбите вы снова: но…
Учитесь властвовать собою:
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет».
Так проповедовал Евгений.
Сквозь слез не видя ничего,
Едва дыша, без возражений,
Татьяна слушала его.
Он подал руку ей. Печально
(Как говорится, машинально)
Татьяна молча оперлась,
Головкой томною склонясь;
Пошли домой вкруг огорода;
Явились вместе, и никто
Не вздумал им пенять на то:
Имеет сельская свобода
Свои счастливые права,
Как и надменная Москва.
Вы согласитесь, мой читатель,
Что очень мило поступил
С печальной Таней наш приятель;
Не в первый раз он тут явил
Души прямое благородство,
Хотя людей недоброхотство
В нем не щадило ничего:
Враги его, друзья его
(Что, может быть, одно и то же)
Его честили так и сяк.
Врагов имеет в мире всяк,
Но от друзей спаси нас, Боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
А что? Да так. Я усыпляю
Пустые, черные мечты;
Я только в скобках замечаю,
Что нет презренной клеветы,
На чердаке вралем рожденной
И светской чернью ободренной,
Что нет нелепицы такой,
Ни эпиграммы площадной,
Которой бы ваш друг с улыбкой,
В кругу порядочных людей,
Без всякой злобы и затей,
Не повторил стократ ошибкой;
А впрочем, он за вас горой:
Он вас так любит… как родной!
Гм! гм! Читатель благородный,
Здорова ль ваша вся родня?
Позвольте: может быть, угодно
Теперь узнать вам от меня,
Что значит именно родные.
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О Рождестве их навещать
Или по почте поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
Итак, дай Бог им долги дни!
Зато любовь красавиц нежных
Надежней дружбы и родства:
Над нею и средь бурь мятежных
Вы сохраняете права.
Конечно так. Но вихорь моды,
Но своенравие природы,
Но мненья светского поток…
А милый пол, как пух, легок.
К тому ж и мнения супруга
Для добродетельной жены
Всегда почтенны быть должны;
Так ваша верная подруга
Бывает вмиг увлечена:
Любовью шутит сатана.
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его.
Что было следствием свиданья?
Увы, не трудно угадать!
Любви безумные страданья
Не перестали волновать
Младой души, печали жадной;
Нет, пуще страстью безотрадной
Татьяна бедная горит;
Ее постели сон бежит;
Здоровье, жизни цвет и сладость,
Улыбка, девственный покой,
Пропало всё, что звук пустой,
И меркнет милой Тани младость:
Так одевает бури тень
Едва рождающийся день.
Увы, Татьяна увядает;
Бледнеет, гаснет и молчит!
Ничто ее не занимает,
Ее души не шевелит.
Качая важно головою,
Соседи шепчут меж собою:
Пора, пора бы замуж ей.
Но полно. Надо мне скорей
Картиной счастливой любви.
Невольно, милые мои,
Меня стесняет сожаленье;
Простите мне: я так люблю
Час от часу плененный боле
Красами Ольги молодой,
Владимир сладостной неволе
Предался полною душой.
Он вечно с ней. В ее покое
Они сидят в потемках двое;
Они в саду, рука с рукой,
Гуляют утренней порой;
И что ж? Любовью упоенный,
В смятенье нежного стыда,
Он только смеет иногда,
Улыбкой Ольги ободренный,
Развитым локоном играть
Иль край одежды целовать.
Он иногда читает Оле
В котором автор знает боле
Природу, чем Шатобриан,
А между тем две, три страницы
(Пустые бредни, небылицы,
Опасные для сердца дев)
Он пропускает, покраснев,
Уединясь от всех далеко,
Они над шахматной доской,
На стол облокотясь, порой
Сидят, задумавшись глубоко,
И Ленский пешкою ладью
Берет в рассеянье свою.
Поедет ли домой: и дома
Он занят Ольгою своей.
Летучие листки альбома
Прилежно украшает ей:
То в них рисует сельски виды,
Надгробный камень, храм Киприды [Киприда – одно из прозвищ богини любви Афродиты.]
Или на лире голубка
Пером и красками слегка;
То на листках воспоминанья,
Пониже подписи других,
Он оставляет нежный стих,
Безмолвный памятник мечтанья,
Мгновенной думы долгий след,
Всё тот же после многих лет.
Конечно, вы не раз видали
Уездной барышни альбом,
Что все подружки измарали
С конца, с начала и кругом.
Сюда, назло правописанью,
Стихи без меры, по преданью,
В знак дружбы верной внесены,
На первом листике встречаешь
Qu’écrirez-vous sur ces tablettes;
И подпись: t. á. v. Annette;
А на последнем прочитаешь:
«Кто любит более тебя,
Пусть пишет далее меня».
Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут, верно, клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски;
Какой-нибудь пиит армейский
Тут подмахнул стишок злодейский.
В такой альбом, мои друзья,
Признаться, рад писать и я,
Уверен будучи душою,
Что всякий мой усердный вздор
Заслужит благосклонный взор
И что потом с улыбкой злою
Не станут важно разбирать,
Остро иль нет я мог соврать.
Но вы, разрозненные томы
Из библиотеки чертей,
Мученье модных рифмачей,
Вы, украшенные проворно
Толстого кистью чудотворной
Иль Баратынского пером,
Пускай сожжет вас божий гром!
Когда блистательная дама
Мне свой in-quarto подает,
И дрожь и злость меня берет,
И шевелится эпиграмма
Во глубине моей души,
А мадригалы им пиши!
Не мадригалы Ленский пишет
В альбоме Ольги молодой;
Его перо любовью дышит,
Не хладно блещет остротой;
Что ни заметит, ни услышит
Об Ольге, он про то и пишет:
И полны истины живой
Текут элегии рекой.
Так ты, Языков вдохновенный,
В порывах сердца своего,
Поешь бог ведает кого,
И свод элегий драгоценный
Представит некогда тебе
Всю повесть о твоей судьбе.
Но тише! Слышишь? Критик строгий
Повелевает сбросить нам
Элегии венок убогий
И нашей братье рифмачам
Кричит: «Да перестаньте плакать,
И всё одно и то же квакать,
Жалеть о прежнем, о былом:
Довольно, пойте о другом!»
— Ты прав, и верно нам укажешь
Трубу, личину и кинжал,
И мыслей мертвый капитал
Отвсюду воскресить прикажешь:
Не так ли, друг? — Ничуть. Куда!
«Пишите оды, господа,
Как их писали в мощны годы,
Как было встарь заведено…»
— Одни торжественные оды!
И, полно, друг; не всё ль равно?
Припомни, что сказал сатирик!
«Чужого толка» хитрый лирик
Ужели для тебя сносней
Унылых наших рифмачей? —
«Но всё в элегии ничтожно;
Пустая цель ее жалка;
Меж тем цель оды высока
И благородна…» Тут бы можно
Поспорить нам, но я молчу:
Два века ссорить не хочу.
Поклонник славы и свободы,
В волненье бурных дум своих,
Владимир и писал бы оды,
Да Ольга не читала их.
Случалось ли поэтам слезным
Читать в глаза своим любезным
Свои творенья? Говорят,
Что в мире выше нет наград.
И впрямь, блажен любовник скромный,
Читающий мечты свои
Предмету песен и любви,
Блажен… хоть, может быть, она
Совсем иным развлечена.
Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей,
Да после скучного обеда
Ко мне забредшего соседа,
Поймав нежданно за полу,
Душу трагедией в углу,
Или (но это кроме шуток),
Тоской и рифмами томим,
Бродя над озером моим,
Пугаю стадо диких уток:
Вняв пенью сладкозвучных строф,
Они слетают с берегов.
А что ж Онегин? Кстати, братья!
Терпенья вашего прошу:
Его вседневные занятья
Я вам подробно опишу.
Онегин жил анахоретом;
В седьмом часу вставал он летом
И отправлялся налегке
К бегущей под горой реке;
Певцу Гюльнары подражая,
Сей Геллеспонт переплывал,
Потом свой кофе выпивал,
Плохой журнал перебирая,
Прогулки, чтенье, сон глубокой,
Лесная тень, журчанье струй,
Порой белянки черноокой
Младой и свежий поцелуй,
Узде послушный конь ретивый,
Обед довольно прихотливый,
Бутылка светлого вина,
Вот жизнь Онегина святая;
И нечувствительно он ей
Предался, красных летних дней
В беспечной неге не считая,
Забыв и город, и друзей,
И скуку праздничных затей.
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Встает заря во мгле холодной;
На нивах шум работ умолк;
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк;
Его почуя, конь дорожный
Храпит — и путник осторожный
Несется в гору во весь дух;
На утренней заре пастух
Не гонит уж коров из хлева,
И в час полуденный в кружок
Их не зовет его рожок;
В избушке распевая, дева [В журналах удивлялись, как можно было назвать девою простую крестьянку, между тем как благородные барышни, немного ниже, названы девчонками!]
Прядет, и, зимних друг ночей,
Трещит лучинка перед ней.
И вот уже трещат морозы
И серебрятся средь полей…
(Читатель ждет уж рифмы розы;
На, вот возьми ее скорей!)
Опрятней модного паркета
Блистает речка, льдом одета.
Мальчишек радостный народ [«Это значит, – замечает один из наших критиков, – что мальчишки катаются на коньках». Справедливо.]
Коньками звучно режет лед;
На красных лапках гусь тяжелый,
Задумав плыть по лону вод,
Ступает бережно на лед,
Скользит и падает; веселый
Мелькает, вьется первый снег,
Звездами падая на брег.
В глуши что делать в эту пору?
Гулять? Деревня той порой
Невольно докучает взору
Скакать верхом в степи суровой?
Но конь, притупленной подковой
Неверный зацепляя лед,
Того и жди, что упадет.
Сиди под кровлею пустынной,
Читай: вот Прадт, вот Walter Scott.
Не хочешь? — поверяй расход,
Сердись иль пей, и вечер длинный
Кой-как пройдет, а завтра то ж,
И славно зиму проведешь.
Прямым Онегин Чильд Гарольдом
Вдался в задумчивую лень:
Со сна садится в ванну со льдом,
И после, дома целый день,
Один, в расчеты погруженный,
Тупым кием вооруженный,
Он на бильярде в два шара
Играет с самого утра.
Настанет вечер деревенский:
Бильярд оставлен, кий забыт,
Перед камином стол накрыт,
Евгений ждет: вот едет Ленский
На тройке чалых лошадей;
Давай обедать поскорей!
Вдовы Клико или Моэта
В бутылке мерзлой для поэта
На стол тотчас принесено.
Оно сверкает Ипокреной; []
Оно своей игрой и пеной
Меня пленяло: за него
Последний бедный лепт, бывало,
Давал я. Помните ль, друзья?
Его волшебная струя
Рождала глупостей не мало,
А сколько шуток и стихов,
И споров, и веселых снов!
Но изменяет пеной шумной
И я Бордо благоразумный
Уж нынче предпочел ему.
К Au я больше не способен;
Au любовнице подобен
Блестящей, ветреной, живой,
И своенравной, и пустой…
Но ты, Бордо, подобен другу,
Который, в горе и в беде,
Товарищ завсегда, везде,
Готов нам оказать услугу
Иль тихий разделить досуг.
Да здравствует Бордо, наш друг!
Огонь потух; едва золою
Подернут уголь золотой;
Едва заметною струею
Виется пар, и теплотой
Камин чуть дышит. Дым из трубок
В трубу уходит. Светлый кубок
Еще шипит среди стола.
Вечерняя находит мгла…
(Люблю я дружеские враки
И дружеский бокал вина
Порою той, что названа
Пора меж волка и собаки,
А почему, не вижу я.)
Теперь беседуют друзья:
«Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?»
— Налей еще мне полстакана…
Довольно, милый… Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа. Когда-нибудь
Заедем к ним; ты их обяжешь;
А то, мой друг, суди ты сам:
Два раза заглянул, а там
Уж к ним и носу не покажешь.
Да вот… какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван. —
«Я?» — «Да, Татьяны именины
В субботу. Оленька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать». —
«Но куча будет там народу
И всякого такого сброду…» —
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж?» — «Согласен». — «Как ты мил!»
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье,
Потом разговорился вновь
Про Ольгу: такова любовь!
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок.
И тайна брачныя постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали.
Гимена хлопоты, печали,
Зевоты хладная чреда
Ему не снились никогда.
Меж тем как мы, враги Гимена,
В домашней жизни зрим один
Ряд утомительных картин,
Роман во вкусе Лафонтена… [Август Лафонтен, автор множества семейственных романов.]
Чем меньше женщину мы любим.
Когда на Пикабу поднимается тема взаимоотношений или френдзоны, то можно нередко увидеть, что кто-то цитирует «Евгения Онегина»: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Но цитируют не весь отрывок из романа. В оригинале это выглядит так:
Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей
И тем ее вернее губим
Средь обольстительных сетей.
Разврат, бывало, хладнокровный
Наукой славился любовной,
Сам о себе везде трубя
И наслаждаясь не любя.
Но эта важная забава
Достойна старых обезьян
Хваленых дедовских времян:
Ловласов обветшала слава
Со славой красных каблуков
И величавых париков.
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней верно нет его.
Ай да Пушкин, ай да Александр =))
Нашли друг друга
Гранитная крошка
Сила воли против алкоголя
Дык тут все просто, тут загнул, там отрезал.
Ну как так!
Старое фото
У нас с мужем сегодня сорокалетний юбилей свадьбы.И давно,и как бы недавно.Это наше первое,немного предсвадебное фото.Мне 18,ему 22.
Яндекс читает ваши пуш сообщения на Android. Поймал с поличным!
Расскажу как так вышло, пруфы прикладываю. Пост вышел объемный.
Небольшая предистория: Лежу, смотрю юутб, друг пишет сообщения в телеграмме, слышу уведомления на телефоне, к телефону не притрагиваюсь. Спустя пару минут открыл телеграмм на ноутбуке и прочитал сообщения которые прислал друг.
Все сообщения от друга про кондей, на дворе 19 декабря. Запомним это. Двигаемся дальше:
Продолжаем общаться, он уточняет какие цены в моём городе, и за какую цену установил этим летом. В этот момент я ничего не гуглил, фоном продолжил смотреть ютуб. Когда вёл диалог пушы на телефон не приходили.
На ютубе нашел интересный зарубежный ролик, решил воспользоваться переводчиком видео яндекс браузера. Яндекс браузер использую только для просмотров зарубежных видеороликов, ну и проверять у кого тупит сервис по обходу блокировок. В браузере не логинился, данные с хрома не переносил, никаких разрешений не выдавал.
«Похвалил яндекс браузер за новую фишку»
Закрываю вкладку, собираюсь выходить из браузера и тут внезапно увидел рекламу кондиционеров.
Э, как? В системе macos убрал разрешения на все следилки и аналитику, антивирус и подобный софт не установлен, VPN тоже. Павел Дуров решил сливать переписку яндексу? Маловероятно и не хочется в это верить. Может яндекс браузер висит в фоне и читает всё что происходит? Вполне вероятно, но на макоси с дикой паранойей? Это уже на грани фантастики. Я точно помню что ничего не разрешал яндекс браузеру, решил проверить на всякий случай разрешения и фоновые процессы. Как видим процесс мертвый ибо закрыл браузер, разрешений на захват экрана не имеется. Прикладываю скриншоты аналитики итд.
Начал подозревать телеграмм, погуглив выяснил что он белый и пушистый, но все равно в поле подозрения. Может эппл сливает? Гугл пишет что сливает, но совсем не те данные.
Мой взгляд падает на телефон, много историй как он прослушивает и выдает рекламу, но как именно не пишут. Тут меня осенило, ведь на телефоне huawei яндекс установлен как помощник.
Решил провести эксперимент, воссоздать те же условия и посмотреть откуда растут корни.
Друг прислал сообщения где сильно выражены ключевые слова.
В это время телега на ноутбуке была закрытой а не свернутой. На телефон приходили уведомления.
Не стал дожидаться 10 минут, решил запустить браузер и что мы видим? Рекламу киа.
Решил перезапустить браузер, открываю снова, и что мы видим? Рекламу хендая!!
Вот полноразмерные скриншоты:
Вывод? Со 100% уверенностью яндекс читает пуш сообщения, анализирует ключевые фразы чтобы показать рекламу. Общаетесь в телеге в надежде что вас никто не «слушает», но вас «слушает» приложение яндекса, конфиденциальность, приватность? Не, не слышали. А что если яндекс хранит все текстовые пуш сообщения и в один момент могут оказаться не в тех руках? Например утечка, сбор компромата против вас.
Политика яндекса такая, греби бабки насколько это возможно, пока не запретили.
Создаем амбиграмму
Круто, очень современно, модно и прогрессивно. А теперь давайте Мухаммеда, а я засеку секундомер, сколько вы проживете.
Печальное.
Это будет весело, думал ты.
Праздник к нам приходит
Я начал прыгать со скакалкой, когда у меня родилась дочь. К тому времени, как она подросла, я уже неплохо прыгал и начал учить её. Она быстро втянулась, и мы стали заниматься вместе.
Предлагаю посмотреть наше новогоднее видео, может быть оно поднимет вам настроение.
В чем смысл схемы Шефа?
При просмотре «Бриллиантовой руки» у многих возникали вопросы:
— зачем вообще ВВОЗИТЬ золото в СССР? Не логичнее ли ВЫвозить его на Запад?
1. Ввоз золота в СССР, конечно, беспошлинно. Если вам все равно, что могут прийти люди в серых костюмах и спросить «Откуда у вас, гражданин, денежки на такое количество рыжья?». Да и к тому же, если это не разовая поставка, а отлаженная схема, то человек, регулярно таскающий золото через границу (даже беспошлинно) неминуемо привлечет внимание КГБ. Поэтому и контрабанда.
А вот так она выглядела применительно к ситуации в Бриллиантовой руке.
А) Предположим, Шеф берет 100 рублей (для примера) и покупает на них доллары. На черном рынке, естественно, где курс в 10 раз выше чем у государства и доллар стоит, соответственно, не 60 копеек, а 6 рублей. Теперь у него есть 100/6=16.67 долларов.
Б) Эти доллары едут через границу и там на них покупают золотые царские червонцы (почему царские червонцы? Потому что трудно было бы объяснить, откуда в кладе на территории СССР взялись южноафриканские ранды). Стоимость золота за рубежом до 1970 года была относительно стабильной и составляла примерно 1.2 доллара за грамм.
Теперь у нас золотых монет общим весом 16.67/1.2=13.88 грамм.
Продав монеты мы получаем 13.88*15=208 рублей.
Чтобы купить его на вознаграждение от «клада», в нем должно быть золота на 20 тысяч рублей.
Лежат монеты неплотно, даже дно видно
Шеф все же пожмотничал.
Так зачем ему клад?
Вот в чем смысл схемы Шефа.
А на кого ты похож
Веселим публику на стадионе
Девушка позирует в квартире, 1998 год.
Бомж, нашедший на свалке игровую приставку к телевизору.
Россия. Московская область. Ногинск. 5 марта 1998 год.
Андрей Губин со своими поклонницами. Челябинск, 1999 год.
Свадьба Юрия Стыцковского («Каламбур» и «Маски-шоу») и Эвелины Блёданс («Маски-шоу»), 1993 год.
Непередаваемые эмоции от встречи с кумирами.
На концерте «Rammstein» в Питере, 19 ноября 2001 год.
Пара отдыхает в пригороде Москвы, 1992 год.
Сотрудник ГАИ фотографируется с легендой советского кино Юрием Никулиным, позади улыбается Марк Рудинштейн. Россия, середина 1990-х.
Реклама радиотелефонов от «Билайн», 1998 год.
Артистка в гримёрке перед выступлением в гостинице «Интурист». Москва, 1990 год.
Певица Натали со своей мамой Людмилой Павловной, 1990-е годы.
Девушки торгуют матрёшками На Арбате. Москва, 1990 год.
В пути на гастроли.
Участники группы Hi-Fi проходят зону таможенного контроля, 1990-е годы.
Москвичи выстраиваются в очередь перед ящиками с фруктами и овощами, а молодая девушка несет новогоднюю елку. 24 декабря 1990 год.
Молодые люди танцуют на дискотеке «У ЛИС’Са». Москва, 1992 год.
На съёмочной площадке передачи О.С.П. – студия в гостях Сева Новгородцев, 1997 год.
14 декабря 1996 года на телеканале «ТВ-6» вышел первый выпуск юмористической программы «О.С.П.-студия».
Концепция «О.С.П.» возникла в рамках передачи «Раз в неделю», выходившей в 1995—1996 годах на «ТВ-6», как «Отдел сумасшедших проектов» (начальник — Александр Толоконников). При этом относительно расшифровки первых трёх букв названия единого мнения среди коллектива не было, упоминались варианты «Очень смешное представление», «Очень смешная передача», «Опять стакан полный», «Опасные сумасшедшие приехали», «Они спасли программу», «Очень смышлёные подростки», «Очень смелые парни» (что звучало не совсем корректно в связи с присутствием в программе Татьяны Лазаревой).
Программа включала пародии на различные телепередачи и песни. Задумка была одобрена Иваном Демидовым (который на тот момент был заместителем генерального директора «ТВ-6»).
После раскола коллектива «Раз в неделю» ряд сотрудников «Отдела» продолжил сотрудничество с «ТВ-6», выпуская спортивно-юмористическую программу «Назло рекордам!?».
Пик популярности передачи пришёлся на 1998 год, когда создатели шоу выпустили юмористический телесериал «33 квадратных метра», имевший ряд продолжений — «Дачные истории», «Снова 33 квадратных метра», «Вне родных квадратных метров» и др. Тогда же произошёл конфликт, связанный с финансовыми и творческими разногласиями. Коллектив передачи месяцами не получал зарплату.
В период существования программы на канале «ТВ-6» случаев цензуры сюжетов передачи практически не было, преимуществом данного телеканала авторы передачи называли то, что он давал им «полную свободу». Одним из немногих примеров был случай, когда в период сексуального скандала, связанного с показом по государственному телевидению компрометирующей видеозаписи генпрокурора Скуратова, было принято решение не показывать сюжет с Обществом Тупых, обсуждавшим его личность, но когда шумиха вокруг его имени утихла, авторы всё равно показали этот сюжет про него. После 2002 года ситуация несколько изменилась. По словам Лазаревой и Шаца, на «СТС» творческая группа программы сталкивалась с цензурой. В частности, один раз запретили показывать пародийную песню на мотив «Меня зовут Вова» в исполнении Сергея Белоголовцева.
Сами же авторы позиционировали «О.С.П.-студию» как программу мягкого, доброго, лёгкого и неагрессивного юмора.
Участник группы «Агата Кристи» Глеб Самойлов со своей поклонницей. Екатеринбург, 1997 год.