Что посмотреть в охе
Достопримечательности Охи
Оха — крупнейший нефте- и газодобывающий город на острове Сахалин. Первое поселение возникло здесь в конце 19 века с открытием нефтяного месторождения. О том времени напоминает старинная нефтяная вышка и деревянный домик. Сегодня эти сооружения являются городскими историческими достопримечательностями. Оху часто называют одним из наиболее развитых сахалинских городов в плане культуры. Куда сходить в Охе? Мы знаем ответ.
Здесь вы арендуете квартиры посуточно в Охе на случай отпуска или командировки.
Краеведческий музей
Городской краеведческий музей располагает массу интересных экспонатов, которые повествуют об истории возникновения и развития города и нефтедобывающей промышленности в нём. Здесь можно увидеть предметы, связанные с работой нефтяников-первооткрывателей. Отдельная экспозиция посвящена культуре и обычаям народов, населявших этот регион раньше. В музее выставляют свои работы местные художники, проводятся музыкальные вечера и творческие мероприятия.
Памятники
В Охе, как и в других городах постсоветского пространства, установлен памятник Ленину. Также здесь есть памятник, посвящённый Великой Отечественной войне. Около него горит Вечный огонь. Конечно, в Охе можно увидеть и памятник в честь героического труда работников нефтяной промышленности.
Также в городе отлично развито спортивное направление. В 2009 году здесь был открыт спортивно-оздоровительный комплекс «Дельфин» — есть где размяться после работы или заняться спортом в выходные. С 2004 года город собирает спортсменов со всего Дальнего Востока на Праздник лыж.
Природа Охи
Приехав в Оху, непременно стоит прогуляться по окрестностям, заглянуть в городской парк, где прямо по дорожкам бегают смелые бурундуки.
Северная столица Сахалина
Оха — самый северный город на Сахалине. Он возник в советские годы и долгое время был процветающим, а затем стал потихоньку загибаться. «Породила» Оху добыча нефти, а теперь месторождения истощаются и тащат за собой к забвению и северную столицу Сахалина. Но город и сегодня, несмотря на небольшой исторический возраст, имеет свою особинку.
«Оха» в переводе с нивхского — плохая вода, грязная река. Действительно, реку Охинку и по сию пору загрязняют естественные выходы нефти. Эта речка впадает в залив Уркт, где постоянных поселений аборигенов практически не было.
Основным промыслом коренных народов здесь является рыбалка. И хотя ближайшая к Охе морская акватория — залив Уркт — расположена практически в городской черте, это не самое рыбное место.
Искать богатое историческое наследие здесь не стоит. Статус города населённый пункт получил в 1938 году, но первые поселения появились в конце XIX века, когда здесь нашли выходы нефти. Они до сих пор есть практически в городской черте. Как и раньше, здесь качают чёрное золото, месторождения уже изрядно истощились, но их пока не закрывают. Свидетельством первых промыслов можно смело назвать вышку Зотова, которая находится неподалёку от Охинской ТЭЦ и окружена современными качалками. Вышка Зотова — единственный в Охе памятник федерального значения, она была сооружена в 1910 году. Деревянное строение представляет собой сруб и вышку, чья высота — более 13 метров. Именно такие конструкции были использованы на первом нефтепромысле. На этой вышке пробурили скважину в 125 метров и получили первую промышленную нефть. Вышку назвали по имени промышленника Зотова — несколько сезонов подряд пытался найти здесь нефть, но безуспешно. Его дело продолжили зятья, им-то и улыбнулась удача, но развить успех им не удалось. Вышка работала до 50-х годов ХХ столетия. Нефтяную отрасль, по большому счёту, начали развивать на Сахалине японцы, у которых в Охе была концессия. Добычу чёрного золота они вели до 1944 года, но от присутствия японцев уже давно не осталось никаких следов.
Есть памятник, который напоминает о том, чего тоже уже нет в Охинском районе. В конце прошлого века была ликвидирована узкоколейная железная дорога, которая соединяла Оху и порт Москальво, а также город с посёлком Ноглики. В память о труде железнодорожников на вечную стоянку поставили паровоз. Он находится на небольшой сопочке у улицы Вокзальная.
Паровоз «ПТ-4-524» был выпущен в 1955 году и трудился до 1987 года. Через год он стал памятником и напоминанием об отрасли, которой в Охинском районе больше нет. Сейчас этот потрёпанный временем раритет находится в очень неприглядном состоянии. Но так как с дороги его пошарпанный вид, облупившаяся краска, изъетые ржавчиной детали незаметны, то и большого внимания на него не обращают.
В первые годы освоения нефтепромысла в Охе строили деревянные дома, преимущественно бараки. Были и быстро возводимые круглые домики, которые нарекли фанзами. До наших дней «дожила» одна такая фанза в посёлке Дамир. Название одному из районов города дали из сокращенной фразы «Да здравствует мировая революция».
Сейчас от деревянной застройки практически ничего не осталось. В центре города есть несколько домов, возведённых в 1950-х годах, так называемых сталинок. Но годы их сочтены: здания признают аварийными и ставят в очередь на снос. Надо сказать, что ничем архитектурно выдающимся эти дома не отличаются. Среди старых зданий можно выделить, пожалуй, лишь районный Дворец культуры. Практически одновременно с ним в городе установили памятник В.И. Ленину — какой город в России без Ильича? Скульптуру установили в 1954 году, в высоту она почти 4 метра и отлита из бронзы. Её автор — ваятель Дмитрий Петрович Шварц, получивший в 1951 году Сталинскую премию за барельефы с изображением Ленина-Сталина.
Тут же неподалёку в скверике небольшой скромный памятник в честь комсомольцев 40-х годов. Установили его в 1968 году, в полувековой юбилей ВЛКСМ. При закладке памятника в нём поместили капсулу с обращением к потомкам. Достать её должны были в 2018 году, попытались, естественно, но… капсулы там не оказалось. Потом кто-то вспомнил, что её вроде достали раньше, чтобы не попала в руки вандалов.
В городском парке есть обелиск в честь 40-летия освобождения Сахалина от японских милитаристов. Его установили в 1985 году.
На улице Ленина — памятник воинам-охинцам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Мемориал состоит из двух плит — вертикальной и горизонтальной, рядом с ними факел, в котором горит вечный огонь. Памятник был установлен в 1970 году, его автор — Э.И. Вейтлин.
Ближе к центру, на этой же улице, находится памятник жертвам нефтегорской трагедии. В 1995 году землетрясение разрушило посёлок Нефтегорск, погибли практически все его жители — 2040 человек.
Рядом с мемориалом находится храм преподобного Сергия Радонежского: считается, что он тоже своеобразный памятник той катастрофы. До сих пор среди его прихожан есть люди, пережившие трагедию, и те, кто молятся о своих близких, ставших жертвами стихийного бедствия.
Есть в Охе и несколько жилых домов с росписями, которые нечасто встретишь. Это не граффити, а что-то похожее на советскую наглядную агитацию. Изображения можно увидеть на нескольких жилых домах на улице Карла Маркса и на торговом центре «Нефтяник» (бывший кинотеатр).
Мой регион: легенды об Охе
Есть у севера легенда, как однажды олени, испугавшиеся охотников, бросились бежать по зеленой мари, и один угодил в топкое глубокое «оконце». Когда с помощью срубленных веток охотники вытащили несчастное животное, то увидели, что оленьи ноги и живот вымазаны черной маслянистой жидкостью. Молодой эвенк, заметивший, что кожа в этих местах полопалась и сочится кровь, воскликнул: «Оха!», что по-эвенкийски означает «плохо», «злой», «худой». И приросло к месту такое неправильное название.
Никто из жителей Охи, с кем выпало поговорить, не считает свой город провинцией. Упрямо твердят: «мы нефтяная столица», причем без капли сарказма. Но мне, признаться, после увиденного все же больше по душе называть его маленьким провинциальным городком.
Сахалинский экспресс
Ночь в душном поезде, и ты в Ногликах. Из Южного он отправляется в 20:30, и через час наваливается темнота, но с рассветом через грязные вагонные стекла можно рассмотреть пейзажи суровой природы. После станции «Тымовское» поезд наполовину пустеет, а в открытые двери врывается прохлада. В 09:30 поезд прибывает на конечную станцию.
Жизнь на крайнем севере
И вдруг асфальт, 14 километров до города наслаждаешься красивой трассой (столько же дорожного полотна было проложено в прошлом году и со стороны Ноглик). Обещают строить дальше.
Вспоминая прожитые в Охе дни, на ум в первую очередь приходят воспоминания о проливном дожде, после которого женщины, несмотря на вчерашнюю жару, сразу влезли в осенние сапоги и теплые куртки. Климат здесь суровый, постоянные ветра, снег выпадает в конце октября и лежит до конца мая. В этом году, по рассказам жителей, лютовали метель за метелью, мороз достигал 35 градусов и сила ветра до ураганного. Обычно лето здесь холодное и сырое, но нынешнее удивило жарой.
Расстояние от Южно-Сахалинска до Охи 1062 километра. Сегодня в районе проживает 25 800 человек, из них около 3 тысяч в селах.
В больших городах обычно каждое здание имеет свою особенность и черты, но здешние дома, кажется, родились либо в советскую эпоху, либо вчера, и очень похожи один на другой, в центре фасады домов приличные, а на окраинах как водится.
Дом местной власти выстроен по проекту и подобию зданий мэрии в других сахалинских городах, окна здания смотрят на площадь Нефтяников. Зато по-особенному выглядит Дом культуры, очень красивое строение.
Город удивил своей чистотой и культурой населения, много урн и скамеек.
Из исторической справки.
Продуктовые магазины местное население вполне устраивают, цены ничем не отличаются от южно-сахалинских. Стоит зайти в магазин промышленных товаров, тебя сразу доброжелательно спросят, что предложить. Выбор одежды небольшой, нехватку разнообразия отмечают сами продавцы, не говоря уж о женской части населения вообще. Есть мелкие магазинчики одежды, но нормальный торговый центр («Океан») всего один. Оха гордится своей молочной продукцией, в районе есть крупное сельскохозяйственное предприятие, работающее на базе бывшего совхоза «Охинский» (около 200 голов крупного рогатого скота), мелкие частные подворья и крестьянско-фермерские хозяйства. Есть молочный перерабатывающий пункт и колбасный цех. Хлеб здесь стоит более 60 рублей.
Город нефтяников
Охинский краеведческий музей существует уже 40 лет, но официально он открылся в 1990 году, в 2007 переехал в новое здание. Несмотря на то что как раз в момент моего посещения в здании погас свет, сотрудник музея Марина Зотова встретила приветливо и проводила по залам.
Еще одна легенда. Самым важным из родовых праздников у нивхов считался «медвежий»- чхыфлернд. Медвежонка помещали в специальный сруб и выкармливали несколько лет, а в этот день убивали и съедали. Праздник проходил зимой и длился несколько дней. Традиционно после торжественного ужина молодые уходили домой, а старейшины уносили череп и кости в ритуальный амбар.
Что там еще? В 1940-м году был построен нефтепровод, а в 1942 наша нефть через пролив Невельского начала вывозиться на материк. Здесь и история Охинского механического завода, и все первые руководители, которые приезжали на Сахалин, но, несмотря на верность делу и партии, были репрессированы в 30-е годы.
Наглядно показано, как происходит процесс бурения, как параллельно дну моря идет прокладка трубы. Марина Зотова показала и одну из уникальных скважин, пробуренных с платформы «Ястреб», ее глубина 11,238 км.
Кажется, охинские школьники намного лучше знают процесс добычи нефти, чем некоторые взрослые жители юга острова. Музей вызывает интерес и у приезжих, поэтому его посещают около 5,5 тысячи человек в году.
Перемены есть, радиального роста нет
Возводится новое сейсмостойкое жилье (в прошлом году сдано в эксплуатацию 2,5 тысячи кв. метров, в этом планируется порядка 7 тыс. кв. м). Много ветхого и аварийного, и усугубляют проблему дома, разрушенные после землетрясения, сегодня 76 многоквартирных домов подлежат сносу (это почти 4 тысячи квартир). Большинство зданий социальной сферы тоже не подлежат сейсмоусилению, нужно строить.
Почему молодежь уезжает
Население убывает (правда, согласно статистике, сократилось количество смертей). В 2006 году в районе проживало порядка 32 тысяч человек, сейчас 26. Люди уезжают туда, где лучше.
Пообщавшись на улицах с охинцами, выяснилось, что после 20 часов пойти совершенно некуда. Нет нормального молодежного кафе, нет кинотеатра (о 3D и ночном клубе можно только мечтать). Молодежный центр (на площади рядом с мэрией) не оправдывает своего названия и превратился в коммерческий центр. Есть жалобы на бездействие полиции в отношении гуляющей молодежи, в выходные дни на площади можно увидеть группы пьющих пиво молодых людей, а по утрам горы бутылок, и это бездействие списывается на кадровую чехарду в местной полиции, происходящую там в последнее время. Поста милиции рядом нет. Но в этом ли корень проблемы?
И еще молодежь лютует, катаясь на роликах и велосипедах по выложенной плиткой площади.
Как, на весь город? Стало известно, что этом году, наконец, из областного бюджета 17 млн. рублей будут пущены на благоустройство дворов.
В городе есть 9 школ и 6 детских садов (около 500 детей сейчас ждут очереди). Тоже обещают, что через два года появятся два детских сада в Охе и школа-сад в селе Тунгор.
И еще остро стоит вопрос реконструкции парка, необходимости строительства лыжероллерной трассы и т. д.
Кстати, Охинский парк, несмотря на заброшенность и застойный вид, очень красивый. В субботний день на парковой дорожке мне встретился лишь один мужчина с коляской и дикий оголодавший кот.
О людях и планах
Согласно последней информации от областной власти, наступает момент окупаемости шельфовых проектов. «Сахалин-1» сегодня в казну приносит 14 млрд. рублей, с 2013 года в стадию окупаемости вступит проект «Сахалин-2», отдача от его налогов составит более 50 млрд. рублей в год. Значит, как надеются охинцы, через год-два появится достаточно средств, чтобы отремонтировать парк, наладить инфраструктуру, начать сносить старое жилье и строить новое, выпросить хотя бы кинотеатр, и тогда станет жить комфортнее. Главное, чтобы под этими амбициозными планами власти сегодня не скрывалось только желание удержать политические рейтинги завтра.
Что удивило? Удивило, что можно подсесть вечерком на скамейку к пожилым дамам и повести неспешный разговор о ценах на коммуналку, о предстоящем событии, о быте местных чиновников, комарах и медведях. И еще то, что молодые ребята, увидев фотокамеру, машут рукой. Окурков и бутылок возле скамеек не увидела (хотя специально высматривала).
В гуще событий журналисты. В городе выходит всего три газеты: «Охинский экспресс», «Навигатор» (рекламные) и «Сахалинский нефтяник», областные сюда идут долго, поэтому в киосках их брать не спешат, все новости узнают по ТВ.
А. П. Чехов, «Остров Сахалин»:
Путешествие из Южно-Сахалинска в Оху
Сахалин — крупнейший российский остров, протянувшийся с севера на юг практически на 1000 километров. Из-за особенностей географии — много гор, рек, вытянутая узкая форма — обилием магистральных направлений для движения он не избалован.
Из-за этого перемещаться с севера на юг можно всего по нескольким дорогам — железной, которую в этом и двух следующих годах будет стабильно лихорадить, трассе по западному побережью, асфальтировать которую никто в ближайшее время не надеется, и дороге Южно-Сахалинск — Оха, над облачением которой в твердое покрытие третье десятилетие бьются десятки компаний и пяток губернаторов.
Еще одним, наиболее быстрым и тривиальным, видом транспорта остается авиация — областной центр и север острова связывают более-менее регулярные прямые рейсы в Оху. Можно добраться и с «залетом» в Хабаровск — борта оттуда летают во все три (Шахтерск, Ноглики и Оха) действующие в центре и на севере Сахалина воздушные гавани.
Нам с коллегой в Оху понадобилось по работе — путешествие на машине было отметено как достаточно утомительное (а сроки командировки маленькие — на отдых с дороги времени нет). Билетов на самолет в день проведения в северном городе прямой линии и окрестностях почему-то не оказалось — то ли рейс «Авроры» отменили, то ли не отменили, а приостановили, но добраться до Охи по воздуху не пришлось. Поехали по земле.
Нельзя сказать, что передвижение на поезде и автобусе было чем-то чрезвычайно экстремальным — пути, несмотря на накрывшие юг острова дожди, так и не размыло, дорога между Ногликами и столицей нефтяников также не превратилась в грязное месиво. Но короткий путевой очерк, думается, все-таки будет интересен жителям областного центра (северяне все это знают — путешествие в Южный для них не приключение, а насущная необходимость), которые думают чуть ближе познакомиться с родным краем.
Южно-Сахалинск — Ноглики единственным поездом
Отужинав, двинулся на вокзал. Для поездки на север, поддавшись на моду последних лет, предпочитавшую дорогу асфальтовую железной, решили выбрать поезд. Это один из самых простых, популярных и доступных способов добраться до Ноглик и Охи. Стальная магистраль тянется от Южно-Сахалинска до Ноглик. Во времена оные на север от поселка до самой Охи шла еще и узкоколейная дорога, которую использовали для перевозки пассажиров и грузов.
Транспорт, вспоминают жители севера, был не особо быстрый — особенно лихие успевали даже спрыгнуть с поезда, пособирать ягоду вдоль путей и без последствий запрыгнуть обратно. Зато очень надежным, тяговитым и романтичным. Маленький паровозик преодолевал 230 километров пути то ли за сутки, то ли за двое — в зависимости от загрузки и состояния рельс и шпал, которые в последние годы неуклонно ветшали. Дорогу даже думали модернизировать, расширить и превратить в подлинную транссахалинскую железную дорогу. Но не сложилось.
Сегодня этой узкоколейки нет — разобрали, когда дорога стала требовать слишком много, и продали кому-то с аукциона («на металл японцам») еще лет десять назад. О ее прошлом существовании напоминают постепенно ветшающие то тут, то там элементы путевого хозяйства. А один из рельсов, с памятной подписью-посвящением Сталину. забрали в свою коллекцию в краеведческом музее Ноглик.
Так что в 2007 году поселок на севере Сахалина получил гордое переходящие звание самого северного сахалинского депо. Билет столицы области на север обойдется от 700 рублей за сидячее место до 3 тысяч за нижнюю полку купе. Иногда можно поймать также и вагоны СВ, билеты куда стоят примерно 5 тысяч с человека. В пути состав проводит около 16 часов — отправляются вечером и прибывают к месту назначения ранним утром.
До начала нынешнего непростого железнодорожного лета поездов на линии трудилось два — фирменный, который ехал чуть быстрее и останавливался не везде, и обычный с внушительным списком остановок. Сегодня на маршруте остался только один — тепловозов не хватает. А новые закупать по экономическим и стратегическим причинам пока не планируют.
При входе в вагон волей-неволей в глаза бросается уже довольно серьезный возраст сахалинских вагонов. На пенсию, конечно, рановато, но заметно, что на просторах острова они повидали немало. О модернизации говорят уже не первый год, но в планы все время что-то вмешивается. Сейчас этим чем-то стала перешивка путей — покупать узкоколейные вагоны в открывающихся «широких» перспективах никто не станет. Так что никаких особых изысков вроде разъемов для зарядки телефонов в островных поездах нет. Только в общем купейном коридоре, обрамленная в ужасающее предупреждение о безответственности за какие-либо сгоревшие механизмы сиротливо притаилась розетка для бритв.
Даже туалеты, которые во многих поездах на материке уже заменены на современные, остаются гравитационными — дырка, ведущая на пути, и законы природы. То есть на стоянках и в границах санитарных зон (а их, особенно по югу, будет довольно много) носик не припудришь.
Но в целом, надо отдать должное самоотверженности проводников и персонала, какого-то ужаса вагоны не вызывают — внутри вполне уютно, иногда раздается музыка, можно запастись кипятком из титана. Он, кстати, на угле — проводница периодически подбрасывает в топку топливо и неодобрительно косится на тех, кому в этот момент приспичило потусить в тамбуре. Можно приобрести дорожные наборы, чай, кофе, лапшу, но цены, конечно, кусаются — по цене единственной порции фирменного чая в поезде где-нибудь на станции можно запастись целой пачкой пакетиков на 25. Да и подстаканники с фирменными эстампами ПК «Сахалин» выдают без особых препон — лишь с требованием возврата лично в руки и строгим взглядом вдоль коридора.
За окном под мерный перестук колес проплывают небольшие поселки — поезд практически нигде не останавливается дольше чем на минуту, проводники даже не открывают металлические двери в царство дождливой прохлады. Автономию движения нарушают лишь периодические короткие рондо гулких мостиков да звенящие, подобно испорченной музыкальной гирлянде, переезды через автомобильные дороги. По окнам кляксами растекается дождевая вода, а в соседнем купе спорят о политических репрессиях в Советском Союзе. Проводница упорхнула в другой вагон. Только мрачные сотрудники транспортной полиции то и дело внушительно проходят по коридору, окидывая купе строгим взглядом.
— Столько денег было, миллиарды… И где это все? Немножко зажил север, когда проекты были, все строилось. А сейчас опять — все вымирает, работы нет. Куда все это делось, почему людям не досталось? — в нашем купе с вахты возвращается нефтяник Ярослав. В родное Тымовское он едет с Ямала — нигде ближе работы по специальности и с нормальной зарплатой найти не удалось. Раньше, вспоминает, мотался в Оху и Ноглики, работал там. Но все хорошее рано или поздно кончается. — Качают деньги, а люди как жили в бараках, так и живут. Вот села Тихменево, Леонидово… Какой там век? Точно не XXI. Не знаю, XIX хоть наступил уже наконец.
Тук-тук-тук — стучат колеса. Скрипят двери купе. Лес сменяет равнину, равнина перетекает в реку, река впадает в море. За мутным стеклом вагона все кажется каким-то незнакомым и чужим — словно смотришь старый и, скорее всего, драматичный фильм по запыленному телевизору.
В первый раз выйти из вагона удается в Макарове — здесь состав стоит 4 минуты. В компании ожесточенно смолящих долгожданные сигареты пассажиров смотрю на выстреливающее дождевыми залпами небо. Дальше, около часа ночи, будет долгая остановка в Поронайске, потом — Смирных и Тымовское, в которое поезд прибудет в 6 утра. А дальше — тот самый север, где большие зарплаты и нефть буквально под ногами.
Ноглики — Оха на рейсовом ПАЗике
В Ноглики состав из двух десятков вагонов, урча натруженным дизелем и поскрипывая тормозами, прибывает в 8.40. По перрону небольшого вокзала спешат с внушительными чемоданами путешественники, деловито семенят с небольшими сумками вахтовики, удивленно озираются впервые приехавшие к родственникам. На небольшой парковочке у миниатюрного вокзала щенок алабая в памперсе увлеченно пожирает камешки.
— Что ты делаешь, глупышка? Зачем тебе они? — беспокоится, умиляется и улыбается (одновременно) хозяйка.
Рядом газуют КамАЗы-вахтовки нефтяников. Разглядывают потроха видавшей виды Toyota два таксиста.
— Вообще до Охи за 7000 можно добраться. Когда очень надо, а на автобус места нет, бывает ездят люди. Идем навстречу. Ну так — червонец. Дорога сейчас ниче, можно ехать. После дождей тяжко — урюхаешься весь, — объясняет специфику северных трактов один из таксистов в смешной капитанской фуражке. — Хотя там уже асфальт. Нормально же ехать (обращается к товарищу с гарнитурой в ухе)?
— Да хоть боком вали, — улыбается тот и многозначительно хмыкает. Позже оказалось, что это водитель рейсового автобуса — знакомого, должно быть, еще с Никитой Хрущевым ПАЗика. Боком на 230-километровом маршруте до Охи он, к счастью, не валил. Но пыльное путешествие между северными населенными пунктами все равно запомнилось.
Билет на рейсовый автобус обойдется пассажиру в 739 рублей. Можно поехать на чуть более комфортном маршрутном такси — но это уже 1,5 тысячи. На подобные траты решаются не все охинцы. Хотя, улыбаются таксисты, учитывая проблемы с регулярными перевозками и малое число рейсов между городами, без работы сидеть не приходится — между платой за гостиницу и дорогим транспортом, как правило, выбирают второе.
Интересно, что между таксистами двух районов действует интересная система распределения ответственности — водители буквально обмениваются пассажирами в середине пути. Ехать туда, а потом обратно — слишком долго и дорого, потому и придумали помогать друг другу. Созваниваются, координируются, встречаются и меняются. Обычно церемония происходит на реке Малый Горомай, по которой пролегает граница двух районов.
Вечер, туман, мост — почти как в картинах про обмен военнопленными.
Сама дорога, кстати, по случаю сухой погоды, оказалась не столь ужасной, как ожидалось, — да, пыльно, да, трясет, да, громковато, но толкать автобус из разверзнувшейся посреди полосы болотины так и не пришлось. А жаль. Вот это было бы приключение.
Но путь все равно запоминается. И не только неудобными сидениями ПАЗа и кочками, стремящимися отправить тебя в нокаут на скорости в 80 километров. Своим колоритом с движением между Ногликами и Охой охотно делится и удивительная северная природа — привычные придорожные березки и ивы как-то совершенно незаметно превращаются в какие-то сахалинские саксаулы, а знакомый зеленый травяной ковер трансформируется в выжженные солнцем песчаные равнины и овраги, обрамленные чем-то колючим. Как будто и не один из самых холодных островов страны, а окрестности пустыни Сахара.
Остановок на дороге в Оху всего несколько — традиционно тормозят в селе Вал, где есть веселенький («Привет, туристы!») туалет, нарядный мусорный бак и большой магазин, где можно купить даже скобяные изделия. А путешественников здесь ждет целая толпа прикормленных собак — с отрепетированной голодной грустью в глазах и лоснящимися от щедрых подачек загривками.
— Работать не тяжело, я всю жизнь в торговле. Люди стали лучше жить — особенно по сравнению с 90-ми годами это видно. Больше и заходить стали, и машины дороже у многих. Мы у дороги стоим, поэтому обычно что-то покупают для автомобилей, хозтовары по мелочи. Сковородки почти не берут, — улыбается продавец Вероника из местного магазина.
Две другие стоянки — в чистом поле под знаком «Берегите лес от пожара» и возле симпатично оформленной зоны отдыха на повороте к Сабо — ничего особенного из себя не представляют. Стой да любуйся на пыль от пролетающего транспорта.
Отдельная тема путешествия между двумя северными городами — бесконечная битва дорожников и властей за асфальт. Участки с активными боевыми действиями раскиданы практически по всей трассе — грохочет тяжелая техника, остропахнущей глазурью ложится на серый дорожный прах свежий асфальт, дымятся, отравляя воздух, плавящие битум печи. Но несмотря на все спецэффекты, сами северяне в асфальт, кажется, уже не верят. Слишком долго и слишком многие обещали им его за последние годы.
— Кто положит? Кожемяко? Положит он, конечно. Своих только, если, положит, — сплевывает в придорожную пыль один из наших спутников, представившийся Евгением. — Нефть, газ качают. А нет ничего здесь, понимаете? Вы первый раз в Охе? Посмотрите, как села живут, как сама Оха живет. Не так, не так должны жить люди, у которых нефть под ногами. Не так совершенно. 40 лет тут пашешь, а потом ничего. Живи, как хочешь.
И обиженно садится в автобус. Как оказалось, подобных обид на власти в достатке у многих. Только говорить они о них отчего-то не хотят — то ли не верят, что можно что-то изменить, то ли настолько привыкли к ноющей боли дискомфорта, что перестали ее воспринимать.
Под грустные мысли о бедах народных автобус, поскрипывая, преодолевает очередной поворот. За пыльными окнами показывается стела с признанием, что Оха награждена орденом «Знак почета». И вот уже с небольшого холмика открывается вид на весь город нефтяников — освещенный солнцем, обдуваемый ветрами и согретый горящими в квартирах газовыми костерками.
Приветливый город. По крайней мере, на первый взгляд.